газета «Центр Азии»

Вторник, 19 марта 2024 г.

 

архив | о газете | награды редакции | подписка | письмо в редакцию

RSS-потокна главную страницу > 2011 >ЦА №21 >Не такая, как все

«Союз журналистов Тувы» - региональное отделение Общероссийской общественной организации «Союз журналистов России»

Самые популярные материалы

Ссылки

электронный журнал "Новые исследования Тувы"

Работа Россия - работа, грузчик, Rabota . Недорогие панели МДФ панели мдф шлифованные. . Покупка паркета оптом с доставкой.

Не такая, как все

Люди Центра Азии ЦА №21 (3 — 9 июня 2011)

Не такая, как всеУ нее было два имени. Осталось одно – загадочное.

Она и сама – загадка.

Авангардная. Интригующая. Нестандартная. Неподвластная возрасту.

Импровизатор и экспериментатор, постоянно удивляющая других и умеющая удивляться сама.

Сайнхо Намчылак, поющая голосами ветров и ураганов, звезд и птиц. Рисующая чаем и кофе. Пишущая стихи без знаков препинания и рифм – потоком сознания.

Завоевав мировую известность, она долгое время была непонятой и непризнанной на родине – в Туве. И страдала от этого. Загадки тоже умеют страдать.

«Голой реальности

Светлый огрызок

Виртуальной красивости

Противовес

За ширмою фраз

И ассоциативностью

Память хранит

Забытый уголок

В котором ждут с любовью или без…

Понятную и дорогую

Не такую как все»

Это из ее стихов – строчки, выбранные Сайнхо для автографа читателям газеты «Центр Азии», специально для которой – самое искреннее интервью о жизни и творчестве. Такое подробное – впервые в жизни, потому что это – газета родины, голос которой слышен в каждой, даже самой авангардной, ее композиции.

Надо только прислушаться.

ЛЮБИТЬ – НАОТМАШЬ

– Прежде всего, давайте, наконец, определимся с вашим именем. По свидетельству о рождении вы – Людмила. Потом сценический псевдоним стал именем. Осталась без изменения только девичья фамилия – Намчылак.

С фамилией больших проблем нет, а в имении делается множество самых разнообразных ошибок. Кто как хочет, тот так его и пишет, в том числе – и в Интернете.

Чтобы раз и навсегда установить правильное написание, пожалуйста, напишите свое имя сами в моем блокноте.

– Да, верно, иногда в имени и несколько ошибок делают. А правильное написание – такое: если кириллицей, по-русски, то так: Сайнхо Намчылак. Латиницей, как у меня в австрийском паспорте – Sainkho Namtchylak.

– Сайнхо, 30 апреля в Кызыле, на концерте в Доме народного творчества, когда был зачитан указ о присвоении вам звания «Народный артист Республики Тыва» и председатель правительства Шолбан Кара-оол вручил букет цветов и папку с текстом указа, вы так растрогались, что чуть не заплакали.

Это так важно для вас?

– Да, очень. Потому что это – признание народа, которого так долго ждала. Я даже не могла себе представить, что так будет.

Когда услышала: народный артист, какая-то волна накатила, и боялась только одного: если сейчас заплачу, то голос сядет, краска потечет. Пришлось внутренне очень собраться. А потом было столько цветов, столько роз от земляков!

– Во время вашей майской концертной поездки по западным районам Тувы звание подтвердилось, вы действительно почувствовали себя народной?

– Да. Меня буквально носили на руках. Встречали – великолепно. Когда тувинцы любят, то любят наотмашь, чуть ли не молятся.

Огромное спасибо Шолбану Валерьевичу Кара-оолу, который выделил «Волгу» и «Газель» для нашей сборной концертной бригады: группа «Тыва кызы», которой руководит Чодураа Тумат, Игорь Кошкендей, Айдысмаа Кошкендей, Андрей Монгуш, Опал Шулуу, наша старейшая певица, которой 81 год. 81 год, представляете, и она – поет. Концерт суперзвезд.

Мы с Опал Агбан-Шираповной ехали в «Волге». Она – впереди, я – на заднем сидении, сложив ножки. Так доехали до села Тээли.

Подъехали к музыкальной школе, а около нее уже с пиалами чая встречают девочки в национальных одеждах. Ну, просто как правительственную делегацию встречали. Потом стол накрыли с ханом, свежим мясом. Когда уезжала, даже с собой еще мяса дали.

Поселили в гостинице. Там даже, оказывается, гостиница есть, удивительно. Причем, частная. Мы были в одной комнате с Опал Агбан-Шираповной.

В этот же день – концерт. И в конце концерта – овации, стоя.

Ак-Довурак, Чадан и Шагонар встречали таким же образом. Все время беспокоились, спрашивали: вы поели, отдохнули? Такое внимание, что иногда мне было немного неловко.

Когда выступали в Шагонаре, мои родные, а ближайшие родственники по линии папы живут как раз в Улуг-Хемском районе, специально приезжали из сел Эйлиг-Хем, Арыг-Узю, чтобы посмотреть на меня.

А после концерта они в отдельной комнате накрыли банкетный стол: мясо свежее, овощи, салаты, сметана деревенская, оладушки, тувинский соленый чай с молоком. Пригласили моих коллег-музыкантов. Всех-всех накормили и напоили. Такое внимание! Таким вот способом мои родные отметили мое народное звание и окончание гастролей по западной части Тувы.

Впечатлений от поездки – море. Нет, целый океан!

В Ак-Довураке мы жили с детьми в интернате. Детишки – инвалиды, но в них – столько любви! Это просто ходячие вулканы любви. Мне всех их хотелось обнять – за их мужество. И было такое ощущение, что они видят меня насквозь.

Не такая, как всеВозвращаемся после встречи с мэром, вижу: мальчик-инвалид – маленький, лет девяти – сидит на лестнице, и я чувствую за пятьсот метров, что он говорит: «Я люблю вас». Подхожу и слышу, он шепчет именно это: «Я люблю вас, вы – поете».

На концерте в Ак-Довураке народу было мало. Нам объяснили, что здесь любят поп-музыку: концерты под минусовки.

Зал был заполнен только на одну треть, и то половину они пустили бесплатно. Чувствуется по населению, что люди сильно бедствуют, не хватает денег. Очень много инвалидов на колясках, но хотя бы коляски есть.

Вы видели фильм «Кин-дза-дза»? Так вот этот Дом культуры напоминал мне такой упавший с неба объект инопланетян. Какой-то пустой несуразный огромный зал с высоким потолком. Он абсолютно не дает ощущения уюта. А акустическая музыка требует уюта. Или же нужно расположить музыкантов и зрителей особым образом, как в соборах или храмах.

Когда мы играли в этом зале на акустических инструментах, звук терялся. Но принимали – на ура. Такой был энтузиазм! Одна девушка даже восторженно сказала: «Вы – просто богиня!»

Молодежь подходила за автографами с билетами на концерт, с фотографиями, с любимыми книгами, это сейчас стало модно: просить поставить автограф на любимой книге – любой.

И так – после каждого концерта. Энтузиазма – огромное количество. И после каждого концерта вручали благодарственные письма, грамоты.

Такого наплыва любви и взаимности не ощущала давно, наверное, даже с детства. Я поняла, что стала по-настоящему признанной народом певицей-сказочницей. Что стала человеком-легендой.

ЛЮБИМЫЕ ГОРЫ

Не такая, как все– Человеком-легендой быть невероятно сложно, ощущаете свою непохожесть на земляков?

– Да, это непросто. Большая ответственность. Ощущаю, что отличаюсь: слишком долго прожила за границей.

Ощущаю, как боготворят. И прощают, не замечают тех недостатков, которые сама вижу. Я ведь на эти гастроли ехала не совсем здоровой: думала, что просто простыла, а оказалось, что проблема – в ноге. В Кызыле, переходя дорогу, упала, ободрала об асфальт коленку. Глупая история. Сначала не обратила особого внимания, но рана воспалилась, начала гноиться. Слабость, озноб, начал садиться голос. Иногда на последнем издыхании работала.

Поэтому и любимую песню тувинских зрителей «Дагларым» – «Горы» в конце программы на одном из концертов пела сипящим голосом. Но люди все равно были довольны, были счастливы. И я счастлива, что смогла дать им это ощущение.

Клип «Дагларым» записывался в 2002 году во время фестиваля живой музыки и веры «Устуу-Хурээ» – у развалин храма. Стихи – Александра Даржая, музыка Ростислава Кенденбиля, тувинских классиков. И с 2002 года этот клип, оказывается, много раз показывали на тувинском телевидении.

Думаю, именно с этой песни и началось мое настоящее признание на родине. На концертах все буквально молили исполнить именно «Горы».

Родные горы для меня – особенные. Хочется построить себе замок в труднодоступном месте где-нибудь в горах и жить там, укрывшись от суеты. Такая неосуществимая мечта.

Горы Тувы люблю очень. Что бы не происходило в моей судьбе, горы будут ждать меня также терпеливо, как миллионы лет ждут солнца и видят все. Как поется в песне «Дагларым»: мои плюшевые горы, моя память о детстве.

Знаете, в Швейцарии мы очень часто такое себе позволяли: очень рано вставали, рюкзачок, два бутербродика, и на весь день до позднего вечера – в горы. Переночевали, там есть такие избушки с комнатами на двадцать кроватей, и снова – дальше в горы. По таким походам я очень скучаю.

Хотела во время этого двухнедельного посещения родины совершить восхождение на Монгун-Тайгу, но из-за этой истории с ногой не получилось.

Зато после концерта в Чадане посетила Устуу-Хурээ, посмотрела, как идет строительство нового храма возле развалин старого.

ВНЕСТИ СВОЙ ВКЛАД

– И какое же впечатление от посещения хурээ?

– Сложное. Стройка Устуу-Хурээ остановилась: нет красок. Рабочие – шесть человек – сидят у двери. Один монах ходит.

Зашла и в Алдыы-Хурээ – храм в самом Чадане, а там только один монах сидит – читает, помощник его в комнате с компьютером. Все – больше никого.

Мне кажется, что этого можно было ожидать. И знаете почему? Потому что первый всплеск после начала перестройки: наконец, мы можем построить совсем другое, не такое, как за последние семьдесят лет.

И вот с 1991 года, с момента легализации ламаизма и шаманизма, проходит двадцать лет. И что мы видим? Если до перестройки это было романтично, потому что опасно, то сейчас – все можно, но уже стало неинтересно.

Я к тому говорю, что сразу все не получается: двадцать лет – это ничто. Для того, чтобы сохранить и далее развивать религию, нужно, наверное, найти новые формы и не бояться открытости этих новых форм.

Раньше, в советское время, существовало страшное сочетание слов: отправлять религиозные нужды. Звучит ужасно! А сейчас пошло в другую крайность: стали слишком мистифицировать, считать, что Будда поможет стать богатыми, безболезненными и счастливыми.

Не такая, как всеНо нельзя во всем рассчитывать на бога, надо ведь и самому потрудиться, приложить усилия хотя бы для того, чтобы церемонии, ритуалы стали регулярной необходимостью. Просто изо дня в день скрупулезно следовать ритуалу, чтобы эта добрая привычка переросла в традицию. Вот этот механизм, оказывается, намного сложнее выработать, чем построить храм. Просто любить свою религию недостаточно.

Не надо рассчитывать, что кто-то что-то сделает за тебя, нужно самому стараться внести свой вклад в свою культуру и традиции.

– А вы внесли свой вклад?

– Да. В поездке по западным районом Тувы с нами был Буян башкы. Он выступал во время концертов, рассказывал народу о том, что благотворительные сборы пойдут на развитие буддизма в республике, строительство статуи Будды на горе Догээ возле Кызыла.

И все артисты, и я в том числе, выступали благотворительно, то есть бесплатно, без гонораров. После концертов мне только дали деньги на обратный билет до Красноярска, где у меня – следующее выступление.

А если платно выступаю, то мой гонорар – минимум 500 евро за концерт. Это самое-самое малое, ниже – невозможно, потому что у меня – международное имя и международный тариф.

Сейчас я провела на родине шесть концертов, то есть внесла от себя три тысячи евро, но не деньгами, а выступлениями.

Мое предложение: продолжить турне по другим районам Тувы и расширить его на территорию Монголии и Китая. А сборы с этих концертов пошли бы на строительство статуи Будды. Если наши ламы решили и начали копить на это деньги, то нельзя позволять, чтобы эти деньги съедались. Но для организации этих концертов нужны средства. И, конечно, очень надежные и ответственные серьезные люди, на которых можно положиться, гарантирующие, что этот проект статуи – реален, а не просто мечта.

И вот что еще важно: к сожалению, благотворительный вклад артистов у нас в Туве не оценивают и не учитывают, что обидно для них. И не совсем уважительно по отношению к людям искусства.

Я с этим и раньше сталкивалась. Когда в 2002 году приезжала в Чадан на фестиваль «Устуу-Хурээ», там был список спонсоров: тех, кто пожертвовал свои деньги для проведения фестиваля. Неважно – 100 рублей или 50 тысяч, но все фамилии были указаны. И это правильно.

Но почему-то в этом списке не было имен самих артистов, которые выступали бесплатно. Даже тех, кто приехал за свой счет из-за пределов Тувы, потратив на дорогу немалые средства. Как я, например, приехавшая за свой счет, а это сумма немаленькая.

Благотворительные акции проводятся и за границей, но оформляются по-другому, более уважительно к их участникам. Например, была такая акция в Вене. Умер поэт, и собирались средства на его памятник. К нам обратились с письмами – просьбами принять участие в благотворительном концерте.

После концерта всем, кто согласился, предложили расписаться в том, что мы свой гонор как бы получили, но деньги не взяли, а отдали организаторам акции. И мы расписались, что по 500 евро получили, но тут же отдали – благотворительно. Все четко и ясно.

ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ ДЕТСТВА

Не такая, как все– Сайнхо, у человека есть биологический и психологический возраст – тот, на который он сам себя ощущает. По вашим ощущениям, сколько вам сегодня лет?

– Тридцать два. На столько лет я себя сегодня ощущаю.

– Это намного меньше биологического возраста? Впрочем, если это дата засекречена, вопрос снимается как бестактный по отношению к женщине.

– Никаких секретов. По паспорту мне 54 года. Родилась в 1957 году, 11 марта. В поселке Пестуновка Улуг-Хемского района Тувинской АССР. По-тувински местечко называлось Белдир-Кежи.

Меня оттуда увезли совсем крошечной, и больше я там никогда не бывала. Сейчас этого поселения уже нет. Когда ехала на гастроли, примерно проезжали эти места, но я так и не поняла, где же находилась эта точка моего рождения.

Знаете, некоторые очень хорошо помнят свое детства хронологически, а я не помню его четко по датам и событиям, помню только образы. Яркие моменты воспоминаний, которые не могу забыть, стереть.

Село Кок-Хаак, это в Каа-Хемском районе, под Сарыг-Сепом. Мы жили в крайнем доме, выходишь – сразу степь и плюшевые горы.

Вот я стою, мне пять или шесть лет. Смотрю на степь: от тех гор движется какое-то марево, бесцветный воздух движется, что-то невидимое проходит через всю огромную степь и уходит за горы.

Потом вижу что-то блеснувшее в степи, как бриллиант, подбегаю и понимаю, что это – обыкновенное зелененькое стеклышко. Сижу, рассматривая это стеклышко, а потом поворачиваю голову и вижу, как едет тракторист на голубом тракторе, и он тоже поворачивает голову, и наши глаза встречаются. И чувствую, что что-то происходит такое, потаенное, что словами невозможно описать.

Потом вижу движущие свинцовые облака и понимаю, что сейчас будет гроза. Забегаю в дом к сестре матери, сижу за столом и смотрю, как об стекло окна бьется муха. И чувствую, как табуретка защемила мои трусы и платье. Просто сижу, смотрю в окно и жду, когда грянет первый гром. А потом смотрю, как капли стекают по стеклу.

И после этого всю жизнь вспоминаю этот простой эпизод: пятнадцать минут детства.

Еще хорошо помню, как убегала от бабушки. Пролезла под забором и пробиралась к маме на работу. Она работала воспитательницей, и я пробиралась, чтобы бороться с детьми, доказывая им, что это – моя, а не их мама. Добегала, успевала наподдавать детям, пока мама или няня не подбегали и не оттаскивали меня.

И каждый день повторяла эти действия до тех пор, пока меня не увезли в другой район.

Почему так делала, поняла уже позже, когда мама рассказала мне, что до этого я какое-то время жила в детском доме. Они с папой совсем ненадолго оставили меня там, когда заканчивали учебу. А когда приехали забирать, все дети бросились к ним с криками: «Это мои мама и папа!» И только я, родная дочка, стояла, отвернувшись к окну, и не хотела их признавать – обиделась.

Видимо, эти впечатления детского дома сложились в Кок-Хааке в твердое решение: за свою маму надо бороться! Она – моя!

– Что дали вам родители?

– Жизнь, воспитание, образование. Они помогли вырастить дочку. Папа подарил романтичность и какое-то необычное восприятие мира. Мама – оптимизм, энергичность.

У них – педагогическое образование. Папа, Окан-оол Кыргысович Намчылак, преподавал, работал на тувинском телевидении, был членом Союза журналистов СССР. Мама, Татьяна Аракчаевна, преподавала в школе, в начальных классах.

В семье – четверо детей: три сестры и брат. Я – старшая, тогда меня звали Людмилой. Следующая – Майя, у нас с ней разница в четыре года. Между Майей и Ураной – разница почти в два года. Между Ураной и Сергеем, мы его по-домашнему зовем Аясом – разница в шесть лет.

Аяса усыновили совсем маленьким. И вот, что удивительно, смотрю и вижу, что он очень похож на отца: и характером, и походкой, и фигурой, и даже внешностью. И с годами это сходство усиливается.

Майя – домохозяйка, живет в Кызыле, Урана – медсестра, живет в Тоджинском районе, Аяс работает в милиции, живет в Кызыле.

Мамы и папы уже нет с нами.

– Музыкальную карьеру начали строить сразу после школы?

– Нет. Сначала у меня был неудачный опыт погружения в рабочую профессию. Окончила в Кызыле школу № 2 и сразу после выпускного вечера поехала в Подмосковье – на ткацкую фабрику.

Дело в том, что у меня был такой маленький списочек престижных университетов, в которые можно было поступить вне конкурса, если станешь примерным рабочим классом и отработаешь два года.

Но опыт погружения в рабочую профессию не удался, выдержала только два или три месяца. Мой отец даже написал в газету «Правда» о том, что там происходило: что не выдают стипендию ученикам, что в одной комнате – четырнадцать кроватей, что в крупе, из которой готовят в столовой – мышиный помет.

Вернулась в Кызыл, поступила в Кызыльское училище искусств на дирижерско-хоровое отделение. Но его не закончила – по причине любви.

ВРАЖЬИ ГОЛОСА

Не такая, как все– И кто же он – ваша первая любовь?

– Олег Лазаревский – мой первый муж. Он – музыкант, москвич. Вместе со всеми ребятами приехал в Кызыл по распределению. Ребята тоже из Москвы, Подмосковья. Они работали в филармонии.

Мы познакомились в 1975 году. Дружили и так далее. Олег меня принял солисткой в вокально-инструментальный ансамбль «Элегест», который они создали.

Олег старше меня на восемь лет. А команда, с которой он приехал, еще старше. Такие волки отпетые – жутко. Они привозили и слушали такое! Запрещенное. Я некоторые записи просто боялась слушать.

Ну, например «Пинк Флойд» («Pink Floyd»), «Лед Зеппелин» («Led Zeppelin») еще можно было слушать. Но они слушали и записанные на магнитофон передачи трансляции «Би-би-си».

– Вражьи голоса слушали? Те самые программы вещающего из Лондона бывшего советского саксофониста Севы Новгородцева, начинающиеся музыкальной заставкой «Сева-Сева Новгородцев, город Лондон, Би-бя-си-и-и»?

– Да, их. «Сева-Сева Новгородцев, город Лондон, Би-бя-си-и-и». Все это – новинки западной рок-музыки, записи «Би-би-си» переписывались с магнитофона на магнитофон – еще на такие большие катушки с пленкой – и передавались от одних меломанов другим.

Мы с Олегом привозили в Кызыл эти запрещенные записи. Даже церковная «Всенощная» была запрещена. Хотя я сначала мало что понимала, была самой маленькой в этой группе и единственной тувинкой.

А еще они рисовали – какие-то непонятные абстрактные рисунки. Я тогда впервые увидела абстрактные рисунки.

– В каком году вы с Олегом Лазаревским поженились?

– В семьдесят шестом или в семьдесят седьмом? Уже и забыла. Я уже была беременна, значит – в семьдесят седьмом.

Сейчас Олег – совсем другой, очень изменился, очень-очень набожный, поет в Москве в церковном хоре. И все, что он раньше делал: и «Пинк Флойд», и свои эксперименты в Туве – в ВИА «Элегест» – считает неправильным, или просто искушением.

Готовую программу «Элегеста» не приняла идеологическая комиссия министерства культуры, ее тогда возглавляла Валентина Владимировна Оскал-оол. Строгая женщина, хотя и сама была нестандартной для того времени – одевалась модно, экстравагантно, мы всегда замечали новинки ее гардероба. Программу запретили как не соответствующую установкам.

И мы отправились восвояси: сначала в Новосибирск, потом – в Москву. Приехали в Москву, и я тут же родила – на третий день. 13 июля 1977 года родилась наша дочка Чай-суу.

Имя дочке долго придумывали вместе. Были разные варианты, например – Варвара. Варвара Олеговна Лазаревская – звучит. Остановились на Чай-суу. Чай-суу Лазареская – тоже очень звучит.

– Кем стала ваша дочь?

– Чай-суу – верстальщик, работает в редакции журнала в Вене, живет с сыном неподалеку от меня. Тимуру – одиннадцать лет, он родился в 1999 году. Когда оформляли на него документы, долго думали, спорили: как правильно записать фамилию.

В принципе, Чай-суу могла дать сыну свою фамилию, она одна воспитывает его. По австрийским правилам ребенку можно дать фамилию папы или мамы – на выбор. А вот фамилию бабушки – нельзя.

Но тогда он был бы Тимур Лазаревская. Для российского уха это звучит дико.

В немецком языке ведь нет мужского и женского рода, и фамилию бы переписали в свидетельство ребенка точно по буквам, как у матери. Я встречала человека, который именовался так: Штефан Иванова.

И она выбрала фамилию отца Тимура: Сулейманов. Тимур Сулейманов. А отчество в Австрии отсутствует.

– Ваш внук Тимур – точно человек мира: гражданин Австрии, в котором перепутались все российские национальности.

– Да, он наполовину – татарин, на четверть – русский, на четверть – тувинец.

ГАЛЛЮЦИНАЦИИ ОТ ГОЛОДА

Не такая, как все– Ваше музыкальное образование, прерванное в Кызыле по причине любви, продолжилось в Москве?

– Да. В Москве поступила в музыкальное училище имени Ипполитова-Иванова, сейчас это музыкально-педагогический институт.

Отделение народного пения, причем, народное пение – русское. Меня, приехавшую из глухой провинции, приняли в порядке исключения, поскольку удивил диапазон голоса и его гибкость. Преподаватель хорового пения постоянно переставлял меня: сначала пою со вторыми сопрано, потом – с первыми альтами, затем – со вторыми альтами. И переходить могла очень легко.

И что интересно: окончила училище не за четыре, а за два года. Во-первых, уже была подготовка в Кызыле, во-вторых, я так хотела учиться! Дочку уже отправила в Кызыл к родителям, и мне было так одиноко. Чтобы не чувствовать тоску по дому, по Туве, по родителям, дочке, просто заучивалась.

Занималась много, недоедала, у меня даже галлюцинации от голода были.

– Олег что же, совсем не кормил вас – жену-студентку?

– Он к этому времени уже давно меня бросил, уехал в Новосибирск. Сейчас Олег в четвертом браке родил ребенка: мой и его внук старше его младшей дочки на шесть лет.

– А что вам мерещилось от голода?

– Наверное, мое будущие? Помню, пришла домой усталая, а дома ничего нет. Сварила картошку. И чуть майонеза из баночки: по ложке чайной на ковшик картошки, чтобы подольше растянуть. Вместо чая – просто кипяток, в животе – тепло, засыпаю.

А предо мной – маленький кабинетный рояль Олега. Он привез и оставил. Смотрю: над роялем что-то мерцает, и словно проваливаюсь. Вижу лицо человека с седыми волосам. Жуткое ощущение бесконечного страха.

Внутреннее ассоциативное восприятие у меня всегда было очень высоким.

Помню, когда впервые увидела балет «Весна священная» Стравинского, у меня было такое ощущение, что все пространство разбилось на геометрические фигуры – пирамиды, треугольники, как на картинах Кандинского, и все это вдруг начало раскрываться. Словно в меня вставили эту картину.

Учиться, познавать было жутко интересно. После училища продолжила образование в Москве: Государственный музыкально-педагогический институт имени Гнесиных. Потом поступила в двухгодичную аспирантуру. И должна была начинать научную работу. Меня даже хотели оставить преподавать в институте.

КАПУСТА – ОТ КАНАДЫ ДО АВСТРАЛИИ

– Что же сбило со стандартного и безопасного преподавательского пути?

– То, что случилось в 1986 году в Краснодаре на Всероссийском конкурсе исполнителей народной песни. Вы бы видели, что происходило с людьми в Краснодаре, те, кто видел это выступление – до сих пор вспоминают.

Показывала пение-танец: одновременно пела и танцевала. Исполняла гортанное пение – звукоизвлечение, подражание птицам.

Получила вторую премию и специальную премию имени Ирмы Яунзем, народной артистки РСФСР, которая собирала и исполняла песни народов мира.

Это были просто грамоты, никаких денег к премиям не полагалась. Но это было такое ощущение: победила, смогла! А моя учительница вокала в училище была на седьмом небе от счастья. «Я всегда верила в твой голос, знала!» Марина Петровна Сергеева – из Донбасса, двое сыновей у нее было, а я была у нее чуть ли не третьим ребенком. Всегда можно было прийти к ней домой: чаем напоит, бутерброд с маслом и дефицитной колбасой сделает, книги нужные даст, выслушает, советом поддержит.

И после победы в Краснодаре, в том же восемьдесят шестом году, я впервые выехала за границу тогда еще СССР – с делегацией депутатов и лучших артистов Советского Союза.

Первая поездка – в Испанию. Потом – Канада, США – от Нью-Йорка до Сиэтла и обратно. Затем – Филиппины, Новая Зеландия, Австралия. Мы были даже на острове Тасмания – на юге Австралии.

На артистическом языке это называлась «капуста» – такая сборная солянка: кавказские наездники и барабанщики, артисты с Чукотки, из красноярского ансамбля песни и пляски, из хора имени Пятницкого, башкирские кураисты и я. Пела и русские, и северные, и тувинские песни. Двухминутная тувинская песня, нанайская песня, песня саами – народности, которая в России живет на Кольском полуострове.

Мы не получали зарплаты за свои концерты. Зато мы копили суточные, которые нам выдавали на питание, чтобы на сэкономленное купить что-нибудь заграничное.

Мы не ходили в кафе, мы питались в гостиничных номерах. У всех нас были кружечки эмалированные и маленькие кипятильники. Мы кипятили воду, бросали в нее кубики растворимого бульона, который перед поездками доставали всеми правдами и неправдами, ведь тогда был дефицит всего и талоны на все.

И мы волокли из гостиниц все: одноразовые мыло, шампуни, какие-то программки. Собирали весь этот хлам для того, чтобы домой привезти и подарить, показать: смотри какое невиданное мыло маленькое с мыльницей, а какой тюбик! Обалдеть!

Помню, в первой поездке – в Испании – я купила себе на сэкономленное, благодаря кипятильнику и кубикам, обувь: как бы полукеды мягкие, ярко-ярко желтого цвета, которые можно было увидеть за три километра.

Мама моя хорошо шила шапки, из кусточков меха могла собрать очень элегантные – типа берета. И я в Москве поменяла эту мамину беретку на плащ ярко-розового цвета.

И ходила в этих желтейших полукедах и этом розовенном плаще, и все на меня оглядывались, потому что думали: иностранка. Тогда выглядеть иностранно считалось особым шиком. И я была страшно горда своим видом.

Продолжение – в №22 от 10 июня

Фото:

1. Поющая голосами ветров и ураганов, звезд и птиц. Сайнхо Намчылак на благотворительном концерте в Доме народного творчества. Кызыл, 30 апреля 2011 года. Фото Элизабет Гордон.

2. Выступление Опал Шулуу, старейшей певицы Тувы, исполнительницы горлового пения, на благотворительном концерте Сайнхо Намчылак и группы «Тыва кызы». Кызыл, Дом народного творчества, 30 апреля 2011 года. Фото Элизабет Гордон.

3. Бай-Тайга встречает Сайнхо. Село Тээли, 2 мая 2011 года. Фото Элизабет Гордон.

4. Отец Окан-оол Намчылак, подруга детства Люба Бюрбю, Люда – будущая Сайнхо и сестра Майя. Кызыл, 1966 год.

5. Семья Намчылак. Мама Татьяна Аракчаевна, папа Окан-оол Кыргысович, дочери: Людмила, Мая, Урана. Тувинская АССР, Улуг-Хемский район, село Баян-Кол. 1971 год.

6. Олег Лазаревский, музыкант, основатель в Кызыле вокально-инструментального ансамбля «Элегест», признанного «не соответствующим установкам», первый супруг Людмилы-Сайнхо, с дочкой Чай-суу. 1981 год.

7. Тогда она еще была Людмилой. С отцом, мамой и дочкой Чай-суу. Тува, 1981 год.

Беседовала Надежда АНТУФЬЕВА

 (голосов: 22)
Опубликовано 4 июня 2011 г.
Просмотров: 37509
Версия для печати

Также в №21:

Также на эту тему:

Алфавитный указатель
пяти томов книги
«Люди Центра Азии»
Книга «Люди Центра Азии»Герои
VI тома книги
«Люди Центра Азии»
Людмила Костюкова Александр Марыспаq Татьяна Коновалова
Валентина Монгуш Мария Галацевич Хенче-Кара Монгуш
Владимир Митрохин Арыш-оол Балган Никита Филиппов
Лидия Иргит Татьяна Ондар Екатерина Кара-Донгак
Олег Намдараа Павел Стабров Айдысмаа Кошкендей
Галина Маспык-оол Александра Монгуш Николай Куулар
Галина Мунзук Зоя Докучиц Алексей Симонов
Юлия Хирбээ Демир-оол Хертек Каори Савада
Байыр Домбаанай Екатерина Дорофеева Светлана Ондар
Александр Салчак Владимир Ойдупаа Татьяна Калитко
Амина Нмадзуру Ангыр Хертек Илья Григорьев
Максим Захаров Эсфирь Медведева(Файвелис) Сергей Воробьев
Иван Родников Дарисю Данзурун Юрий Ильяшевич
Георгий Лукин Дырбак Кунзегеш Сылдыс Калынду
Георгий Абросимов Галина Бессмертных Огхенетега Бадавуси
Лазо Монгуш Василий Безъязыков Лариса Кенин-Лопсан
Надежда ГЛАЗКОВА Роза АБРАМОВА Леонид ЧАДАМБА
Лидия САРБАА  


Книга «Люди Центра Азии». Том VГерои
V тома книги
«Люди Центра Азии»
Вера Лапшакова Валентин Тока Петр Беркович
Хажитма Кашпык-оол Владимир Бузыкаев Роман Алдын-Херел
Николай Сизых Александр Шоюн Эльвира Лифанова
Дженни Чамыян Аяс Ангырбан и Ирина Чебенюк Павел Тихонов
Карл-Йохан Эрик Линден Обус Монгуш Константин Зорин
Михаил Оюн Марина Сотпа Дыдый Сотпа
Ефросинья Шошина Вячеслав Ондар Александр Инюткин
Августа Переляева Вячеслав и Шончалай Сояны Татьяна Верещагина
Арина Лопсан Надежда Байкара Софья Кара-оол
Алдар Тамдын Конгар-оол Ондар Айлана Иргит
Темир Салчак Елена Светличная Светлана Дёмкина
Валентина Ооржак Ролан Ооржак Алена Удод
Аяс Допай Зоя Донгак Севээн-оол и Рада Ооржак
Александр Куулар Пётр Самороков Маадыр Монгуш
Шолбан Куулар Аркадий Август-оол Михаил Худобец
Максим Мунзук Элизабет Гордон Адам Текеев
Сергей Сокольников Зоя Самдан Сайнхо Намчылак
Шамиль Курт-оглы Староверы Александр Мезенцев
Кара-Куске Чооду Ирина Панарина Дмитрий и Надежда Бутакова
Паю Аялга Пээмот  
 
  © 1999-2024 Copyright ООО Редакция газеты «Центр Азии».
Газета зарегистрирована в Средне-Сибирском межрегиональном территориальном управлении МПТР России.
Свидетельство о регистрации ПИ №16-0312
ООО Редакция газеты «Центр Азии».
667012 Россия, Республика Тыва, город Кызыл, ул. Красноармейская, д. 100. Дом печати, 4 этаж, офисы 17, 20
тел.: +7 (394-22) 2-10-08
http://www.centerasia.ru
Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru