Роман Алдын-Херел.Солнечный табунщик

Восьмисотенный табун спускается на водопой от Агара к пресноводному озеру Холчук, сине-зеленому оконцу в золоте песка. В многочисленном табуне – косяки нескольких шара-нурских скотоводов, в том числе – Романа Сояновича Алдын-Херела.

Обладатель солнечной фамилии Алдын-Херел, которая в переводе с тувинского означает Золотой луч, воспитывает своих детей в буддистском уважении к старшим и младшим. От отца дети переняли веру, любовь к коням и почитание малой родины.

Шара-Нур на географической карте – южная окраина России, а для Алдын-Херелов из рода соян – центр мироздания.

_{В степи с горячей травой}

«Изиг оъттуг Шара-Нурум» – «Мой Шара-Нур с горячей травой», – говорят скотоводы, кочующие с конца апреля по середину ноября вокруг озера Шара-Нур, давшего название местности.

Степная местность на юге Тувы – рукой подать до монгольской границы – идеальное место для выпаса скота и, особенно, для коней, любящих простор. Табун шаранурцев пасется между горным хребтом Агар и вытянувшимся зеркалом озера, среди курганов, огороженных камнями.

Тех, кто погребен под каменными насыпями на северной стороне Шара-Нура, и тех, кто живет в юртах на южном берегу, разделенных временем, языком и этнической принадлежностью, объединяет конь, основа основ кочевой культуры.

Теплой степной ночью в юрте с открытыми стенами – войлок приподнят и закреплен за куржаангы, опоясывающую жилище веревку из конского волоса – Роман Соянович рассказывал о себе, Шара-Нуре и лошадях, время от времени отвлекаясь на свою любимицу Наранзаю, которая подбегала то с вопросами, то с просьбой нарисовать человечка, пока не заснула на руках у деда.

«Родился я в 1959 году, в юрте на берегу реки Тес, в семидесяти километрах отсюда. Мама моя родила двадцать четыре ребенка, многие из них умерли в младенчестве. Вырастить и воспитать довелось одиннадцать детей: дочерей Ошку-Саар, Ирину, Антонину, Валентину, Зою, Галину и Чечек, сыновей Бадарчы, Арсена, Владимира и меня.

Мне было несколько месяцев от роду, когда простудился, и родители подумали, что и я – не жилец на этом свете. Лежавшего в горячке меня забрал дед, отец матери. У дедушки и бабушки я выздоровел и окреп. Старики хотели, чтобы внук так и остался жить с ними. Но отец настоял на возвращении в родную юрту.

Мои родители – Соян Мандаевич Алдын-Херел и Хулер Норбуевна Сырат – были скотоводами. Зимовали на северной стороне Агара, а летом откочевывали на Калдак-Хамар, в местечко Шиви-Кудуруу. Много времени я проводил со своими стариками в Шара-Нуре, где и научился ездить верхом в четыре года. Езжу верхом столько же, сколько помню себя».

_{Дух мужчины и красота земли}

Роман Соянович неизменно спокоен, говорит тихо, взвешивая слова. И кажется задумчивым и немногословным. Но это лишь до тех пор, пока не зайдет речь о лошадях, верблюдах, истории родного Шара-Нура. Тогда в нем просыпается увлеченный рассказчик, который легко теряет счет времени.

«Вся моя жизнь связана со скотом, – вспоминает он. – В советские времена вместе с женой Розалией пасли совхозный крупный рогатый скот, лошадей и верблюдов. Всего три года побыли овцеводами, меня больше тянуло к лошадям и верблюдам. Раньше, при совхозе, пас стадо верблюдов – было их голов 230.

Беременность у верблюдицы длится год, на второй появляется верблюжонок, которому требуется тщательный уход. Верблюжье стадо растет не так быстро, как коровье. Но при должном уходе можно увеличить поголовье верблюдов в Туве. Мы говорим: «Конь – дух мужчины, а верблюд – красота родной земли». Хотелось бы увидеть, как по степи идут сотни двугорбых красавцев.

Табуну тоже требуется особый уход. Ведь у коня ноги длинные, скачет он быстро и далеко, от воров надо оберегать. Про коня тувинцы говорят чер баарлыг – с земляной печенью, потому и зимой, и летом пасется вольно, к юртам его не тянет. Любит траву хорошую, не задерживается на одном месте, все время в движении, в поиске лучшего пастбища.

В последние годы стало легче держать скот. В конце девяностых годов было трудно: кайгалы – скотокрады – появились, скот угоняли и свои, и монголы. Теперь времена настали спокойные, и каждый заинтересован в скотоводстве. Держат не только лошадей, но и овец, коров. Скот весь частный, каждый для себя, для детей старается. У табунщиков дополнительный стимул – скачки.

У каждого скотовода из наших мест, минимум, один косяк, а в нем – жеребец и от двадцати до тридцати кобыл, молодняка и рабочих лошадей. Есть табуны и по двести с лишним голов. Семьи держат до семидесяти коров, сотню-другую овец. Народ живет за счет скота, мясо продадут – деньги будут на нужды семьи, на учебу детей. И я так же живу».

Во время отлучки мужчин с хозяйством на стоянке в местечке Бора-Тей умело справляется супруга Романа Сояновича Розалия Чинмитовна. Она еще и признанная в округе мастерица, шьет национальную одежду для всей семьи.

Ее помощницы – дочь Диана и невестка Аялга. Шестнадцатилетняя смуглянка Диана, десятиклассница Кок-Тейской школы, выполняет на стоянке все дела, в исполнении которых требуется помощь коня. Аялга Шыырап из Ак-Эрика сосватана за сына Алдын-Херелов Дорбет-оола. Двадцатичетырехлетний Дорбет-оол пошел по стопам отца, решил стать табунщиком и кочевать вместе с родителями.

«Ачай! Ачай!» – то радостно, то требовательно зовет дедушку, по-тувински – кырган-ачай, или старый отец, трехлетняя Наранзая. Короткий ежик на голове Наранзаи говорит о том, что недавно был проведен традиционный обряд стрижки волос. Мама девочки, дочь Алдын-Херелов Долаана, учится в Томском политехническом университете, специальность – бухгалтерский учет и аудит.

Вдали от родного очага, в Тоора-Хеме, живет и старший сын Роллан, работает водителем в местной прокуратуре. Соян, младший из сыновей, живет в Кызыле и изучает философию буддизма под руководством башкы Шолбана Иргита.

_{Не хвастаться количеством свадебных ужа}

Алдын-Херелы готовятся к свадьбе сына Дорбет-оола и его невесты Аялги Шыырап из Ак-Эрика в 2014 году – в конце августа или в начале сентября, когда летние хлопоты будут завершены, а степь станет по-осеннему прекрасной – золотой, с прозрачным воздухом и утренним морозцем.

Молодые решили пойти по стопам родителей Дорбет-оола и стать скотоводами, как и их соседи – Темир и Долаана Ланаа, чья свадьба была сыграна в начале июля 2013 года на озерном берегу.

Темир знает Шара-Нур столько же, сколько помнит себя. Родился он в 1987 году. В то время его родители, Анна и Хорлай Ланаа, пасли совхозную отару и кочевали по Шара-Нуру, лишь самую знойную летнюю пору проводили на берегу реки Нарын. Окончив девятый класс в Ак-Эрике, Темир вернулся в родную юрту помогать родителям. Затем отслужил в армии в Приморье. По возвращении познакомился с Долааной, дочерью Валентины и Бориса Хертеков из села Торгалыг Улуг-Хемского района.

Долаана тогда заканчивала профессиональное училище в Кызыле и не помышляла о жизни вне города. А встретила Темира и согласилась стать женой табунщика. Непривычно было невесте поначалу: и жизнь отличная от городской, и природа другая – ни леса, ни большой реки, как в родном Улуг-Хеме.

Со временем освоилась. Родились сыновья: золотоволосый Балдан-Серен – в 2010 году, младший Чойган – в феврале 2013 года. О том, чтобы обосноваться в городе, Темир не думает: «Мне жизнь городская не интересна. Хорошо в городе тому, кто там вырос. А я вырос в Шара-Нуре, и мне нравится жизнь табунщика».

Свадьба Долааны и Темира стала значимым событием для всех жителей Шара-Нура. В последний раз подобное торжество – свадьба Валентины и Серээта Калданов – на берегу соленого озера состоялось в 1990 году.

С тех пор прошло 23 года. За это время ушла в небытие одна страна. Рождение другой обернулось экономической катастрофой и в этом краю, где уклад жизни, на сторонний взгляд, не меняется столетиями. Бывшие совхозные животноводы так и остались скотоводами, только хозяйства стали частными. Перекочевка в приграничный Шара-Нур была признана экономически невыгодной: ехать час – полтора от Ак-Эрика, надо регулярно покупать горючее для транспорта. И несколько лет вокруг Шара-Нура кочевало не более трех семей.

Десяток юрт, белеющих в Шара-Нуре в 2013 году, радуют глаз и вселяют надежду. Так же, как и решение молодых табунщиков Дорбет-оола и Темира отпраздновать свадьбу именно в Шара-Нуре, где малышами они играли на золотом песке, усеянном мелкими ракушками – памятью о древнем море, а подростками коротали летние ночи в седле, присматривая за табуном. Став мужчинами, они приводят жен в юрты на берегу соленого озера, чтобы их дети, учась ходить, впервые перешагнули через порог родительской юрты в Шара-Нуре.

Интересны наблюдения Романа Сояновича над изменением свадебных обрядов. Например, относительно ужа – курдюка барана. Это жировое отложение у хвоста барана тувинской породы, вырезанное вместе с несколькими позвонками и отваренное, традиционно считается почетным блюдом и подается самым уважаемым гостям во время их визитов, а так же – во время сватовства и на свадьбах.

«В последнее время появился новый обычай – хвастаться количеством ужа, – огорчается Алдын-Херел. – И в этом нет целесообразности, старинный обычай искажается. Свадебный обряд – это пожелание счастливой жизни молодой паре, и отнимать жизнь у множества животных ради пышности торжества и тщеславия – неправильно. Сегодня на одну свадьбу режут десять, а иногда и сорок баранов. Лучше бы этот скот подарили молодым.

Тувинцы раньше резали скот только по необходимости, и на свадьбах чаще ограничивались двумя курдюками – отцу, дяде по матери или старшему зятю. Когда я собрался жениться, то свататься с моей стороны пошли шесть человек во главе с моей матерью. Из даров были один курдюк для невестиного отца, плитка чая и шелк на один тон для матери невесты».

_{Аът аарыы – конная лихорадка}

Один из редких праздников, который позволяют себе скотоводы, это Наадым, ежегодный фестиваль животноводов с состязаниями по хурешу и конным скачкам.

Для табунщика, который готовит коня к скачкам, Наадым – дополнительный труд. За месяц до скачек начинается подготовка скакунов. В 2013 году для тесхемцев Наадым стал особенным событием. Республиканский фестиваль животноводов совпал с юбилейными мероприятиями в честь 250-летия Самагалтая, первой столицы Тувы, а ныне – центра Тес-Хемского района. Главные скачки года прошли 12 июля на степном приволье, окаймленном на юге рекой Тес, на севере – темно-синей грядой Танды-Уула. Коневоды со всей Тувы приехали за пару дней до соревнований, чтобы дать скакунам отдохнуть после перевозки.

Шаранурцы на скачках останавливаются одним лагерем. Стреножив коней неподалеку, мужчины коротают время за популярной в южных районах Тувы игрой панчык. Игра, хоть и сидячая, но шумная: с азартными возгласами подбрасываются раковины каури, залитые для тяжести гудроном. У каждого игрока своя техника финального броска. В зависимости от того, какой стороной упали раковины, палочка игрока передвигается вдоль белого матерчатого креста, расстеленного на коврике. Крест поделен на секторы с разными символами, со знаком хас, буддистской свастикой, в центре.

Один из молодых коневодов из Шара-Нура – Сергек Калдан. Ему 28 лет, по профессии – тренер по хурешу, тувинской борьбе. Сергек окончил школу монгольской борьбы «Шонхор» в Улан-Баторе. На вопрос о работе отвечает: «Скакуны. Подхватил конную лихорадку, от табуна оторваться не могу».

Конная лихорадка – аът аарыы – высшая степень интереса к коневодству и скачкам, которая подчиняет жизнь ритму, зависящему от сезона скачек, периода тренировки скакунов, заботе о табуне в целом.

Жертв конной лихорадки в Туве с каждым годом становится все больше. По данным Минсельхоза республики, поголовье лошадей за шесть лет удвоилось: с двадцати шести тысяч голов в 2007 году до пятидесяти двух тысяч в 2013.

Страсть к коням привил Сергеку его отец Сергей Калдан. К наадымским скачкам коней тренировали вместе. Поставили даже отдельную юрту для четвероногого фаворита, чтобы уберечь питомца от мошкары и зноя.

Лихорадка Сергека подкрепляется тем, что его скакун – один из фаворитов состязаний среди взрослых коней тувинской породы – в 2012 году финишировал вторым на наадымских скачках. И приз в этой категории весомый – автомобиль-внедорожник.

Сигнал к старту для наездников со скакунами оказывается и призывом к автогонкам: хозяева коней устремляются вслед за своими питомцами. В такие моменты исчезает кажущаяся меланхоличность табунщиков. Высунувшись из окна мчащегося автомобиля молодой табунщик в горячке кричит по мобильному телефону товарищу в передней машине: «Как идут?» Кричит и наезднику: «Хлещи коня, хлещи! Кнут перекидывай на оба бока!» Следом делится впечатлениями с болельщиками в салоне машины: «Он что – не умеет пользоваться кнутом?!»

Конь Сергека Калдана и на этот раз пришел вторым среди скакунов тувинской породы. Внедорожник достался владельцу скакуна-лидера Омаку Комбу из сумона Бай-Даг Эрзинского кожууна. В пятерке лидеров среди скакунов тувинской породы были представители юга Тувы – Тес-Хема и Эрзина.

«Интерес к коневодству и скачкам растет. Но обычаи, связанные с конем, меняются, некоторые уходят в прошлое, – констатирует Роман Алдын-Херел. – Скачки набирают оборот, а наездников не хватает. Раньше мальчишки плакали, просились в наездники. Теперь дети хотят, но родители против. Если соглашаются, то требуют оплаты – конем или даже мотоциклом. Воспитание детей уклонилось в сторону от традиций, приучаются видеть во всем материальную выгоду.

Конь для тувинца – дороже всего. В нем душа нашего народа. Надо лишь поощрять увлечение мальчиков верховой ездой. Интерес пройдет, если его не поддерживать. И вырастет мужчина, который не умеет седлать коня».

_{Лошадиная наука}

Окрестности Шара-Нура издавна славятся как родина быстрых скакунов. Отсюда родом и легендарный Эзир-Кара – Черный орел репрессированного арата Санданмаа Сояна. Из современных табунщиков на слуху имена Андрея Бызаакая, братьев Серээта и Сергея Калданов, Очурока Эрендея, Хорлая Ланаа, табуны которых перешли им в наследство от отцов, и лошади в них – тувинской породы.

Лошадиную науку, основанную на наблюдениях предков за животными, дети скотоводов постигают с малых лет, в каждодневной заботе о табуне.

Комплекс народных знаний обширен, и Роман Соянович охотно делится ими:

«В прошлом все было посчитано: возраст рабочей и нерабочей лошади, возраст, в котором кобылу случают с жеребцом. Продолжительность жизни зависит от того, насколько крепок конь, какое у него телосложение, которое отличается у животных из прохладной тайги и мягкой песчаной степи. Таежный конь выше. А у коня из песчаных степей зубы лучше, чем у животных из горной местности.

Кони живут до двадцати трех – двадцати шести лет. Жеребцы – меньше. «Поймайте-ка уруком кобылицу!» – бывало, взрослые советовали мальчишкам, отправляя их к табуну. Мы чаще использовали не сыдым – аркан, а урук – длинную гибкую палку с кожаной петлей. В морозы хорошо ездить на беременных кобылах, они не потеют, и войлочные попоны остаются сухими».

Истории табунщика о конях бесконечны. Завораживающей силой обладают и рассказы Романа Сояновича о малой родине. За каждым названием таится своя история: Хандыгайлар, Дугай, Шанчыг, Хорлааш.

Оваа Бумба находится на горе Агар. Роман Соянович сравнивает горное оваа с дор, наиболее почетным местом в юрте, напротив входа, куда приглашают только уважаемых гостей. Во время ритуала освящения оваа на Агар поднимаются два или три пожилых человека с несколькими помощниками. Они оставляют подношения духам местности, а приглашенный из Самагалтая лама читает подходящую сутру. Основная группа дожидается у подножия горы, где и проводится праздник с угощением и состязаниями борцов.

_{Под сенью Колеса Дхармы}

Алдын-Херелы – последователи буддизма. Фамилия Алдын-Херел – Золотой луч, напоминает о Колесе Дхармы и его золотых спицах-лучах, символизирующих благородный восьмеричный путь и его нравственные и духовные элементы. Золотым цветом буддизма веет и от имени внучки Алдын-Херелов: Наранзая в переводе с монгольского языка – Солнечная судьба.

В шара-нурской юрте, оснащенной солнечными батареями и телевизором, семья проводит послеполуденные свободные часы за просмотром передач о буддизме по монгольским спутниковым каналам.

Роман Соянович сетует на то, что не знает значения буддистских символов, выкованных на серебряных бляхах, которые украшают старинную сбрую и мужской комплект из огнива, трубки и ножа на цепочке – шедевр неизвестного степного кузнеца, который передается в семье Алдын-Херелов от отца к сыну. Время от времени хозяин меняет кожаную уздечку и недоуздок, аккуратно сняв все украшения, которые тоже подлежат чистке.

Веру Романа Алдын-Херела не измерить количеством поездок в резиденцию Далай-ламы в Дхарамсале или числом посещенных учений, ретритов, принятых обетов. Вера его – в душе. Проявляется она в малом: в уважении к людям – вне зависимости от возраста и статуса в обществе, в трогательном описании обитателей степи – крох мышей, в надежде увидеть многочисленные стада верблюдов.

Роман Алдын-Херел – потомок кочевников, для которых духовное богатство преобладало над материальным. Кочевников, которые не закрывали юрты на замки и славились гостеприимностью. Тех, кто был способен видеть в верблюде красоту родной земли, а в коне – душу народа.

Фото Виктории Пээмот и из архива семьи Алдын-Херелов.

Очерк Виктории Пээмот о Романе Алдын-Хереле «Солнечный табунщик»войдет пятьдесят третьим номером в пятый том книги «Люди Центра Азии», который выйдет в свет в 2014 году – к столетию единения России и Тувы, столетию города Кызыла.

Фото: 

1. Роман Алдын-Херел. Республика Тыва, Тес-Хемский район, зимовье в местечке Доора-Даг.

14 ноября 2013 года. Фото из семейного архива Алдын-Херелов.

2. Соян Мандаевич Алдын-Херел и Хулер Норбуевна Сырат, родители Романа Алдын-Херела.

Тувинская АССР, Тес-Хемский район, летняя стоянка в местечке Шиви-Кудуруу неподалеку

от перевала Калдак-Хамар. 1985 год. Фото из семейного архива Алдын-Херелов.

3. Дорбет-оол Алдын-Херел – табунщик, сын табунщика. Мужские украшения на поясе

Дорбет-оола и традиционные сбруя и седло на любимом коне Калчан-Шилги передаются

в семье Алдын-Херелов от отца к сыну. Республика Тыва, Тес-Хемский район,

местечко Бора-Тей у озера Шара-Нур. 14 июля, 2013 года. Фото Виктории Пээмот.

4. Темир и Долаана Ланаа с сыновьями Балдан-Сереном и Чойганом в своей новой юрте, подаренной родителями Темира к свадьбе.

Республика Тыва, Тес-Хемский район, местечко Кара-Чыраа у озера Шара-Нур. 13 июля 2013 года.

Фото Виктории Пээмот.

5. Роман и Розалия Алдын-Херелы на своей летней стоянке в местечке Бора-Тей

у озера Шара-Нур. Парадная национальная одежда сшита руками мастерицы Розалии. Республика Тыва, Тес-Хемский район. 13 июля 2013 года Фото Виктории Пээмот.

6. Маленькие помощники – племянники хозяина зимовья Романа Алдын-Херела.

Слева направо: Агар-оол Соян, Анчы Алдын-Херел и Сайын-Белек Саган.

Республика Тыва, Тес-Хемский район, зимовье в местечке Доора-Даг. 12 ноября 2013 года.

Фото из семейного архива.

7. Отец и сын – Роман и Дорбет-оол Алдын-Херелы. Республика Тыва, Тес-Хемский район, местечко Бора-Тей у озера Шара-Нур. 14 июля 2013 года. Фото Виктории Пээмот.