газета «Центр Азии»

Четверг, 10 октября 2024 г.

 

архив | о газете | награды редакции | подписка | письмо в редакцию

RSS-потокна главную страницу > 2009 >ЦА №45 >Светотени жизни

«Союз журналистов Тувы» - региональное отделение Общероссийской общественной организации «Союз журналистов России»

Самые популярные материалы

Ссылки

электронный журнал "Новые исследования Тувы"

Светотени жизни

Люди Центра Азии ЦА №45 (13 — 19 ноября 2009)

Светотени жизниВ мастерской Тойво Ряннеля очень светло. К полудню солнце будто решило пообедать и заглянуло сюда полностью.

Для художника свет как проявитель чувств на холсте, но сейчас он вызывает резь в глазах. Яркий, слепящий, бескомпромиссный белый свет не дает посмотреть в окно.

Такой же и мир. Но отводить и прятать взгляд от него художник не стал, несмотря на боль и слезы. Сейчас Тойво Ряннель живет на своей исторической родине – в Финляндии, но когда-то, в далекие тридцатые годы двадцатого века, десятилетним мальчишкой он был выслан с раскулаченными родителями на золотые прииски приенисейской тайги.

Такова судьба российских финнов – насельников Ленинградской области.

«Враг народа» и «народный художник» – светотени жизни Тойво Ряннеля, парадоксы нашего белого света.

Многие из его картин навеяны образами Тувы. А «Рождение Енисея» вошло в легендарную пятерку монументальных работ художника.

Каждую осень Тойво Васильевич приезжает в Красноярск: проводит творческие встречи, откапывает «нечаянные радости» в своей мастерской и даже умудряется написать несколько этюдов.

В свои 88 лет художник по-молодецки прыток. Недавно была выставка в Голландии, скоро – в Норвегии и Германии. И землякам привез показать ранее не выставлявшиеся работы. «Мой белый свет» – серия полотен, выполненных в разные годы жизни.

Ряннель – творец пейзажа. Тянь-шаньские громовые ущелья, тоскливые заливы далеких морей, мшистые камни, где-то там – в Финляндии, но сильно напоминающие наши.

А главный поклон художника – Сибири, Саянам, Енисею, тайге и тундре. Вечному поселению и вечному пристанищу его кисти.

В последние годы Ряннелю удалось издать несколько книг стихов и мемуарной прозы.

«Поэзия – эта та же живопись, только ее слушают», – так сказал Леонардо да Винчи. Небольшие тиражи живых, не раскрашенных цензурой историй разных лет – «Мой черный ангел» и «Незваный гость».

Поразительно, сколько всего может впитать в себя жизнь одного человека – скитаний творческих и географических, встреч с людьми, которых мы сегодня, увы, знаем только по памятникам и книгам.

Здесь, в этой мастерской, хрипел: «Все не так, ребята!» Владимир Высоцкий, тушил огрызок беломорины в консервной банке и задумчиво глядел в окно Виктор Астафьев, рассматривали «Место падения Тунгусского метеорита» чешские журналисты-путешественники Зигмунд и Ганзелка. Тогда, в шестидесятых, их фильмы и книги об Африке, Латинской Америке и Азии облетели весь мир.

«Если бы я только знал, что меня не убьют… Никогда не вел дневник, ничего не записывал, а столько прошло интересных людей, событий, столько анекдотов», – рассказывает Тойво Васильевич.

Охотники, рыбаки, конвоиры, летчики, генералы, зэки, учителя, геодезисты, чабаны – все, с кем пришлось тропить жизнь, живут в памяти художника.

Из этих воспоминаний возникают картины – маслом и словом.

Непрощённые картины

«Горные кедры» и «Рождение Енисея». Перевал Амбук в Западных Саянах, истоки Оленьей речки и Ои, скальные выступы верховьев Бий-Хема, сквозь которые рвется Енисей. Эти места напоили художника вдохновением, а эти картины, кроме восхищения, породили и другие чувства.

Светотени жизниГениальность не прощают. Зависть. Это тля, которая пожирает все вокруг. Она проела живые глаза товарищей по ремеслу, оставив в них лишь ледяной укор. Почему ты выпорхнул из круга? Мы тут все топчемся, а ты посмел?

Партийные пиджаки укутали зависть в идеологическую шубу, где ей тепло и уютно, не подкопаешься. Наводят на ненужные размышления и аналогии – вот приговор вашим мазкам! Так было с «Горными кедрами», где чересчур очеловеченные деревья вызывали недоумение красноярского правления Союза художников. Потом картину просто не замечали на выставках, чтобы она не дошла до столичных залов.

Так было с «Рождением Енисея», когда коллеги строчили кляузы в «Литературную газету», жалуясь, что у них украли тему енисейского водопада.

Тойво Васильевич вспоминает:

«Были и тематические пейзажи. «Саяны. Паводок-79». На двухметровом полотне – событие, которое повторилось тридцать лет спустя: Енисей пробил плотину Саяно-Шушенской ГЭС.

Многолетняя работа строителей не прошла проверку паводковыми водами. Гидрологи предсказывали эту беду, но…

Авось, авось – наша пилюля. Тогда затопило машинное отделение и первый уже работающий агрегат. Бородатые мужики-работяги слез не скрывали.

Я писал сцену буйства стихии с левого берега, куда не долетали брызги и водяная пыль. Картина была никому не нужна, как неприятное воспоминание о разгильдяйстве.

Как видите, люди не изменились, просто тогда знали, что «нужно» для истории, а что нужно замкнуть в спецхраны.

Больше тематических пейзажей я не затевал. Ушел в тайгу, к лесным рекам и цветам, и понял, что это мое настоящее, моя лира, что помогла мне стать художником».

Экзамен на отречение

В Туве художнику приходилось бывать часто. Впервые – сразу после войны, когда только-только республика вошла в состав Советского Союза.

Тогда Тойво работал еще техником-геодезистом при «Золоторазведке» МВД СССР, участвовал в составлении карт золотоносных районов Сибири.

Омское художественное училище, в котором учился с разрешения спецкомендатуры, с началом войны закрылось. То страшное воскресное утро 22 июня 1941 года он встретил с друзьями-однокурсниками в степи, в обнимку с этюдником: готовились рисовать зарю.

Студентам пообещали, что после окончания войны смогут учиться, где захотят, а сейчас есть дела поважнее, чем живопись. На фронт не взяли по «пятому пункту»: национальность – была такая статья в анкетах.

Пришлось возвращаться к родителям, в Удерейскую тайгу (ныне это Мотыгинский район Красноярского края). Детям спецпереселенцев разрешалось работать только в организациях, не имеющих военного значения.

Работая в геодезической партии, всегда брал с собой в тайгу картон для эскизов и карандаш.

Тайга открывала в нем дар. И вот – 1945 год, и долгожданный вызов из Ленинграда: на сдачу экзаменов в Академию художеств. Выдан экзаменационный лист №17.

Тойво не сдал экзамен на отречение. Всплыла «вражеская сущность» ленинградского финна.

Ему посоветовали купить на черном рынке новый паспорт и удостоверение Героя Советского Союза, и тогда будет общежитие и Сталинская стипендия. Имя и фамилия, правда, будут другими.

Или – возвращайтесь в Сибирь, на место спецпоселения.

Он выбрал второе. Экзаменационный лист № 17 сохранил на память.

В городе без крыш

«Город без крыш, таким мне запомнился Кызыл в 1946 году, когда я впервые оказался там, – вспоминает Тойво Ряннель. – Наверху просто земляная насыпь и труба.

В каждом дворе стояла юрта. В избе топили печь, управлялись по хозяйству, а ночевали все равно в юрте.

Светотени жизниЯ наездами знакомился с республикой. После того как меня, без институтского диплома, приняли в Союз художников, не было необходимости болтаться в экспедициях. Я уже ездил в Туву как художник, знакомился с камнерезами, живописцами.

С тувинским художником Василием Деминым, автором эскиза обелиска «Центр Азии», мы тропили по Саянам, штурмовали на его «москвичонке» перевалы строящегося Усинского тракта делали восхождение на Монгун-Тайгу.

Были друзьями. Помню, Вася говорит: пойдем сейчас в гости к командиру Урянхайской Красной Армии – Сергею Кочетову. Он тогда уже жил на «своей» улице – улице, носящей его имя.

Кочетов рассказывал нам про Гражданскую войну, про битву на Элегесте, про «серебряную роту» – староверов-бородачей, добровольно воевавших на стороне красных. Сергей Кузьмич в Гражданскую брал в плен Гуркина, не зная, что это знаменитый художник. Его имя ни о чем не говорило, и он отпусти его на все четыре стороны.

Григорий Гуркин – родом из алтайской народности чорос, ученик русского художника Шишкина. Его знаменитое полотно «Озеро горных духов» вдохновило писателя-фантаста Ивана Ефремова на одноименный рассказ.

Не принял Октябрьскую революцию, боролся против Советов, отступил в Монголию в составе разбитых частей атамана Бакича. По документам он числился советником по национальным вопросам при штабе Бакича. Лицом он был не от мира сего, скорее похож на шамана или ламу.

Разуверившись во всем, Гуркин один скитался по селениям Монголии и Тувы, за чашку проса и туесок сухого творога писал картины маслом, где-то даже преподавал рисование в школе. Настал 1937 год, и Гуркин исчез…

Говорили, что Гуркина расстреляли в 1937 году. Но как-то в мастерскую ко мне зашел пожилой человек и рассказал, что, будучи караульным в красноярской тюрьме, видел Гуркина в 1941 году. С началом войны пайки заключенным сократили, и Гуркин попросту умер от старости и голода.

Мы с Василием Фадеевичем проводили экспертизу гуркинских живописных работ, которые украшали стены юрт и убогих домов Кызыл-Хорая. Они задымились, потускнели. Но это была его кисть, его пейзажи, небольшие копии «Озера горных духов», «Хана Алтая» и «Короны Катуни», которые он рисовал за сушеный творог.

Я тогда говорил людям: берегите их, когда-нибудь это будет великой ценностью.

Империалистический таймень и великий хамаан

Я переводил тувинских поэтов, не зная языка, используя подстрочник. Как-то чувствовалось, что человек должен сказать.

И меня с удовольствием печатали. Очень своеобразный, красивый язык. Но в нем нет слова «акула». А в риторике советской печати тогда всюду использовалось словосочетание «империалистическая акула».

Светотени жизниТак вот, этой акулой стал таймень, как самая крупная рыба в тувинских акваториях. Вот такой «империалистический таймень».

И еще очень интересное, характерное тувинское слово – хамаан, означает – ладно, пусть, согласен. С тувинцем договариваешься о чем-либо, он кивает, часто половину слов не понимая, но все равно кивает и соглашается, чтобы от него отвязались: «Хамаан!»

Один московский журналист из журнала «Вокруг Света» после общения со мной так и назвал свою статью – «Путешествие в страну Великого Хамаана». Хорошо, что я успел перехватить, остановить. Тока такие вещи не прощал.

Да, много было и смешного, и грустного.

Как-то Союзом художников мы отмечали день рождения Демина на уровне республики. Салчак Тока согласился принять участие. Мы сидели рядом в президиуме, и он жаловался на то, что Демин испортил со всеми отношения. Вася был остряком, постоянно разыгрывал людей, но не все это понимали.

Он мог спародировать любой голос и зачастую отдавал приказания голосом Токи.

Тот был в недоумении, когда, звоня в то или иное ведомство, слышал, что уже в курсе, дескать, утром же звонили. А это Василий Фадеевич промышлял. Он был особым человеком: и в искусстве, и в жизни.

Рисовал в Тувинской Народной Республике все грамоты и деньги. А когда ему за долголетнюю службу ничего не дали, кроме им же нарисованной грамоты, он не стал брать ее. Сказал: я себе и не такое нарисую! И ушел, оскорбленный.

Рождение богатыря

У меня был заказ на четыре картины о Енисее. Но я решил, что пока не увижу верхнееенисейский водопад, не приступлю к ним.

В то время, когда истоки голубого Нила в Африке уже были известны, люди в Красноярске не знали, где начинается Енисей.

И я не знал, какую из многих горных речек, впадающих в озеро Кара-Балык, можно считать началом Большого Енисея – Бий-Хема. Гидрологи говорили – Кок-Хем, Сибирская энциклопедия – Кадар-Сук.

Тогда для меня это имело принципиальное значение.

Старый тоджинский оленевод рассказал такую легенду.

Был бог Солнца – Бель, и было у него шестнадцать сыновей. Жили они в горах Одугена, оттуда и сейчас поднимается солнце. И послал Бель своих молодцев посмотреть, нет ли такого места, куда еще не заглядывал их отец. Но сыновья в дороге поссорились, каждому хотелось первому разрубить гору, вставшую на их пути.

Светотени жизниСпорили долго, а гора – ни с места. Рассердился тогда отец и превратил сыновей в реку, река распилила гору, вот и получился Бий-Хем.

На карте Тоджи можно увидеть, что прежде, чем штурмовать хребет Оттуг-Тайга, Енисей принимает силу шестнадцати притоков, тех самых сынов солнца. Вся река, уже принявшая потоки с плоскогорья Одуген, втиснута в скальное ущелье шириной всего шесть-семь метров и круто падает с высоты бешеной кипенью.

И здесь, на Большом водопаде, Енисей приобретает свою богатырскую силу.

И в 1956 году мы отправились к нему группой художников – из Кызыла, Абакана и Красноярска.

Тропу нам показали староверы Тозбулука – поселка на правом берегу Бий-Хема, сейчас этого поселка уже нет.

Это был переход Суворова через Альпы: бродом и вплавь шли по притокам, ползли в горы, вязли в болотах, блудили в скалах. Там мы все стали поэтами и рыбаками. Казалось, нас ничем не удивишь уже. Но вот он, этот водопад:

В таежной дали непролазной,

Где сказкой кажется заря,

В кругу богов мы правим праздник

Рождение богатыря!

Строки срывались с языка сами, подобно беснующейся в тисках скал воде. Это был восторг!

Этюд к картине был написан довольно легко, на душевном трепетном подъеме. А картина «Рождение Енисея» вошла в легендарную пятерку моих монументальных работ.

Заплыв в Хутинском пороге

Во время этого путешествия был забавный случай, когда уже возвращались из поселка Тоора-Хем в Кызыл.

Впереди – грозный порог Даг-Ужар, или по-русски – Хутинский. Это сейчас два километра бушующей стихии спокойно преодолевает «Заря». Тогда, в середине пятидесятых, большие, в несколько ставов, плоты и то штормило в хаосе волн.

А о том, чтобы пройти порог на маленьком плоту или лодке, не было и речи. Но наша единственная дама, кызыльская художница Ксения Безнутрова сиганула вплавь. Мы на берегу делали зарисовки порога и увидели ее, уже ринувшуюся в кипящие волны.

Мы, пятеро мужиков, в трусах бросились бежать вдоль берега, даже не зная, чем сможем помочь ей в этой ситуации. Впереди подпорожная скала, о которую на повороте бьется река. Как она минует ее? Честно, надежды на благополучный исход такого заплыва не было.

Встретили Ксению ниже порога, поцарапанную о камни, потрепанную не на шутку. Извинилась: если бы предупредила, не пустили бы, поэтому вот так вышло. Сильная женщина была, могла нести рюкзак наравне с мужиками.

Плотогонщики нам долго не верили, что добровольно можно ринуться в это белое пекло. Я потом не раз бывал в Туве, но о подобных экспериментах больше не слышал.

Сила людей и кедров

Последний раз художник был в Туве в конце восьмидесятых годов прошлого столетия: прилетал за работами камнерезов.

Улыбается: «Интересно, конечно, было бы Туву сейчас, в развитии, посмотреть, но шибко не ходячий стал, а чтобы меня на вертолете таскали – неудобно».

Тойво Васильевич живет в Финляндии с 1995 года. Но силы и дух для творчества по-прежнему дает Сибирь и ее люди.

Здесь художник научился чувствовать водопады, деревья, камни и мох, держась за эту суровую землю, как те горные кедры, цепляющиеся за нее корявой пятерней.

А земля эта дала в награду умение видеть прекрасное.

Фото автора.

Фото:

2. Тойво Ряннель с картиной «Пастух», написанной в 1975 году. Портрет чабана из Монгун-Тайгинского района Тувы.

3. Картина «Горные кедры», 1959 год.

4. «Рождение Енисея», 1957 год.

5. В красноярской мастерской художника. Октябрь 2009 года.

Анастасия ВЕЩИКОВА

 (голосов: 24)
Опубликовано 14 ноября 2009 г.
Просмотров: 12598
Версия для печати

Также в №45:

Также на эту тему:

Алфавитный указатель
пяти томов книги
«Люди Центра Азии»
Книга «Люди Центра Азии»Герои
VI тома книги
«Люди Центра Азии»
Людмила Костюкова Александр Марыспаq Татьяна Коновалова
Валентина Монгуш Мария Галацевич Хенче-Кара Монгуш
Владимир Митрохин Арыш-оол Балган Никита Филиппов
Лидия Иргит Татьяна Ондар Екатерина Кара-Донгак
Олег Намдараа Павел Стабров Айдысмаа Кошкендей
Галина Маспык-оол Александра Монгуш Николай Куулар
Галина Мунзук Зоя Докучиц Алексей Симонов
Юлия Хирбээ Демир-оол Хертек Каори Савада
Байыр Домбаанай Екатерина Дорофеева Светлана Ондар
Александр Салчак Владимир Ойдупаа Татьяна Калитко
Амина Нмадзуру Ангыр Хертек Илья Григорьев
Максим Захаров Эсфирь Медведева(Файвелис) Сергей Воробьев
Иван Родников Дарисю Данзурун Юрий Ильяшевич
Георгий Лукин Дырбак Кунзегеш Сылдыс Калынду
Георгий Абросимов Галина Бессмертных Огхенетега Бадавуси
Лазо Монгуш Василий Безъязыков Лариса Кенин-Лопсан
Надежда ГЛАЗКОВА Роза АБРАМОВА Леонид ЧАДАМБА
Лидия САРБАА  


Книга «Люди Центра Азии». Том VГерои
V тома книги
«Люди Центра Азии»
Вера Лапшакова Валентин Тока Петр Беркович
Хажитма Кашпык-оол Владимир Бузыкаев Роман Алдын-Херел
Николай Сизых Александр Шоюн Эльвира Лифанова
Дженни Чамыян Аяс Ангырбан и Ирина Чебенюк Павел Тихонов
Карл-Йохан Эрик Линден Обус Монгуш Константин Зорин
Михаил Оюн Марина Сотпа Дыдый Сотпа
Ефросинья Шошина Вячеслав Ондар Александр Инюткин
Августа Переляева Вячеслав и Шончалай Сояны Татьяна Верещагина
Арина Лопсан Надежда Байкара Софья Кара-оол
Алдар Тамдын Конгар-оол Ондар Айлана Иргит
Темир Салчак Елена Светличная Светлана Дёмкина
Валентина Ооржак Ролан Ооржак Алена Удод
Аяс Допай Зоя Донгак Севээн-оол и Рада Ооржак
Александр Куулар Пётр Самороков Маадыр Монгуш
Шолбан Куулар Аркадий Август-оол Михаил Худобец
Максим Мунзук Элизабет Гордон Адам Текеев
Сергей Сокольников Зоя Самдан Сайнхо Намчылак
Шамиль Курт-оглы Староверы Александр Мезенцев
Кара-Куске Чооду Ирина Панарина Дмитрий и Надежда Бутакова
Паю Аялга Пээмот  
 
  © 1999-2024 Copyright ООО Редакция газеты «Центр Азии».
Газета зарегистрирована в Средне-Сибирском межрегиональном территориальном управлении МПТР России.
Свидетельство о регистрации ПИ №16-0312
ООО Редакция газеты «Центр Азии».
667012 Россия, Республика Тыва, город Кызыл, ул. Красноармейская, д. 100. Дом печати, 4 этаж, офисы 17, 20
тел.: +7 (394-22) 2-10-08
http://www.centerasia.ru
Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru