"Саянский" продается с молотка

Немного истории

Поселок Уюк – второе русское поселение в Туве после Турана. Точный год его основания назвать трудно, считается, что это 1890 – год, когда здесь поселились крестьяне Микешины, приказчик купца Георгия Сафьянова Муслим Абейдуллин, крестьянин Егор Симаков. Но еще раньше здесь была заимка Георгия Павловича Сафьянова и доподлинно известно, что в 1883 году он распахал по Уюку земли и получил великолепный урожай пшеницы. А уже потом, следуя его примеру, стали распахивать земли по Турану крестьяне из Верхнеусинского: Фунтиков, Сарапулов, Мартынов и другие – и, поселившись там, основали поселок Туранский, кстати, тоже на месте бывшей фактории Сафьянова.

На своей заимке Георгий Павлович не жил постоянно, но жили его работники, например, стряпуха Федосья Спиридонова, которая в списках жителей Уюка значится с 1883 года. Так что еще можно и спорить, какой из поселков был первым: Уюк или Туранский.

Как бы там ни было, в дальнейшем своем развитии Туран занял приоритетное место и во всех отношениях был впереди – по числу жителей, по тому, что именно здесь была открыта первая школа, больница, построена церковь и т. д. Но Уюк если и отставал, то совсем не намного. По примеру Турана здесь тоже была открыта школа, работала читальня, хозяйства жителей поселка были неплохо оснащены сельхозинвентарем. В годы революции и гражданской войны уюкцы заняли весьма активную позицию в переустройстве своей жизни, одни, сражаясь на стороне красных, другие – на стороне белых.

В1920-21 годах яркий след в жизни этого поселка оставил будущий известный писатель-историк Василий Ян. Именно здесь, написав свои первые пьесы и поставив их на сцене школьного театра, он взял себе литературный псевдоним – В. Ян. Многих жителей Уюка обессмертит писатель В. Ян, поместив их подлинные имена и фамилии в роман “ Батый” и рассказ “Тайна озера Кара-Нор”.

В годы колхозного строительства в Уюке был создан сначала тожзем, а потом, в 1932 году, – колхоз, которому дали название “Искра”. В начале семидесятых колхоз реорганизовали в совхоз с уже другим именем – “Саянский”.

Семидесятые и восьмидесятые годы – это пик славы в жизни и этого хозяйства и самого поселка. Хозяйство оснащалось дорогой, и энергоемкой техникой, распахивалось до 15 тысяч гектар земли, дававшей в хорошие годы приличные урожаи. Передовые механизаторы, такие, как Михаил Иванович Сауленко, собирали по тысяче и больше, тонн зерна за одну жатву. Большая заслуга в этом агрономической службы, возглавлял которую на протяжении многих лет Александр Иванович Жирнов, инициатор интенсивных технологий. Успехов добился совхоз и в развитии молочного производства. С 1967 года здесь начала вестись большая кропотливая работа по созданию племенного стада на отделении молочно-товарной фермы “Могой”, возглавляла которую Зинаида Ивановна Козлова. В молочном стаде, насчитывавшем более 600 голов, группа коров, ведомая передовой дояркой Тамарой Матиной, давала надои от трех до пяти тысяч литров молока в год.

Грабиловка

Казалось, что так будет всегда, и по-иному просто быть не может. Ни в каком страшном сне не могло присниться то, что случилось потом…

А случилось то, что из 1100 жителей поселка Уюк на сегодняшний день имеют работу менее ста человек. В бывшем совхозе, который теперь на бумаге числится как сельскохозяйственно-производственный кооператив, работы, по сути дела, нет. В 2000 году кооператив не засеял ни одного гектара земли, в 2001 пытались посеять ячмень, но это мало что дало. От огромного молочного стада, которое еще в 1994 году насчитывало 600 голов, не осталось ни одной коровы. Нет ни овец, ни лошадей, ни свиней. Ничего нет.

Мало того, разграблено оборудование молочно-товарной фермы: нет ни доильной установки, ни алюминиевых фляг, ни сепаратора, ни холодильника. Нынешним летом были разобраны добротные кирпичные стены одной из лучших когда-то ферм района. Полностью растащен и разграблен гараж со всем оборудованием. Машины и трактора, какие еще остались в хозяйстве, разобраны по дворам на “сохранение”. Растащены зерноток, мельница, заправка, чабанские стоянки. Разбита и превращена в ничто вся аппаратура, где имелись медь, алюминий и другие цветные металлы. Осталась без освещения могойская ферма, там снят и унесен электрокабель.

Почти в центре села зияет пустыми окнами двухэтажное здание бывшего детского сада. Нижние окна заколочены, чтобы не растащили доски пола, все остальное давно исчезло – шкафы, электроплиты, стиральные машины. И как венец всему – поруганный памятник первому председателю Урянхайского краевого Совета Степану Беспалову и его товарищу Николаю Крюкову.

Что дела в Уюке, как впрочем, и других поселках нашего района обстоят, мягко говоря, неважно, я знала и раньше. Но что так плохо…

А взглянуть на все поближе меня заставил приезд в Туран учителя истории Д.В. Мартый-оола, который со своими учениками, осмотрев музей, заговорил о школьных и житейских проблемах, так или иначе замыкающихся на проблемах, на образе жизни всего Уюка, погрязшем последнее время в пьянке, воровстве и скотокрадстве. А потом очень настоятельно просил приехать, посмотреть на все своими глазами, поговорить с людьми и написать об этом статью. Я пообещала.

Дети тянутся в школу – дома нечего есть, родители пьют

И вот, выбрав день посвободней, я сажусь на попутное “такси” и прошу водителя подбросить меня прямо к школе. Уроки уже почти закончились, навстречу идут дети, очень вежливые, многие здороваются. Меня здесь знают, с выставками бываю в год по несколько раз. И, надо сказать, что выставок этих ждут. Слушают и смотрят всегда очень внимательно, с интересом, просят приезжать почаще.

Но нынче я пожаловала сюда без выставки – нынче у меня совсем другая задача.

Народу в учительской было много и, поговорив со всеми понемногу, я сделала вывод, что проблем у преподавателей хватает. Живется им нелегко, но все же они счастливы тем, что у них есть работа, и есть более или менее стабильная заработная плата, чего нельзя сказать о большинстве других сельчан, о родителях детей, которых они учат.

Профессия учителя на селе теперь вновь становится престижной, многие их ученики мечтают посвятить себя учительскому труду, а потому стараются хорошо учиться. Но жизнь у многих детей очень трудная: не во что одеться, иногда приходят в школу голодные – дома нечего есть. В селе много неполных семей, многие родители пьют, поэтому ни о каком семейном воспитании говорить не приходится – все ложится на школу, двери которой не закрываются до самого вечера. После обеда здесь проводятся разные мероприятия – кружки, соревнования, тематические вечера. Здесь, в школе, дети чувствуют себя гораздо лучше, чем дома.

Плохо то, что нет ниоткуда никакой помощи. Если бы работал совхоз, как это было раньше, можно было бы хоть изредка обращаться туда. Но от совхоза теперь, в полном смысле, осталось одно только название да контора.

Ничего нет, но на балансе числится…

Ну что ж, раз есть контора, то нужно там побывать. По дороге окликаем(меня провожает Д.В.Мартый-оол) бухгалтера кооператива Светлану Менчиг-ооловну Маады, с которой вместе входим в большое, но совершенно обшарпанное здание, где когда-то размещались кабинеты специалистов. Теперь здесь все заколочено, заморожено, в коридоре нет даже электрической лампочки, пробираемся почти наощупь. Единственная отрада этого здания – хлебный запах, доносящийся с левого крыла, где размещается хлебопекарня, которую кооператив сдает в аренду бывшему своему агроному А.И.Жирнову.

Но вот и контора – единственная теплая комната, уставленная столами с огромным количеством папок, как я понимаю, отчетами прошлых лет. Спрашиваю у Светланы Менчиг-ооловны, когда в последний раз в кооперативе получали зарплату. Оказывается, последний аванс был выдан еще в 1994 году. На вопрос, какой смысл приходить на работу, когда вообще никакой работы нет, Светлана Менчиг-ооловна отвечает, что давно уж хочет все бросить, но кому-то надо охранять эти папки. Да и все-таки хоть какую-то работу делать приходиться, например, ездить с отчетами в Туран, в управление сельского хозяйства. Ведь, несмотря на то, что все растащено и ничего нет, все по-прежнему продолжает числиться, все стоит на балансе. Значит, надо и отчитываться.

Свою семью, где уже несколько лет никто не получал зарплаты, Светлана Менчиг-ооловна все же считает благополучной. У нее хороший, работящий муж, хорошие дети, которые учатся в 8 и 11 классах. Семья держит большое хозяйство: есть корова, телята, свиньи, овцы и куры. Прошлой весной муж только на орехах заработал двенадцать тысяч рублей. Летом всей семьей собирали ягоды: клубнику, голубику, осенью бруснику. Хватило и себе на зиму, и еще ведер десять продали. Не густо, но концы с концами сводят. Мечтает отправить сына учиться в Иркутск, в милицейскую школу, чтобы была потом работа, чтобы не болтался без дела в селе, как это происходит со многими подростками, которых родители никуда не отправляют учиться.

Куда все исчезло, никто не знает

Следующее мое знакомство состоялось у водоколонки, где набирал воду крупный мужчина лет сорока восьми. Оказалось, это был бывший бригадир молочно-товарной фермы, Николай Николаевич Дыртык, проработавший в совхозе 28 лет. Сейчас он нигде не работает, ничем не занимается. Скот не держит, потому что воруют. Спасает положение жена, которая работает на хлебопекарне. Уехал бы куда-нибудь, да куда без денег, разве что только в горы? На вопрос, кто виноват в происшедшем, Николай Николаевич ответил: “Все!”

Уже под вечер мне удалось поговорить с председателем сельского Совета Константином Батыевичем Очуром. и секретарем Натальей Григорьевной Бас-оол, которые дали мне некоторые цифровые данные и поделились своим виденьем обстановки в поселке и кооперативе “Саянский”.

– Константин Батыевич, у вас семья большая?

– Девять человек. Со мной живет старшая дочь с зятем и внуком, да еще двое племянников. И все безработные – работы у нас в Уюке нет никакой, очень трудно жить.

– Скажите, кто по вашему виноват в том, что, по сути дела, прекратил свое существование кооператив “Саянский”, почему оказалась разграбленной вся его материально-техническая база?

– Конечно, в первую очередь виновато государство, которое поставило нас в такие условия, во вторую, руководители совхоза, которые не смогли правильно оценить ситуацию, а потом опустили руки и начали продавать все, что получше и подороже, а все остальное бросили на разграбление народу. Весной 2000 года кооперативу Министерство сельского хозяйства выделяло 23 тонны зерна на сев, но зерно это не посеяли. А куда оно делось, никто ничего не знает.

Еще в начале позапрошлого года в “Саянском” было 157 коров,100 лошадей и две отары овец. Сейчас нет ничего. И тоже никто не может сказать, куда все исчезло. Специалисты сваливают на табунщиков, табунщики – на специалистов. Овец списали на падеж, в обмен на ГСМ.

– А вот говорят, что все оборудование с фермы, из гаража, с зернотока, в основном пошло в обмен на бутылку “шмурдяка”, которым торгуют заезжие и местные собиратели цветных металлов? Вы об этом знаете?

– Конечно, знаю. Я боролся, но ничего не мог сделать. Нужна санкция прокурора, чтобы проверить, торгуют спиртным, или нет.

– А что, разве трудно взять санкцию?

– Не знаю.

– В поселке почти 90% населения безработных, как же они живут, чем кормятся?

– Пока нас кормила тайга. Эти годы был урожай и на ягоды, и на орехи. Охота тоже была. А вот если не будет, как тогда? Не знаю. Не знаю, чем тогда людей кормить. Тувинец не может жить без скота, без мяса, без молока. А через два года, если так пойдет, у нас ничего не будет. Скотокрады полную свободу получили. Люди боятся держать скот. Молодежь совсем разучилась работать, им лучше скот воровать…

“Спасибо мне за это никто не сказал”

Встретилась я и с бывшим главным агрономом, а потом и директором сельскохозяйственно-производственного кооператива “Саянский”, Александром Ивановичем Жирновым, при котором кооператив окончательно развалился.

Теперь Александр Иванович занимается частным предпринимательством: печет хлеб, которого хватает не только на Уюк и Сушь, но и на несколько магазинов в Туране – широко развернулся бывший директор растерзанного хозяйства.

– Александр Иванович, чем вы можете объяснить развал вашего в прошлом вполне благополучного хозяйства?

– А чем можно объяснить развал ста с лишним других хозяйств всей нашей республики? Всех, за исключением “Красного пахаря”, хозяйств нашего Пий-хемского района? Мы держались еще дольше других, очевидно, исчерпали свои возможности.

– Почему же “Красный пахарь” не исчерпал?

– Ну, во-первых, они лучше нас поняли ситуацию и начали заниматься коммерцией, во-вторых у них сохранились династии еще колхозные, преемственность. Это тоже что-то значит.

– Что же помешало вам сохранить свои традиции?

– Я не местный житель, я приехал сюда в конце семидесятых и проработал здесь все восьмидесятые и девяностые годы. За это время было много сделано, я был инициатором интенсивных технологий, которые мы успешно внедряли у себя в хозяйстве, и наш опыт перенимали другие, правда, спасибо мне за это никто не сказал.

– Полтора года вы были председателем кооператива и при вас началось растаскивание хозяйства. Почему вы это допустили?

– Я устал со всеми бороться: с государством, со своими специалистами, с пьяницами. Да, растаскивание началось при мне. Поначалу я как-то пытался с этим бороться – на ночь оставлял специалистов дежурить, но ведь сами понимаете, долго это продолжаться не могло – людям когда-то и отдыхать надо.

А пьяницы за бутылку готовы на все. Это же вредительство со стороны нашего государства, когда разрешили скупку цветных металлов. Скупщики и свои, и чужие откуда-то понаехали, и сделать с ними ничего нельзя – все лицензии показывают. Ну и тащили, кто что сможет. За бутылку суррогата, цена которому 12 рублей, отдают алюминиевую флягу, которая в магазине стоит 1000 рублей, ну и так далее. При мне-то мало успели, после меня еще пять председателей за год с небольшим, сменилось.

– Вас устраивает ваше нынешнее положение свободного предпринимателя?

– Вполне устраивает. Меня уже несколько раз приглашали на работу за Саяны, и как агронома, и директорство предлагали. Но я знаю, что там тоже не сахар, хочу побыть свободным человеком, ни перед кем не отчитываться. Если дадут. Много завистливых людей, которые сами или не умеют, или не хотят работать. А если у кого-то получается, это им прямо нож к горлу. И, тем не менее, пока мне нравится так жить.

Ну что же, Александр Иванович Жирнов, наверное, единственный человек в Уюке, который зарабатывая на хлеб, имеет к нему еще и масло.

Не осталось ни гордости, ни воспоминаний

Побывав в Уюке, насмотревшись на все, что там делается и уже написав эту статью, я еще раз задумалась: кто же виноват в этой грустной истории? Сами люди, растащившие и разбазарившие все, что наживалось десятками лет, нелегким трудом, подчас потом и кровью их предшественников? Виноваты они, и очень виноваты, это несомненно. И все же их вина вторична. Она – следствие всей политики нашего государства, политики власть имущих людей по отношению и к селу и крестьянству в целом. Это политика подрыва российского государства изнутри, из самой его сердцевины.

Ведь, как известно, соль нации, соль земли – это люди, которые на ней работают, которые ее обихаживают, и если эти люди начинают деградировать, значит идет процесс вымирания всей нации. Присмотревшись к этому внимательнее, можно заметить, как тщательно и основательно продуман этот процесс. Сначала с помощью налоговой, ценовой политики село поставили на колени, сделали просто невозможным выращивать скот, пахать землю, растить хлеб. Потом дали различного рода “спиртоносцам” полную волю спаивать народ, а под занавес внедрили сборщиков цветного металла, которым, уже не видящие никакого света в конце тоннеля люди понесли то, что плохо лежит, а потом, обезумев, стали растаскивать все, что попадет под руку. А под рукой оказались фермы, гаражи, детские садики, линии электропередач – все, чем жили, чем когда-то гордились.

Теперь не осталось ни гордости, ни воспоминаний. Только одно – единственное желание: напиться и обо всем забыть. Забыть о мысли, чем завтра накормить ребенка, во что его одеть, куда в будущем устроить на работу, на учебу. Эта намеренная, кем-то точно выверенная политика растащила, разорила не только наш маленький Уюк, Аржаан, Хадын, Тарлаг (можно перечислять и перечислять названия сел и деревень), она разорила всю нашу страну, некогда мощное государство под названием Россия, оказавшееся “колоссом на глиняных ногах”.

Кто же он, Новый Хозяин?

И все же мне не хотелось заканчивать эту статью на самой пессимистичной ноте, хотелось выразить хоть самую маленькую, самую чуточную надежду на то, что когда-нибудь люди образумятся, что найдутся на эти деревни и села свои Гончаровы и Чучевы и, пусть немыслимо-трудно, чудовищно-тяжело, но вырвут из лап пьянства и нравственного разврата обезумевших людей, вырастят новое, неиспорченное поколение, которое возродит гордое имя России. Хотелось бы, но не получается…

Еще одно нерадостное известие пришло из Уюка: кооператив “Саянский” объявлен банкротом. 6 февраля состоялось собрание кредиторов, на котором назначенный Арбитражным судом внешний управляющий сообщил собравшимся, и в том числе налоговой инспекции, подавшей иск на это хозяйство, что вряд ли денег от продажи имущества кооператива хватит на погашение каких-либо долгов. Ведь сам процесс банкротства для бедных уюкцев будет стоить весьма недешево: 90 тысяч надо будет уплатить внешнему управляющему и его помощникам только за полгода работы, а возможно, и еще больше, если этого времени не хватит на то, чтобы распродать хозяйство.

Но самое печальное то, что такие же иски поданы в Арбитражный суд еще на четыре хозяйства Пий-Хемского района, и вскоре они тоже, вероятно, пойдут с “молотка”, перестанут существовать. Так-же был подан иск на маралхоз “Туранский”, о котором я так много писала в прошлом году. Но здесь обошлось “мировым соглашением” кредиторов. А самое интересное то, что долг в налоговую инспекцию маралхоза составлял около 11 тысяч рублей, теперь кроме этой суммы нужно почти столько же заплатить внешнему управляющему и его шоферу только за один месяц работы.

Так кто же купит “Саянский”? Кто он, Новый Хозяин?