Александр Марыспай. Иной воли к жизни здесь нет

У Александра Марыспая нет в Туве почтового адреса. Его дом – тайга. На стыке двух веков – в 2000 году – он ушел туда из села Тоора-Хем, спасаясь от пьянства. Так и живет отшельником там, где не ступала нога журналиста.

Добрался до него Дмитрий Арбузов – специалист по работе с падшими ангелами на планете Земля. Так он представляет себя в фейсбуке. Нужная профессия. Масштабная.

На меня в июле 2016 года он свалился неожиданно. Правда, по предварительной рекомендации председателя Союза журналистов России Всеволода Леонидовича Богданова. Звонок: «В Туву собирается путешественник Арбузов, помогите ему». Когда приедет, зачем, в чeм конкретно требуется помощь – нет ответа. Ладно, и не с такими поручениями справлялась, только вот очень не хочется нянчиться с беспомощным москвичом, решившим получить свою дозу комфортной экзотики.

Через две недели в редакции появляется рекомендуемый. Большой, бородатый, слегка нестиранный, с фотоаппаратом. Сквозь дорожную небритость светится уверенная доброжелательность. Зря опасалась: такой в няньках не нуждается, сам кому угодно поможет, с любым контакт найдет.

По стране с рюкзаком и журналистским блокнотом ему невпервой. Километры попроще – по Московской, Рязанской, Ивановской, Владимирской областям – реки Пра и Лух. Посложней – Кольский полуостров, Урал, Сахалин.

Путешествует не просто так, а со своей философией: город – система уничтожения, стандартизации личности, где все отношения подчинены самогипнозу приобретения и потребления; по-настоящему жить можно только в природе, в ней – сила и смысл. «В этом, собственно, и заключается вся наша жизнь – быть ближе к природе».

Искренне переживает, когда видит разрушительные следы человека: «Кошмар какой-то в России. Красота природы меркнет перед зверским отношением человека к ней. Столько прекрасных, восхитительных мест, но в каком они состоянии! Был живописный уголок, а превратился в неухоженное, изуродованное топорами да мусором место».

Твердо уверен: жизнь слишком коротка, чтобы обременять её накопительством. Путешествия учат быть счастливым в малом, радоваться простому и не брать больше, чем можешь унести и съесть.

Вот и в этот раз для месячного пути по тайге закупил в Кызыле строго ограниченный запас продуктов, за расходование которых по возвращению в Москву сам перед собой строго отчитался. Соль – 300 граммов, можно было взять 50, везде она была. Масло подсолнечное – 1200 граммов, осталось 250. По килограмму сахара, сухого картофеля, смеси орехов – этого не хватило. Килограмм муки, столько же макарон, сухого молока, конфет, приправ и топленого масла, полкило гороха использованы полностью, и этого хватило. Кило риса и по полкило перловки, пшена не понадобились совсем, полностью оставлены в таежных избушках.

Этот неписаный закон дороги мне тоже известен, еще со студенческих лет: каждый, кого приютил такой пустой и открытый для всех путников лесной домик, может пользоваться всем, что есть в нем. А уходя, должен оставить самое необходимое следующему безвестному тебе путнику: сухие дрова, крупу, соль, сухари. Что угодно, в любом количестве, но обязательно. Такой извечный круговорот людской заботы и добра.

Запас продуктов был взят на двоих. На этот раз странствует с напарницей, ростовчанкой Анной Мишакиной. Познакомился с ней на весеннем слете Академии вольных путешественников, есть в России такая неформальная организация, объединяющая людей всех возрастов, путешествующих по всем континентам Земного шара пешком, автостопом и делящихся друг с другом полученным опытом. Слеты АВП – только трезвые, алкоголь, включая пиво, запрещен.

В очередное лето странствий Дмитрий Викторович Арбузов замахнулся на впечатляющий маршрут, километров этак на пятьсот – из Тувы в Бурятию, от Кызыла до Северобайкальска. Через тайгу, реки, озера. Прошел, без проблем. И хрупкая Аня – тоже.

Мир весьма тесен, и в конце сентября неожиданно вновь встретилась с ним: у Черного моря, в Дагомысе, на двадцатом фестивале «Вся Россия-2016», проводимом Союзом журналистов. Там, на специально организованной встрече, Дмитрий рассказывал коллегам о своем путешествии, о людях, повстречавшимся в дороге и оставившим след в душе.

Один из них – тувинский отшельник Александр Марыспай. Арбузову о нем ветеран-охотовед, знаток и друг тоджинской тайги Юрий Григорьевич Никитин рассказал. Подсказка, как найти в Кызыле МЧС, чтобы зарегистрировать свой маршрут, и звонок в село Тоора-Хем Никитину с просьбой принять и проконсультировать тандем вольных путешественников по его деталям – вот, собственно, и вся конкретная помощь, которая понадобилась от меня Дмитрию.

В калейдоскопе журналистского форума улучили минуты и договорились, что Арбузов подготовит специальный очерк о Марыспае. Сказано – сделано. Представляю очередную жемчужину в ожерелье судеб людей центра Азии.

Надежда Антуфьева, главный редактор газеты «Центр Азии», заместитель председателя Союза журналистов Тувы.

Дорога к отшельнику

4 августа добрались до озера Шурам-Холь, остановились возле устья реки Красной. Комары не прилетели, и мы расположились просто под тентом. Остаток дня гуляли по дороге, рассматривали окрестности. Выше от устья в лиственничном лесу – стоянка рыбаков: даже лавочки. Но, как обычно, – мусор. Стоянки используются лишь в рыбный сезон – с мая по конец июня и в сентябре, а в июле, августе здесь – никого. Такая специфика.

На следующий день отправились в гости к отшельнику Александру Марыспаю. Второй десяток лет, как он решил бросить пить и коренным образом изменил свой образ жизни – бросился с головой в тайгу.

Путь оказался непростым: вдоль озера по горам, кустам, медвежьим тропам, а в конце даже пришлось переплывать, метров сто. Думаю – как? Хворост насобирать или камыша нарвать? Веревка есть – всегда с собой. В итоге нашел вывороченную комлевую часть ствола. И на такой вот импровизированной лодке в три захода мы и перевезли все вещи на другой берег. В том числе и фотоаппарат, конечно.

Потом погрелись у костра, просушились. К тому времени уже свечерело, на природе дни пролетают быстро, как перелетные птицы. Вот косяк потянулся – это неделя прошла, или уже целый сезон.

От озера поднялись в гору и наткнулись на старую дорогу. По ней – километра четыре, и вдруг внизу, среди чащи увидели крытую корьём избушку. Не так-то просто оказалось найти отшельника.

Какой он, Марыспай? Дома ли? Как отнесется к нежданным гостям? Мы являемся нежданно, вторгаемся в чужой мир со своими гаджетами, вопросами, непониманием. Эти визиты подобны следу вездехода в тундре, который зарастает годами. А человек так устроен, что часто воспринимает неожиданные вторжения как попытку разрушить его мир или отнять последнее. Вот откуда недоверие, агрессия, а то и злоба. Тут нужны и внимательность, и терпение. И никакого алкоголя.

Как заново родился

Александр оказался дома. Встретил доброжелательно, только на мою напарницу поначалу прищурился: «Ведущая Аня – не ты ли? Числительные выговариваешь? Та – нет».

Это он про вещающее на русском языке международное китайское радио – единственное, что пятнадцать лет связывало его с цивилизацией. Эта радиостанция с легкостью ловится даже на Кольском полуострове, не только здесь, в Туве, почти по соседству с Китаем. Сейчас с радиосигналом стало проще: «В прошлом году, наконец, «тарелку» поставил».

О себе рассказывает без утайки: родился в 1959 году, образование – охотовед, техникум окончил. Работал в рыбхозе. В 2000 году, спасаясь от запоев, ушел из поселка Тоора-Хем в тайгу: «Дом-то я пропил. Удивляешься, как выжил? Сам удивляюсь. Мои друганы, как на поле боя, все полегли. Только другая среда способна изменить».

Шестнадцать лет живет один. Бывают и гости. «Мои только что, 16 июля, уехали. Колхоз приезжает – после них переделывать приходится, – это он о сестре, приезжающей раз в несколько лет вместе с младшими родственниками. – Ничего-то они не умеют, ни учиться, ни слушать не хотят. Аборигены каменных джунглей! Дал лодку – винт сломали. А новый – поди, найди, купи. Не понимают – колхоз. Молодежь, что она знает? Дети асфальта. Говорят: что ты тут один, кому это всё надо?»

Он показывает на лиственничный сруб двухметровой высоты – будущая баня взамен старой. Сложен из тёсаной лиственницы вручную. Как, если сам никогда не строил, да ещё в одиночку?

«Голова научит, руки сделают. Скучать некогда. Здесь, как заново родился. Чему учили в техникуме – всему переучивался. Мужчина ты, женщина – без разницы, тайга одинаково воспитает. Иной воли к жизни здесь нет».

Специфика глубинки

Дом Марыспая похож на логово странного зверя, которому нужно всё до мелочей: обрывки тросов, проводов, пакеты, железки, дощечки. Рядом – чум. В нем он живет во время комариного тока. То есть в дыму. Естественно, ни мази, ни пластин от комаров у него нет. И две его собаки круглый год живут в маленьких чумах, специально построенных для них заботливым хозяином.

Не только чум, как традиционно было принято у тувинцев-тоджинцев, но и дом Марыспая покрыт корой. Двадцать первый век – а тут кора, что-то в голове не укладывается. Отшельник объясняет:

«Если бы не покрыл корьём крышу, этот дом давно бы сгнил. С корой непросто вышло. Я помню, как отец крыл, но повторить его опыт смог не сразу. Кору собираю на полную луну, когда древесина содержит минимум влаги. Это с июня по июль – как лес распускается.

А как жить иначе? Металл откуда, как завезти? Это раньше промхоз, лесхоз, рыбхоз. Геологи – на крайний случай. Сегодня всё сам. Нет сегодня тех организаций, которые бы обеспечивали охотников в кредит материалы, технику, инструмент. Хуже волка получается, тот как-никак – в стае. А мы – как сами в капкане.

Двое нас тут было, я да Роберт – тоже отшельник, вон за той сопкой. Умер он, сам его и закопал, где посветлее да повыше. Шесть лет уж прошло. В прошлом году был там, да не нашел – заросло место. Забыл, где и похоронил. Вот как бывает».

На заброшенную избу, где умер Роберт, мы вышли по пути к Александру. Грустное зрелище: дом – в полнейшем запустении. Был живописный уголок, а превратился в неухоженное, изуродованное топорами да мусором место.

Изба Марыспая темна и набита-завешана мешками, пакетами, рюкзаками – наверное, в этой самой попытке сохранить, скрепить прошлые воспоминания, когда он, молодой охотник, с лихо закрученной папиросой, позировал для фотографии на фоне только что убитого волка. Три тюбика зубной пасты стоят в треснувшей кружке. А зубов нет.

Все эти таежные баулы набиты и закручены, чтобы пришлому человеку и видно не было, что в них. «Специфика жизни в глубинке – всегда надо быть начеку. Особенно зимой, зимой сюда легче добраться, разные появляются. Один раз ватное одеяло кому-то понадобилось. В другой раз сетки нашли – те зарыты были. Искали намеренно, прошерстили. Едут так: «Поехали пошукаем, у него много чего есть». Появляются: дай то, дай это. Наглые. Если ведешься – прессуют».

Горькая правда

Не жалоба звучит в голосе отшельника, а та самая правда жизни:

«Вот как раньше было устроено рыбное хозяйство? Существовал Верхне-Енисейский рыбхоз. Я в нем много лет проработал, четыре бригады было в районе, участки на озёрах Азас, Олбук, Кадышева, Маны. Около ста тонн рыбы брали в районе в год. Вывозили вертолетами.

Каких только организаций не было здесь, жизнь кипела. Интересно было, по таёжным дорогам транспорт лучше городского автобуса ходил. У геологов финансирование шло не по остаточному принципу, работали круглогодично. Даже зимой бурили, в сорокоградусные морозы. И вдруг в одночасье ничего этого не стало – приватизировали.

Промысловики сегодня выживают, как самые последние люди на Земле. А залетные колотят всё подряд, им всё равно, что самку, что детеныша – лишь бы урвать хоть что-то. Почему в лес без лицензий? Ответ один: «Мы штрафы на месте платим». И исконный промысловик от них недалеко уходит. Может, он и хотел бы иначе, да нет сегодня у промысловика прав.

Вот, смотри: закон запрещает строить избы. Раньше промхоз давал разрешение на строительство изб, а теперь – нет. Но как быть тогда охотнику зимой, в самый промысел? Под полиэтиленом? Поэтому всё нелегально.

Система стала ориентирована на власть имущих, поэтому и в нашем деле рассчитана на продажу угодий. А частник, приобретший эти угодья, не по государственной цене тебе лицензию продаст, а по своей. Так с каждым годом отношение к тайге ухудшается».

За прошлый сезон Марыспай добыл 118 соболей – это его основной доход, валюта. В этом деле без специально обученной собаки – никак. У отшельника свой метод воспитания охотничьих псов:

«Украла – огребет, и буду говорить как человеку: «Не воруй, воровать нельзя!» У меня свой способ вырабатывать охотничий инстинкт. Считается, что надо недокармливать – инициировать пищевой инстинкт. Я наоборот – кормлю. Даю ей соболя потаскать, тот огрызается, обязательно укусит. Собака входит в азарт».

Сам себе и Робинзон, и Кулибин

На костре, в баке из нержавейки у Марыспая томится четверть туши марала, чтобы мясо развалилось до нежности. Остальное надежно запрятано от медведя в леднике по ручью. Угощает от души. Философствует:

«От большого ума все разлады человечества. Логическое мышление приводит к заболеваниям. Потому что подавляет интуитивное восприятие. Стоит цель – мол, надо достигать, так жизнь, мол, устроена. И следование этому плану лишает сил, другого выбора. А ты прислушайся к внутреннему голосу. Не к уму, но обязательно – к сердцу. Что, в баню-то пойдем?»

Жарко, начало августа, можно загорать, но Александр так и ходит в куртке. Только в бане позволяет себе роскошь раздеться.

«Баня меня лечит. Остальное багульником – природный антибиотик. Староверское средство. Убивает даже энцефалит. Да-да. Что-то совсем быстро пар выходит. Старая баня совсем. Четвертый год новую баню катаю, – обливается потом Марыспай. – Ничего, дострою. Чеплашку возьми, поддай на каменку».

На баню Марыспай заготавливает большие лиственницы. Расчищает пространство, «чтобы светлее и суше было, караганник не нарастал». Про экосистему с ним говорить бесполезно. «Я в лесу работал, знаю. У меня вот экосистема, – показывает на заросли малины вокруг дома, за которыми и окон не видно. – В прошлом году лес горел там, где отродясь не рубили. Девять лет назад ураган налетел, на том берегу столько дров наломал, что со мной не сравнить».

Спорить с Марыспаем бесссмысленно. От интернета брыкается, как и от телевизора шестнадцать лет подряд. Так же, как и предлагать что-то новое. Я ему чурок наставил, чтобы легче колоть было, так он их развалил, мол, дождь промочит. А у самого поленница открыта для косого дождя.

У него во всём свой порядок. Сам себе и Робинзон, и Кулибин.

Два дня гостили мы у отшельника. Он предлагал: «Оставайтесь ещё на денёк». Но нам нельзя расслабляться, надо двигаться дальше, к озеру Ноян-Холь. В дорогу Александр Марыспай выделяет Ане из своего запаса две пригоршни карамелек, а мне вручает пять килограммов маральего мяса: «Мне одному марала не съесть».

Распрощались быстро. Поворот – и исчез человек, как не было. Ни его самого, ни дел его, ни планов, ни мыслей. Всё перетрется, забудется, смоется дождями, перекроется снежным швом. Но бывает – налетит ветер, шевельнет кедровой лапой. И вздохнет тайга. Сразу понимаешь: многое она помнит.

Фото Дмитрия Арбузова и Анны Мишакиной.

Очерк Дмитрия Арбузова об Александре Марыспае «Иной воли к жизни здесь нет» войдёт пятьдесят первым номером в шестой том книги «Люди Центра Азии», который после выхода в свет в июле 2014 года пятого тома книги продолжает готовить редакция газеты «Центр Азии».

Фото.

1. Таежный отшельник Александр Марыспай со своей собакой. Республика Тыва, Тоджинский район. 6 августа 2016 года. Фото Дмитрия Арбузова.

2. Дмитрий Викторович Арбузов, свободный журналист-странник: «Путешествия учат быть счастливым в малом, радоваться простому и не брать больше, чем можешь унести и съесть».

3. Просохнув после переправы, Анна Мишакина бодро шагает дальше, к отшельнику Александру Марыспаю. Республика Тыва, Тоджинский район. 5 августа 2016 года. Фото Дмитрия Арбузова.

4. Дмитрий Арбузов: и вода – не преграда. Переправа по дороге к Александру Марыспаю. Республика Тыва, Тоджинский район, озеро Шурам-Холь. 5 августа 2016 года. Фото Анны Мишакиной.

5. Крытые корьём избушка и чум Александра Марыспая. Республика Тыва, Тоджинский район. 6 августа 2016 года. Фото Дмитрия Арбузова.

6. Чумы – специальные таежные будки для верных охотничьих собак. Республика Тыва, Тоджинский район, заимка Александра Марыспая. 6 августа 2016 года. Фото Дмитрия Арбузова.

7. Летняя кухня Александра Марыспая. Республика Тыва, Тоджинский район, заимка Александра Марыспая. 6 августа 2016 года. Фото Дмитрия Арбузова.

8. Со столицей России у Александра Марыспая прямая тесная связь – через лодочный мотор «Москва». Республика Тыва, Тоджинский район, заимка Александра Марыспая. 7 августа 2016 года. Фото Дмитрия Арбузова.

9. Девочки любят сладкое: в дорогу для Анны Мишакиной – карамельки от Александра Марыспая. Республика Тыва, Тоджинский район. 8 августа 2016 года. Фото Дмитрия Арбузова.

10. Александр Марыспай и Анна Мишакина. Для редкой гостьи – специальное катание по озеру Шурам-Холь. Республика Тыва, Тоджинский район. 7 августа 2016 года. Фото Дмитрия Арбузова.