газета «Центр Азии» №50 (20 26 декабря 2013) Люди Центра Азии Роман Алдын-Херел.Солнечный табунщик20 декабря 2013 г. |
В Обладатель солнечной фамилии Алдын-Херел, которая в переводе с тувинского означает Золотой луч, воспитывает своих детей в буддистском уважении к старшим и младшим. От отца дети переняли веру, любовь к коням и почитание малой родины. Шара-Нур на географической карте – южная окраина России, а для Алдын-Херелов из рода соян – центр мироздания.
В степи с горячей травой
«Изиг оъттуг Шара-Нурум» – «Мой Шара-Нур с горячей травой», – говорят скотоводы, кочующие с конца апреля по середину ноября вокруг озера Шара-Нур, давшего название местности. Степная местность на юге Тувы – рукой подать до монгольской границы – идеальное место для выпаса скота и, особенно, для коней, любящих простор. Табун шаранурцев пасется между горным хребтом Агар и вытянувшимся зеркалом озера, среди курганов, огороженных камнями. Тех, кто погребен под каменными насыпями на северной стороне Шара-Нура, и тех, кто живет в юртах на южном берегу, разделенных временем, языком и этнической принадлежностью, объединяет конь, основа основ кочевой культуры. Теплой степной ночью в юрте с открытыми стенами – войлок приподнят и закреплен за куржаангы, опоясывающую жилище веревку из конского волоса – Роман Соянович рассказывал о себе, Шара-Нуре и лошадях, время от времени отвлекаясь на свою любимицу Наранзаю, которая подбегала то с вопросами, то с просьбой нарисовать человечка, пока не заснула на руках у деда. «Родился я в 1959 году, в юрте на берегу реки Тес, в семидесяти километрах отсюда. Мама моя родила двадцать четыре ребенка, многие из них умерли в младенчестве. Вырастить и воспитать довелось одиннадцать детей: дочерей Ошку-Саар, Ирину, Антонину, Валентину, Зою, Галину и Чечек, сыновей Бадарчы, Арсена, Владимира и меня. Мне было несколько месяцев от роду, когда простудился, и родители подумали, что и я – не жилец на этом свете. Лежавшего в горячке меня забрал дед, отец матери. У дедушки и бабушки я выздоровел и окреп. Старики хотели, чтобы внук так и остался жить с ними. Но отец настоял на возвращении в родную юрту. Мои родители – Соян Мандаевич Алдын-Херел и Хулер Норбуевна Сырат – были скотоводами. Зимовали на северной стороне Агара, а летом откочевывали на Калдак-Хамар, в местечко Шиви-Кудуруу. Много времени я проводил со своими стариками в Шара-Нуре, где и научился ездить верхом в четыре года. Езжу верхом столько же, сколько помню себя».
Дух мужчины и красота земли
«Вся моя жизнь связана со скотом, – вспоминает он. – В советские времена вместе с женой Розалией пасли совхозный крупный рогатый скот, лошадей и верблюдов. Всего три года побыли овцеводами, меня больше тянуло к лошадям и верблюдам. Раньше, при совхозе, пас стадо верблюдов – было их голов 230. Беременность у верблюдицы длится год, на второй появляется верблюжонок, которому требуется тщательный уход. Верблюжье стадо растет не так быстро, как коровье. Но при должном уходе можно увеличить поголовье верблюдов в Туве. Мы говорим: «Конь – дух мужчины, а верблюд – красота родной земли». Хотелось бы увидеть, как по степи идут сотни двугорбых красавцев. Табуну тоже требуется особый уход. Ведь у коня ноги длинные, скачет он быстро и далеко, от воров надо оберегать. Про коня тувинцы говорят чер баарлыг – с земляной печенью, потому и зимой, и летом пасется вольно, к юртам его не тянет. Любит траву хорошую, не задерживается на одном месте, все время в движении, в поиске лучшего пастбища. В последние годы стало легче держать скот. В конце девяностых годов было трудно: кайгалы – скотокрады – появились, скот угоняли и свои, и монголы. Теперь времена настали спокойные, и каждый заинтересован в скотоводстве. Держат не только лошадей, но и овец, коров. Скот весь частный, каждый для себя, для детей старается. У табунщиков дополнительный стимул – скачки. У каждого скотовода из наших мест, минимум, один косяк, а в нем – жеребец и от двадцати до тридцати кобыл, молодняка и рабочих лошадей. Есть табуны и по двести с лишним голов. Семьи держат до семидесяти коров, сотню-другую овец. Народ живет за счет скота, мясо продадут – деньги будут на нужды семьи, на учебу детей. И я так же живу». Во время отлучки мужчин с хозяйством на стоянке в местечке Бора-Тей умело справляется супруга Романа Сояновича Розалия Чинмитовна. Она еще и признанная в округе мастерица, шьет национальную одежду для всей семьи. Ее помощницы – дочь Диана и невестка Аялга. Шестнадцатилетняя смуглянка Диана, десятиклассница Кок-Тейской школы, выполняет на стоянке все дела, в исполнении которых требуется помощь коня. Аялга Шыырап из Ак-Эрика сосватана за сына Алдын-Херелов Дорбет-оола. Двадцатичетырехлетний Дорбет-оол пошел по стопам отца, решил стать табунщиком и кочевать вместе с родителями. «Ачай! Ачай!» – то радостно, то требовательно зовет дедушку, по-тувински – кырган-ачай, или старый отец, трехлетняя Наранзая. Короткий ежик на голове Наранзаи говорит о том, что недавно был проведен традиционный обряд стрижки волос. Мама девочки, дочь Алдын-Херелов Долаана, учится в Томском политехническом университете, специальность – бухгалтерский учет и аудит. Вдали от родного очага, в Тоора-Хеме, живет и старший сын Роллан, работает водителем в местной прокуратуре. Соян, младший из сыновей, живет в Кызыле и изучает философию буддизма под руководством башкы Шолбана Иргита.
Не хвастаться количеством свадебных ужа
Молодые решили пойти по стопам родителей Дорбет-оола и стать скотоводами, как и их соседи – Темир и Долаана Ланаа, чья свадьба была сыграна в начале июля 2013 года на озерном берегу. Темир знает Шара-Нур столько же, сколько помнит себя. Родился он в 1987 году. В то время его родители, Анна и Хорлай Ланаа, пасли совхозную отару и кочевали по Шара-Нуру, лишь самую знойную летнюю пору проводили на берегу реки Нарын. Окончив девятый класс в Ак-Эрике, Темир вернулся в родную юрту помогать родителям. Затем отслужил в армии в Приморье. По возвращении познакомился с Долааной, дочерью Валентины и Бориса Хертеков из села Торгалыг Улуг-Хемского района. Долаана тогда заканчивала профессиональное училище в Кызыле и не помышляла о жизни вне города. А встретила Темира и согласилась стать женой табунщика. Непривычно было невесте поначалу: и жизнь отличная от городской, и природа другая – ни леса, ни большой реки, как в родном Улуг-Хеме. Со временем освоилась. Родились сыновья: золотоволосый Балдан-Серен – в 2010 году, младший Чойган – в феврале 2013 года. О том, чтобы обосноваться в городе, Темир не думает: «Мне жизнь городская не интересна. Хорошо в городе тому, кто там вырос. А я вырос в Шара-Нуре, и мне нравится жизнь табунщика». Свадьба Долааны и Темира стала значимым событием для всех жителей Шара-Нура. В последний раз подобное торжество – свадьба Валентины и Серээта Калданов – на берегу соленого озера состоялось в 1990 году. С тех пор прошло 23 года. За это время ушла в небытие одна страна. Рождение другой обернулось экономической катастрофой и в этом краю, где уклад жизни, на сторонний взгляд, не меняется столетиями. Бывшие совхозные животноводы так и остались скотоводами, только хозяйства стали частными. Перекочевка в приграничный Шара-Нур была признана экономически невыгодной: ехать час – полтора от Ак-Эрика, надо регулярно покупать горючее для транспорта. И несколько лет вокруг Шара-Нура кочевало не более трех семей.
Десяток
юрт, белеющих в Шара-Нуре в 2013 году,
радуют глаз и вселяют надежду. Так же,
как и решение молодых табунщиков
Дорбет-оола и Темира отпраздновать
свадьбу именно в Шара-Нуре, где малышами
они играли на золотом песке, усеянном
мелкими ракушками – памятью о древнем
море, а подростками коротали летние
ночи в седле, присматривая за табуном.
Став мужчинами, они приводят жен в Интересны наблюдения Романа Сояновича над изменением свадебных обрядов. Например, относительно ужа – курдюка барана. Это жировое отложение у хвоста барана тувинской породы, вырезанное вместе с несколькими позвонками и отваренное, традиционно считается почетным блюдом и подается самым уважаемым гостям во время их визитов, а так же – во время сватовства и на свадьбах. «В последнее время появился новый обычай – хвастаться количеством ужа, – огорчается Алдын-Херел. – И в этом нет целесообразности, старинный обычай искажается. Свадебный обряд – это пожелание счастливой жизни молодой паре, и отнимать жизнь у множества животных ради пышности торжества и тщеславия – неправильно. Сегодня на одну свадьбу режут десять, а иногда и сорок баранов. Лучше бы этот скот подарили молодым. Тувинцы раньше резали скот только по необходимости, и на свадьбах чаще ограничивались двумя курдюками – отцу, дяде по матери или старшему зятю. Когда я собрался жениться, то свататься с моей стороны пошли шесть человек во главе с моей матерью. Из даров были один курдюк для невестиного отца, плитка чая и шелк на один тон для матери невесты».
Аът аарыы – конная лихорадка
Для табунщика, который готовит коня к скачкам, Наадым – дополнительный труд. За месяц до скачек начинается подготовка скакунов. В 2013 году для тесхемцев Наадым стал особенным событием. Республиканский фестиваль животноводов совпал с юбилейными мероприятиями в честь 250-летия Самагалтая, первой столицы Тувы, а ныне – центра Тес-Хемского района. Главные скачки года прошли 12 июля на степном приволье, окаймленном на юге рекой Тес, на севере – темно-синей грядой Танды-Уула. Коневоды со всей Тувы приехали за пару дней до соревнований, чтобы дать скакунам отдохнуть после перевозки. Шаранурцы на скачках останавливаются одним лагерем. Стреножив коней неподалеку, мужчины коротают время за популярной в южных районах Тувы игрой панчык. Игра, хоть и сидячая, но шумная: с азартными возгласами подбрасываются раковины каури, залитые для тяжести гудроном. У каждого игрока своя техника финального броска. В зависимости от того, какой стороной упали раковины, палочка игрока передвигается вдоль белого матерчатого креста, расстеленного на коврике. Крест поделен на секторы с разными символами, со знаком хас, буддистской свастикой, в центре. Один из молодых коневодов из Шара-Нура – Сергек Калдан. Ему 28 лет, по профессии – тренер по хурешу, тувинской борьбе. Сергек окончил школу монгольской борьбы «Шонхор» в Улан-Баторе. На вопрос о работе отвечает: «Скакуны. Подхватил конную лихорадку, от табуна оторваться не могу». Конная лихорадка – аът аарыы – высшая степень интереса к коневодству и скачкам, которая подчиняет жизнь ритму, зависящему от сезона скачек, периода тренировки скакунов, заботе о табуне в целом. Жертв конной лихорадки в Туве с каждым годом становится все больше. По данным Минсельхоза республики, поголовье лошадей за шесть лет удвоилось: с двадцати шести тысяч голов в 2007 году до пятидесяти двух тысяч в 2013. Страсть к коням привил Сергеку его отец Сергей Калдан. К наадымским скачкам коней тренировали вместе. Поставили даже отдельную юрту для четвероногого фаворита, чтобы уберечь питомца от мошкары и зноя. Лихорадка Сергека подкрепляется тем, что его скакун – один из фаворитов состязаний среди взрослых коней тувинской породы – в 2012 году финишировал вторым на наадымских скачках. И приз в этой категории весомый – автомобиль-внедорожник. Сигнал к старту для наездников со скакунами оказывается и призывом к автогонкам: хозяева коней устремляются вслед за своими питомцами. В такие моменты исчезает кажущаяся меланхоличность табунщиков. Высунувшись из окна мчащегося автомобиля молодой табунщик в горячке кричит по мобильному телефону товарищу в передней машине: «Как идут?» Кричит и наезднику: «Хлещи коня, хлещи! Кнут перекидывай на оба бока!» Следом делится впечатлениями с болельщиками в салоне машины: «Он что – не умеет пользоваться кнутом?!» Конь Сергека Калдана и на этот раз пришел вторым среди скакунов тувинской породы. Внедорожник достался владельцу скакуна-лидера Омаку Комбу из сумона Бай-Даг Эрзинского кожууна. В пятерке лидеров среди скакунов тувинской породы были представители юга Тувы – Тес-Хема и Эрзина. «Интерес к коневодству и скачкам растет. Но обычаи, связанные с конем, меняются, некоторые уходят в прошлое, – констатирует Роман Алдын-Херел. – Скачки набирают оборот, а наездников не хватает. Раньше мальчишки плакали, просились в наездники. Теперь дети хотят, но родители против. Если соглашаются, то требуют оплаты – конем или даже мотоциклом. Воспитание детей уклонилось в сторону от традиций, приучаются видеть во всем материальную выгоду. Конь для тувинца – дороже всего. В нем душа нашего народа. Надо лишь поощрять увлечение мальчиков верховой ездой. Интерес пройдет, если его не поддерживать. И вырастет мужчина, который не умеет седлать коня».
Лошадиная наука
Лошадиную науку, основанную на наблюдениях предков за животными, дети скотоводов постигают с малых лет, в каждодневной заботе о табуне. Комплекс народных знаний обширен, и Роман Соянович охотно делится ими: «В прошлом все было посчитано: возраст рабочей и нерабочей лошади, возраст, в котором кобылу случают с жеребцом. Продолжительность жизни зависит от того, насколько крепок конь, какое у него телосложение, которое отличается у животных из прохладной тайги и мягкой песчаной степи. Таежный конь выше. А у коня из песчаных степей зубы лучше, чем у животных из горной местности. Кони живут до двадцати трех – двадцати шести лет. Жеребцы – меньше. «Поймайте-ка уруком кобылицу!» – бывало, взрослые советовали мальчишкам, отправляя их к табуну. Мы чаще использовали не сыдым – аркан, а урук – длинную гибкую палку с кожаной петлей. В морозы хорошо ездить на беременных кобылах, они не потеют, и войлочные попоны остаются сухими». Истории табунщика о конях бесконечны. Завораживающей силой обладают и рассказы Романа Сояновича о малой родине. За каждым названием таится своя история: Хандыгайлар, Дугай, Шанчыг, Хорлааш. Оваа Бумба находится на горе Агар. Роман Соянович сравнивает горное оваа с дор, наиболее почетным местом в юрте, напротив входа, куда приглашают только уважаемых гостей. Во время ритуала освящения оваа на Агар поднимаются два или три пожилых человека с несколькими помощниками. Они оставляют подношения духам местности, а приглашенный из Самагалтая лама читает подходящую сутру. Основная группа дожидается у подножия горы, где и проводится праздник с угощением и состязаниями борцов.
Под сенью Колеса Дхармы
В шара-нурской юрте, оснащенной солнечными батареями и телевизором, семья проводит послеполуденные свободные часы за просмотром передач о буддизме по монгольским спутниковым каналам. Роман Соянович сетует на то, что не знает значения буддистских символов, выкованных на серебряных бляхах, которые украшают старинную сбрую и мужской комплект из огнива, трубки и ножа на цепочке – шедевр неизвестного степного кузнеца, который передается в семье Алдын-Херелов от отца к сыну. Время от времени хозяин меняет кожаную уздечку и недоуздок, аккуратно сняв все украшения, которые тоже подлежат чистке. Веру Романа Алдын-Херела не измерить количеством поездок в резиденцию Далай-ламы в Дхарамсале или числом посещенных учений, ретритов, принятых обетов. Вера его – в душе. Проявляется она в малом: в уважении к людям – вне зависимости от возраста и статуса в обществе, в трогательном описании обитателей степи – крох мышей, в надежде увидеть многочисленные стада верблюдов. Роман Алдын-Херел – потомок кочевников, для которых духовное богатство преобладало над материальным. Кочевников, которые не закрывали юрты на замки и славились гостеприимностью. Тех, кто был способен видеть в верблюде красоту родной земли, а в коне – душу народа.
Фото Виктории Пээмот и из архива семьи Алдын-Херелов.
Очерк Виктории Пээмот о Романе Алдын-Хереле «Солнечный табунщик»войдет пятьдесят третьим номером в пятый том книги «Люди Центра Азии», который выйдет в свет в 2014 году – к столетию единения России и Тувы, столетию города Кызыла.
Фото:
1. Роман Алдын-Херел. Республика Тыва, Тес-Хемский район, зимовье в местечке Доора-Даг. 14 ноября 2013 года. Фото из семейного архива Алдын-Херелов. 2. Соян Мандаевич Алдын-Херел и Хулер Норбуевна Сырат, родители Романа Алдын-Херела. Тувинская АССР, Тес-Хемский район, летняя стоянка в местечке Шиви-Кудуруу неподалеку от перевала Калдак-Хамар. 1985 год. Фото из семейного архива Алдын-Херелов. 3. Дорбет-оол Алдын-Херел – табунщик, сын табунщика. Мужские украшения на поясе Дорбет-оола и традиционные сбруя и седло на любимом коне Калчан-Шилги передаются в семье Алдын-Херелов от отца к сыну. Республика Тыва, Тес-Хемский район, местечко Бора-Тей у озера Шара-Нур. 14 июля, 2013 года. Фото Виктории Пээмот. 4. Темир и Долаана Ланаа с сыновьями Балдан-Сереном и Чойганом в своей новой юрте, подаренной родителями Темира к свадьбе. Республика Тыва, Тес-Хемский район, местечко Кара-Чыраа у озера Шара-Нур. 13 июля 2013 года. Фото Виктории Пээмот. 5. Роман и Розалия Алдын-Херелы на своей летней стоянке в местечке Бора-Тей у озера Шара-Нур. Парадная национальная одежда сшита руками мастерицы Розалии. Республика Тыва, Тес-Хемский район. 13 июля 2013 года Фото Виктории Пээмот. 6. Маленькие помощники – племянники хозяина зимовья Романа Алдын-Херела. Слева направо: Агар-оол Соян, Анчы Алдын-Херел и Сайын-Белек Саган. Республика Тыва, Тес-Хемский район, зимовье в местечке Доора-Даг. 12 ноября 2013 года. Фото из семейного архива. 7. Отец и сын – Роман и Дорбет-оол Алдын-Херелы. Республика Тыва, Тес-Хемский район, местечко Бора-Тей у озера Шара-Нур. 14 июля 2013 года. Фото Виктории Пээмот. |
Виктория ПЭЭМОТ peemotv@journalist.com http://www.centerasia.ru/issue/2013/50/4804-oman-aldin-kherel.solnechniy-tabunschik.html |