Валерий Гончаров: На американского дядю надеяться нельзя. Надо надеяться только на себя!

Сельскохозяйственный производственный кооператив «Красный Пахарь» – старейшее хозяйство в Туве.

В марте 2000 года он будет отмечать своё семидесятилетие.

За эти семьдесят лет краснопахарцы не растеряли своего умения трудиться, а главное, смекалки – как выжить в труднейшее время.

Таких периодов в истории колхоза было немало, начиная со времени его создания, ког­да первоначально стащили на общий двор всё, что было, и сами чуть ли не в од­­ну избу сселились, но вовремя догадались, что так не пойдёт. Решили, что работать мож­но и сообща, а уж жить лучше – кто как смо­жет. Во время Великой Отечественной, ког­да основная рабочая сила была на фронте, тоже как-то исхитрились и выжили, правда работать приходилось не только днём, но и прихватывая ночь.

Сейчас же, когда государство вспоминает о людях и предприятиях, на которых они работают, только тогда, когда нужно содрать по­истине драконовские налоги, почти все бывшие колхозы и совхозы Тувы, как гово­рит­ся, «приказали долго жить». Остались, по сути дела, только два, самых стойких, са­мых живучих: «Пламя революции» в Бал­га­зыне да «Красный пахарь« в Туране. Жи­вут они благодаря тому, что руководят ими са­моотверженные, стойкие люди – Иван Чу­чев и Валерий Гончаров.

– Валерий Николаевич, за 70 лет «Красный Пахарь» был и колхозом, и совхозом, и кооперативом. Как пра­­вильно называть ваше хозяйство сегодня?

– Сельскохозяйственный производствен­ный кооператив «Красный Пахарь». Пока так.

– Похоже, что статус коопе­ра­тива вас не устраивает. Почему?

– Кооператив – это по сути дела немно­го­численное предприятие, объединяющее двадцать-сорок человек, а у нас ведь рабо­тает около пятисот человек. Я думаю, что со вре­менем мы вернёмся к статусу колхоза, просто на­доело все эти бумаги оформлять, печати но­вые заказывать. Но по большому счё­ту ни­чего не меняется: «Красный Пахарь» как был, так и останется «Красным Пахарем».

– Какой для вашего хозяйства была нынешняя осень?

– Нынешний год, как и несколько пре­дыдущих, в природно-климатическом плане, не работал на нас: засуха, саранча. Всё это было против, но, тем не менее, мы уже убрали пшеницу и урожай собрали – в среднем 9 цент­неров с гектара. Это по ны­неш­ним време­нам очень даже неплохо (в сред­нем по республике собрали 5 центнеров с гектара).

В первую очередь это результат работы агронома Нины Владимировны Зенковой, а я помогаю ей всем, чем могу. Прежде всего, мы освободили поля от сорняков, применив хи­мию. В прошлые годы я как-то отошел от полеводства, так как стояли другие про­бле­мы. Нужно было вклиниться в рынок, на­ла­дить переработку тех продуктов, кото­рые мы получаем, чтобы торговать самим, без по­средников. Иначе от хозяйства не оста­лось бы ничего, как это произошло с дру­гими.

Когда я в 1992 году стал директором, у нас ведь ничего этого не было. Вспомните, ка­­кая была молоканка – лягушатник насто­ящий, очень много сил и энергии ушло на это. Три с поло­виной года я спал в машине, мотался по командировкам за Саяны. Из Крас­ноярска мы привезли ларьки, из Чер­ногорки – пе­кар­ню, из Могилёва – мель­ницу, мо­локанка у нас теперь как игрушечка, нала­жена про­дажа молока и хлеба на­пря­мую. Не только туранцев, но и кызыльчан кор­мим.

Теперь, когда всё это запущено и работает, для нас главное – полеводство. Уже третий год мы увеличиваем площади посева зерно­вых, которые по сравнению с прошлым годом увеличились в два раза. На следующий год будет ещё больше. В этом году мы распахали тысячу гектаров заброшенной в прошлом земли. Несмотря на «дикий рынок», увели­чение цен на горюче-смазочные материалы, нехватку запчастей и их баснословные цены, мы всё же будем увеличивать площади под зерновые, увеличивать и увеличивать! Это наша главная задача на сегодняшний день. И вот тут нужна энергонасыщенная техника. Когда я принял хозяйство, у нас был только один трактор К-700. Теперь таких тракторов уже шесть, но и этого мало.

– В нашей республике осталось два сильных хозяйства. Какие у вас от­ношения с «Пламенем Рево­лю­ции», с Чучевым?

– Отношения у нас партнёрские. В по­след­ние, засушливые годы, мы у них поку­пали корма. Там более благоприятная клима­тическая зона, рядом Чагытай, чаще идут дож­ди – это одно. Второе – они вплотную зани­маются кормовой базой, а мы в этом плане прошлые годы отставали. Там не толь­ко энергонасыщенные тракторы – их у балга­зын­­цев 27 единиц, но и совершенно другой под­ход к заготовке кормов. Я сейчас этот вопрос изучил, и мы тоже стали при­менять их тех­нологию. У них давно уже приобретены ру­лон­ные прессы, технология заготовки кормов давно отработана, а у нас всё было по ста­ринке. Я натаскал со всей республики эти прес­сы, мы их восстановили, обучили ребят, и этим летом мы вышли по заготовке сена на уровень балгазынцев.

– Как я понимаю, сейчас «Красный Пахарь» снова делает ставку на раз­витие и полеводства, и животно­водства?

– Мы делаем ставку на развитие всех отраслей производства. Животноводство не­мыс­лимо без полеводства. Как поработаем в полеводстве, так будем жить и в животно­водстве. А если будут успехи там и там, бу­­­­дет чем торговать, значит, будут деньги, бу­дет зарплата людям. Важно, чтобы весь ме­ха­низм работал бесперебойно, как часы. К со­жале­нию, не всё получается так, как хо­чет­ся. Мы были вынуждены сократить пого­ловье овец. Как не парадоксально, а в искони овце­вод­чес­ком крае это дело теперь прино­сит одни убытки. Нынче в Туве мы свою шерсть про­дать не смогли по достой­ным це­нам. Пять-шесть рублей за килограмм, это же граби­тельство! Увезли в Черногорку, там у нас взяли по 25 рублей, но денег выходить не мо­жем до сих пор. Выбивание денег у ме­­ня уже набило такую оскомину! Ежегодно мы снаб­жаем продуктами нашу республи­кан­скую боль­ницу на миллион двести тысяч – полтора миллиона рублей. И вот, чтобы по­лучить эти деньги, прихо­дится штур­мо­вать пороги Мин­фина, дохо­дить до прези­дента. Но мы оп­ти­мизма не те­ряем. Есть люди, кото­рые нам ве­рят, дают в долг горючее, по­этому все работы мы про­водим вовремя. Появля­ются деньги – рас­считываемся, так вот и живем. Трудно, сложно, но в будущее глядим с оптимизмом.

– Я слышала, вы свою милицию завели?

– Пришлось. Скотокрадство не знает пре­дела. В прошлом году за летний период было укра­дено около ста голов крупного рогатого ско­та. На нынешние деньги мы потеряли около 500 тысяч рублей. А на содержание охраны уйдёт где-то тысяч пятьдесят. Вот мы всё посчитали и решили, что выгоднее дер­жать свою собственную милицию, чем терпеть такие убытки от ското­крадства. И нын­че картина совсем другая: мы потеряли за лето только семь голов скота – разница большая.

– А что делает наша районная милиция?

– Это надо их самих спросить. Иногда они всё-таки что-то делают. Недавно прово­дили ночной рейд в связи с терроризмом, заодно поймали несколько воров, которые тащат зерно прямо от наших комбайнов. Если такие рейды устраивать почаще, то и воров скота можно поймать наверняка. В Туране нет такого двора, с которого не увели бы какую-нибудь животину. А хоть кого-то за руку схватили? Нет, ни один вор не пой­ман. Так как надеяться не на что, мы и соз­дали свою собственную внутреннюю мили­цию, даже автомат купили, на МТФ сделали вышку, поставили прожекторы.

– Прямо как в зоне?

– Да. А что сделаешь? Ведь и сено жгут, не только воруют. Иначе сейчас нельзя.

– Зарплату у вас рабочие полу­чают?

– У нас люди получают всё. За прошлый год мы выдали наличными 500 тысяч, не считая заборов хлебом, продуктами питания. В этом году уже выдано более 500 тысяч руб­лей наличными, а год ещё не кончился. Вы­писываем мясо, муку, хлеб. Мука у нас очень качественная, по ценам гораздо ниже ры­ночных. Хлеб мы в магазине продаём по пять рублей, своим рабочим – за три пять­десят. Некоторые этот хлеб продают, обна­ли­чивают, так сказать. А некоторые про­пивают, чего греха таить! Морковь, свёклу, ка­пусту тоже даём под зарплату. Сейчас мы должны своим рабочим только за один месяц, но думаю, скоро рассчитаемся.

– С кадрами, как я понимаю, проблем у вас нет?

– У нас сейчас комплексный такой кол­лектив работает. Есть люди с Аржаана, из Хадына приезжают, из Уюка, из Суши. Там ведь всё поразвалилось, работать негде. У нас конкурсный отбор, кого-то берём, кого-то нет. В основном набираем механизаторов.

– А как решаете проблемы с жильём?

– Мы берём их как сезонных рабочих, живут они на бригадах, мы создали там все условия: построили очень хорошие бани, работают столовые, питание у нас прекрас­ное – первое, второе, третье, хлеб пышный, вкусный. Причём, всё очень дешёвое. Вообще, механизаторы получают большие льготы: за питание они платят только 50%, да плюс к этому бесплатный хлеб и бесплатное молоко. Поесть два раза в день стоит семь рублей. Это же хорошо! Только работайте, не воруй­те! А иначе «Красный Пахарь» будет, как те совхозы, которые уже растащили.

– Сколько лет вы в сельском хо­зяйстве?

– Всю сознательную жизнь. Закончил в Кызыле сельхозтехникум, работал на ком­бай­не, механиком, был завгаром, потом вы­брали секретарем парторганизации, был за­мес­тителем директора, потом вот стал дирек­тором. За­очно окончил институт, агро­но­ми­чес­кий фа­культет. И так всю жизнь в сель­ском хо­зяйстве.

– Год назад вас приглашали на работу в правительство, на долж­ность заместителя Главы прави­тель­­ства. Почему вы отказались?

– Потому что я знаю, что от меня там ни­какой пользы не будет. Ведь чтобы под­нять сельское хозяйство республики в целом, нуж­ны огромные средства, а их у того же за­мес­тителя Главы правительства по сель­скому хо­зяйству сейчас нет. А разбрасы­ваться пус­тыми обещаниями и ничего не делать – не в моём характере. Если я ра­ботаю в «Красном Пахаре», я вижу плоды своего труда. А там я ничего не сделаю, поэтому и отказался.

– Удовольствие от своей каторж­ной работы вы получаете? Когда-то Астафьев, бывший председатель кол­хоза «Красный пахарь», сказал: «Я от своей рабо­ты получал большое удоволь­ствие».

– Честно говоря, удовольствия мало, но дело в том, что люди меня уже два раза выби­рали, и я должен это доверие оправ­дывать. И еще – жалко бросать. Жалко бро­сать, Та­тья­на Евгеньевна, то, что сделано за эти годы. Ведь всё это может порушиться в один миг. Не бу­дет хозяина – всё растащат момен­тально.

Вот недавно ездил в Каа-Хемский район. Ког­да я учился в сельхозтехникуме, то про­ходил там практику. Какие совхозы бы­ли! А сейчас проехал – просто дико, жалко смот­реть. От ферм одни стены остались – всё растащили.

Очень надеюсь, что в стране у нас всё изменится: придет другой президент, прези­дент-хозяин страны, и к нам будет другое отношение. Чтоб не штурмовали мы мин­фи­ны, не выпрашивали, как милостыню, свои же собственные деньги, нашим потом и кровью заработанные. Нам не надо помогать, но и мешать не надо!

– А как жена относится к вашему образу жизни?

– Раньше она пробовала бороться с этим, настаивала, чтобы я больше отдыхал. Теперь уже махнула рукой – будь что будет. Дома я, конечно, почти не бываю, так что всё хозяйство на ней: две коровы, поросята, телята.

– У вас такое понятие сущест­вует: «личная жизнь»?

– Нет. Я за три года только пятнадцать дней был в отпуске, съездил в «Красноярское За­горье» и всё.

– Интересно, как вы эти 15 дней отдыха провели, что делали?

– Проспал и всё. Спал как убитый. Хотел ме­сяц отдохнуть, но тут начались проблемы с кормами – и опять сутками в машине. Мне ни­как нельзя отходить от производства. Отой­­дёшь, упустишь важный момент, потом навёр­стывать ещё труднее. Поэтому месяч­ный отпуск, да ещё с семьёй, для меня пока го­лу­бая мечта.

– У вас есть дочь. Ей вы какое-то внимание оказываете?

– Оксана сейчас учится в Кызыле в Гума­ни­тарном институте на юридическом факуль­тете. Видимся очень редко. Какое внимание? Никакого.

– А совесть вас не мучает?

– Мучает. А я ничего сделать не могу. Жена говорит: «Ну хоть по ягоды бы когда-нибудь съездили, как все люди!» Не было ещё такого, чтобы мы вместе сели в машину и поехали. Ведь ненормально же это!

– У меня такое впечатление, что вы живёте, как робот: запро­грам­мировали себя и тянете.

– Да, как робот. А иначе не получается. Я вот с Чучевым разговаривал, у него то же самое. Он говорит: «Вот я уеду – и уже сбой». Такое вот время. Когда люди видят, что директор рядом, работает, вкалывает, и они вроде тянутся, что-то делают.

– Как же из этого выйти? Ведь на­до же жить, любить в конце концов. Вы ведь свою жену любите?

– Люблю, конечно.

– А где вы с ней встретились?

– В Туране, на танцах. Я на побывку из армии пришёл, пошёл на танцы, а там и Лю­бу свою встретил. Переписывались с ней, пока я в армии был. Потом ещё год ходили. Ну а потом и поженились, дочку родили.

– А где вы в армии служили, в каких войсках?

– Я служил в Германии в войсках связи, в городе Магдебурге. Но объездил практи­чес­ки всю Германию – нас часто направляли в командировки. Так что посмотрел, как жи­вут немцы.

– Извлекли для себя какую-то поль­зу от знакомства с немецким образом жизни?

– Да, конечно. Я сейчас часто ставлю в пример своим работникам, как живут и работают немцы, какой там порядок и чест­ность: велосипед могут поставить где-нибудь на улице, и он там хоть неделю простоит – никто его не возьмет. А у нас на минуту ничего нельзя оставить без присмотра.

– После Германии, такой цивили­зо­ванной страны, вас не потянуло куда-нибудь в город?

– Нет. Меня очень тянуло домой, на родину. И я с радостью вернулся в Туран, в свой родной совхоз.

– А ваши предки давно приехали в Туву, вы коренной житель?

– Моя мать, ее родители, братья и сёстры раньше жили в поселке Ленинка. Когда они там появились, я точно не знаю, но очень давно. Оттуда братьев моей матери Матиных, моего деда Арсентия призвали на фронт, и никто из них не вернулся, все погибли. А отец заехал в Туву гораздо позднее – в кон­це сороковых, после войны. Мои старшие бра­тья родились тоже в Ленинке. Потом ро­ди­тели переехали в Туран, и я родился уже здесь, в Туране.

– У вас есть какое-нибудь люби­мое занятие, «хобби», как принято сейчас говорить?

– В молодости я очень любил музыку, в сельхозтехникуме играл в студенческом ВИА на бас-гитаре. В ансамбле ложкарей зани­мал­ся, выступал на смотрах художест­венной само­­деятельности. И спортом занимался. Начиная со школьных лет и потом в техникуме играл в баскетбол. Сейчас всё это забросил. Моё «хобби» – это моя работа. Работа такая, что просто не позволяет заняться чем-то еще.

– А здоровье? Вы хоть немного о себе думаете? Ведь мужчины, оказы­вается, такие беззащитные.

– Ничего я не думаю. Сердце уже хватало, и не раз. В 1995 году был серьёзный приступ. Две недели я отлежал в больнице, а потом в пи­­жа­ме и тапочках сбежал – заместители не су­­мели обеспечить совхоз углём. При­шлось бро­сать лечение и ехать принимать срочные меры.

– Сейчас в Туву, как и в другие ре­гионы России приходит гумани­тар­ная помощь – зерно из Америки. Нор­­маль­но ли это, что когда-то бога­тей­шую сельскохозяйственную Туву и всю Россию сегодня кормит Аме­рика?

– Нет, ненормально. И я категорически про­тив. Раньше мы всем помогали, а теперь – нам. Это унизительно – стоять с протя­нутой ру­кой. Где же наше национальное досто­инство? На американского дядю надеяться нельзя. Надо надеяться только на себя!

От автора. Было бы несправедливо, если бы я умолчала о той помощи, которую оказы­вает «Красный Пахарь» нашему туранскому музею. Хорошо помню, как лет 17 тому назад мы делали в музее новую экспозицию, и сроч­но понадобилось стекло. Пошла к тогдаш­нему завхозу «Красного Пахаря» Михаилу Ки­рилловичу Кунаеву. «Ну что с вами делать? Надо так надо». И выдал даже больше, чем просила, про запас.

Уже давно нет Михаила Кирилловича, а слова его так в памяти ос­та­лись. И лицо с доброй улыбкой на губах.

А года два назад собрались нас закрывать пожарники. Об этом из заметки в «Центре Азии» узнал Валерий Николаевич, и сам по­дошёл ко мне: «Ну как же так, Татьяна Ев­геньев­на? Мы вам поможем. Как это – музей закрыть?» И помог, чем смог – огнету­шите­ли перезарядили, песок привезли.

А нынеш­ней зимой в музее невовремя перегорела труба – как раз в день своего юбилея мне при­шлось бегать в поисках оной. Первым делом побежала к Гончарову, и часа полтора он самолично обшаривал все уголки своего хоз­двора в поисках этой самой трубы. Нашли, установили в тот же день.

А сколько раз Ва­ле­рий Нико­лаевич вы­ручал меня, когда я строила церковь. И машину свою с водителем давал, когда срочно нужно было отыскать в Хакасии железо на крышу, чтобы не оста­вить в зиму под снег уже готовый сруб.

Да и сейчас сижу я и печатаю эти стро­ки в тёплом помещении музея, потому что опять выручил Гончаров. Как будто мало ему своих забот...

Прошло время...

Валерий Николаевич по результатам опроса читателей стал «Человеком года-99» в номинации «Производство».

В марте 2000 года «Красный пахарь» от­ме­тил свое 70-летие, а Валерию Гон­чарову при­своили звание «Заслуженный работ­ник сельского хозяйства Республики Тыва».

Фото:

2. Валерий Гончаров с главным агрономом Ниной Зенковой. 1999 г.