Группа «Хун-Хурту»: Своей музыкой мы даем людям свободу и забираем чужую боль

Музыкантов зна­менитой груп­­­пы «Хун-Хур­­ту» труд­но застать дома – в Кызыле. Боль­шую часть вре­мени они про­водят на га­стро­лях за рубежом. С на­чала своей ис­то­рии группа не толь­ко про­сла­ви­лась на кон­­цертных пло­щадках аме­ри­канского, евро­азиатского и ав­ст­ра­лийского кон­­ти­нентов, но и прев­ра­тилась во все­мирно приз­­на­нный кол­лектив со своей творчес­кой концепцией. Они про­работали со многими из­вестней­шими музыкантами мира, выпустили шесть собст­венных музыкальных дисков и сде­лали множество сов­местных проектов. Од­ной из главных заслуг «Хун-Хурту» явля­ется то, что они сделали хоомей – тувинский вид горлового пения – мировым достоянием и способство­вали популяризации за ру­бежом тувинской музы­каль­ной культуры.

Название группы «Хун-Хурту» музыкан­ты переводят с тувинского как верти­каль­ное разделение лучей света, которое можно наблю­дать в степи сразу после восхода солн­ца или не­по­сред­ственно перед его за­ходом. Так и тувинское гор­ловое пение представ­ляет собой удиви­тельную технику, владея ко­торой, певец спо­собен вос­про­изводить сразу три ме­лодии одновременно: слов­но го­лос исполнителя «расщепляется» на несколько устремленных в пространстве лучей.

Сейчас музыканты «Хун-Хурту» – Кай­гал-оол Ховалыг, Саян Бапа, Анатолий Ку­у­лар и Алексей Сарыглар – яв­ляются авто­ри­тет­ными во всем музыкальном мире мас­терами и давно уже со­став­ляют сами мар­шруты своих гастролей, выбирая из мно­го­чис­ленных при­гла­ше­ний те, которые яв­ля­ются наи­более престижными.

Мне удалось встретиться и пообщаться с музыкан­тами в Москве в перерыве между их эстонскими гастро­лями и гастролями во Фран­ции.

* * *

20 марта эс­тонское по­сольство в Москве каж­дый год встречает весну тра­диционным празд­нич­ным концертом и приемом. Ны­неш­ний весенний концерт сос­тоялся с учас­ти­ем знаме­ни­той тувинской группы «Хун-Хур­­­ту», в связи с ее возвра­ще­­нием в Москву из гас­тролей по маршруту «Петрозаводск – Хель­­синки – Таллинн – Тар­ту».

В Белом зале посольства пе­­ред началом выступления, по­­сол Эстонии в России, гос­подин Тийт Матсулевич объ­явил о начале весны и пред­ста­вил своим гостям тувин­ских певцов, которые испол­ни­­ли свою кон­­цертную прог­­рам­му для вы­со­ко­пос­­тав­­лен­ной пуб­­­ли­ки – мос­­ков­­ских пред­­­ста­­ви­­те­лей дип­­­ло­ма­ти­­­чес­ко­го кор­пуса по­­­сольств разных стран, преж­де все­го ев­ропейс­ких и стран Аме­рики.

Являясь боль­шим другом Ту­вы и цени­телем тувинских на­циональных традиций, в том числе и му­зыкальных, гос­подин Матсу­левич охотно сог­ласился сказать несколько слов о «Хун-Хурту».

– Господин Матсу­ле­вич, когда вы ус­лышали гор­ловое пение и позна­ко­ми­лись с творчеством груп­пы «Хун-Хурту»?

– Для нас тувинское гор­ловое пение со­вершенно не чу­жое явление, так как в фо­но­теке эстонского радио есть мно­го записей, сделанных эс­тонскими журналистами на ва­ших фестивалях еще в со­вет­ское время. То, что делает се­год­­ня «Хун-Хурту», это, ко­нечно, уже совершенно другой уро­­вень. Группа раз­вивает ту­вин­­ские музыкальные тради­ции, оставаясь при этом ис­тин­но тувинской, сохраняя са­мо­­быт­ность, добавляет новые зву­­­ковые элементы, мелодии, эф­­­фекты. Я знал, что группа «Хун-Хурту» – это самый из­вест­­­ный в мире ансамбль. По­это­­му, когда здесь в Москве воз­­никли контакты с менед­же­ром группы господином Че­па­рухиным, сра­зу возникла идея о приглашении груп­пы на гастроли в Эстонию.

Мы помогли организовать два концерта в Эстонии: один в столице – в Таллинне, вто­рой в университетском городе Тар­­ту. Так­же ансамбль смог про­­демонстрировать свое мас­терст­во в одной школе старого го­­ро­да Таллинна. Публика и в Тал­линне, и в Тарту была в вос­­торге. Эта была первая встреча «Хун-Хурту» с эстон­ской публикой, но, наде­юсь, не пос­ледняя. Достигнуты дого­во­рен­ности о том, что груп­па в бли­жайшее время при­мет учас­тие в наших фольк­лорных фес­ти­­валях меж­дународного мас­ш­­таба.

Полагаю, что наше по­сольство стало ок­ном для куль­турного обмена, для даль­ней­ше­го распространения тувин­ской культуры. С дру­гой сто­роны, это было ин­те­ресным опы­­том и для самого ан­самбля – выступление в по­сольстве дру­жественной стра­ны перед дипломатической публикой.

Хоомей – это явление, вы­ра­­жающее дух тувинского на­ро­да. Это для меня открытие Ту­­вы. В Туве сильна иск­рен­ность, у нее за­мечательная, кра­­сивая природа. Хотя Эс­то­ния и Тува географически да­ле­ки друг от друга, но нас объ­единяет то, что тысячу лет на­зад у нас была общая куль­ту­ра – шама­низм. Если мы возь­мем знаковую куль­тур­ную сис­тему ту­винского и финно-угор­ских народов, в том числе и эс­­тонцев, то мы можем най­ти об­щие чер­ты в воспри­ятии, в воспро­изве­де­нии мира наро­дами. Когда я был в Кызыле, в вашем краевед­ческом музее, то на многих экспонатах я за­метил орна­мен­тику, очень схо­жую с на­шей. Зна­ки, изобра­­же­ния и об­ра­зы, ко­то­рые присут­ству­ют в куль­турных, кон­фес­сио­наль­ных ос­новах на­ших на­ро­дов, очень схо­жи. У нас силь­ные сим­мет­рические пун­кты культур.

* * *

На следующий день после кон­цер­та я встре­­ти­лась с музы­кан­та­ми в гости­нич­­ном но­мере по­сольст­ва, где они прожи­вали в эти дни. Мы гово­рили не только о про­шедших гас­тролях, но и в це­лом о музыке, о жизни, о лю­­дях и, конечно, о Туве.

Кайгал-оол Ховалыг со словами «Сей­час буду шаманить» зажег в пе­пель­нице ар­тыш (прим.:можже­вель­ник), Анатолий и Алек­сей разложили фрук­ты в тарелки на журнальном сто­лике, налили всем сок и сели за шахматы, пыта­ясь одновре­менно участвовать в разговоре и играть. Но почти сра­зу поня­ли, что это не­сов­местимые занятия, и отложили партию. Когда кончались слова, на­чи­налась музыка. Артисты брали инстру­менты в руки и начи­нали импровизировать.

Одни гово­рили то на русском языке, то на тувинском, другие в это время тихо на­иг­ры­вали ту­винские мело­дии на игиле (прим.: народный двухструн­ный смычковый ин­струмент), на гитаре и, слушая слова друзей, кивали головой.

– Как начинались ваши гастроли в Финляндии и по Эстонии?

Саян: Эта поездка была до­статочно тя­желой: мы ехали на арендованной машине из Пет­­розаводска в Хельсинки и один раз на пути чуть не по­па­ли в аварию, когда ми­кро­авто­бус с нами и нашими знако­мы­­ми за­несло по дороге, и мы вре­­за­лись в суг­роб. Хорошо, что де­ревьев не было (посту­чал по сто­лу). От­сто­ялись и по­еха­ли даль­ше без всяких по­вреж­­де­ний.

У нас уже была од­­на такая серьезная история в Мон­голии: мы чуть было не уто­нули в реке вместе с машиной.

В Финляндию на концерт нас пригласил театр «Савой», один из самых боль­ших теат­ров в Хель­син­ки. Ди­рек­тор те­ат­­­ра был за­ин­те­ре­со­ван в нас, мно­го слы­­шал о нас и по­это­­му пригла­сил. На кон­­церт при­шло очень много зри­­­те­лей.

– А как зовут директора теа­тра?

Саян: М-м-м… Сложный вопрос. Мы столько по зем­ле ездим, что пом­нить все имена для нас очень трудно. Саша (Алек­сандр Чепа­ру­хин, ме­нед­жер груп­пы, прези­дент музы­кальной компании «Грин­вэйв») знает. Тем более, что скан­ди­навские имена всег­да самые слож­ные. Было бы проще, ти­па Джон, Билл – еще мож­но помнить…

Кайгал-оол: Или Монгуш, Оор­жак… (все за­смея­лись).

Саян: Потом мы поехали на па­роме в Таллинн. Высту­пили также в очень престиж­ном, центральном концертном за­ле… По­дож­ди (обращается к Кайгал-оолу). Я помню наше выступление в Тарту, такой совре­мен­ный зал, а вот кон­цертный зал Таллинна, какой он был? Ты не помнишь?

Кайгал-оол тоже запнулся и стал вспо­ми­нать подробности со­­­бытий недель­ной дав­ности, на­­­сыщенных не только кон­цер­тами, но и в целом, впе­чатле­ни­я­ми, встре­чами, разго­во­рами.

Саян (задумчиво): Помню людей на концерте, их реакцию, их слова, с которыми они подходят к нам после кон­церта. А вот зал не помню. Людей, их лица и слова – мы всегда помним.

Кайгал-оол: А! Был такой очень большой зал, и мы после концерта были в баре рядом с концертным залом, где соби­раются музы­канты, артисты после выступлений.

Саян: Да-да! В тот вечер раз­говор был очень серьез­ный. Меня редко трясет, но здесь трясло очень сильно. В Тал­­линне это было бо­гемное мес­то, куда нас пригласили пос­ле концерта. К нам подо­шла и подсела (там это вполне нор­мальное явление) очень поч­тен­ная, седовласая пара, муж­чина и женщи­на, слу­­шав­шие наше выступление, и за­го­во­рили с нами.

– Они пришли туда спе­циально, чтобы поговорить с вами?

Саян: Нет, ты понимаешь: господин по­сол, который помог нам с организацией, сра­зу вы­шел на самые сильные уров­ни, на глав­ных руково­дителей шоу-бизнеса Эстонии, кото­рые работают с мега-звездами, приглаша­емы­ми в эту страну, напри­мер, с Тиной Тер­нер, «Рол­линг сто­унз» и другими. Орга­ни­за­торы устро­­или нам эти кон­церты за ко­­рот­­кое вре­мя, все про­шло очень заме­ча­тельно.

Помимо это­го они пред­став­ляли нас сво­им друзь­­ям, му­­зыкаль­ным кри­ти­кам, спе­ци­а­листам, лю­дям одного кру­га, с ко­то­рыми соби­раются и общаются вместе.

И вот, мужчина и женщина, подойдя к нам, начали разго­вор об их впечатле­ниях от нашей му­зыки. Потом все так завернулось уди­вительно, это был такой интересный клу­бок тем! Мы го­ворили о поиске ка­кой-то из­началь­ной истины. Так полу­чалось, что они в нашей изна­чаль­нос­ти чувствовали свою изначальность, свои глубокие кор­ни в нас. И это, не­смот­ря на раз­ный цвет ко­жи, разрез глаз (улыбается).

В стихах, а особенно в му­зыке есть что-то такое, затра­ги­­вающее глубины души. Если ты кого-то тронешь или тебя кто-то тронет, то в душе что-то сра­­зу отзовется, появится ка­­кой-то «клубок воспо­ми­наний». Вот, на­при­мер, пока ты не уда­ришь, звука не будет (слег­ка уда­­­ряет по стенке стек­лян­но­го ста­­кана). А звук появил­ся, по­тому что ты ударил и зна­ешь, что раньше эти звуки уже бы­ли при таких же ударах. По­яв­­ля­ют­­ся какие-то грустные или на­обо­рот радостные во­спо­мина­ния… Вот об этом примерно мы го­во­рили тогда в Таллинне, и эти люди бы­­­ли так увлечены, что на меня это произ­ве­­­ло ог­ромное впе­чат­ление, меня просто тряс­ло – до того было интересно и при­ятно.

– А их тоже трясло?

Саян: Да (засмеялся). Они не могли даже выразить всех своих чувств и поэтому мы большую часть мыслей читали в их глазах. Это были такие глаза!..

– То есть вы общались даже на каком-то энергети­ческом уровне?

Саян: Вот именно! Это аб­со­лютно не­объяснимо. То же са­мое происходит, когда мы по­­ем, а когда мы переходим на хоомей, на сыгыт, то здесь ведь уже нет слов. Но люди все по­ни­мают. В Тарту к нам опять же подходили и молодые, и ста­ри­ки. Они хватали нас в охап­ку, обнимали. С одной сто­роны, когда это происходит после каж­дого концерта, то мож­но сойти с ума. Но они же тис­кают нас по-человечески, нет такого фа­натичного бе­шен­­ства.

У нас был один зву­ко­­оператор – Андре­ас из Ве­ны. Он говорил нам: «Ребята, дер­­житесь. Не ударяй­тесь в звезд­­ность, оста­вай­тесь всегда сами собой, вместе со своей му­­зыкой, с ее искрен­ностью. Не надо де­лать из се­бя какую-то знаме­нитость, раз­ду­вать свое Эго». А он очень боль­шой специалист, делал зву­ки мно­гим известным музы­кан­там. Мно­гие зна­ме­ни­тости, к сожа­лению, превра­ща­ются в не­­людей. Не знаю, отчего это про­исходит. Они сначала при­ни­­мают востор­женных поклон­ни­ков, а потом начинают от­тал­кивать, «уби­вать» все вокруг себя.

– А вы всегда прини­маете вос­торги ваших по­клон­ников?

Саян: Да, потому что, это такие восторги, которые за­тронут сердце любого. Когда к тебе подходит плачущий старик, ты не мо­жешь сказать, что нельзя этого делать.

Вот в Тарту Толя с таким стариком раз­го­варивал.

Анатолий (качает головой и взды­хает): Оршээ Хайыракан! (О, Боже!)

– А что он гово­рил?

Анатолий: Он ска­зал, что бывал во мно­­гих странах мира, слы­шал музыку раз­ных народов. Но, толь­ко когда услышал нас, на­шу музыку, в нем что-то сразу очисти­лось внутри, что-то пере­вернулось…

Саян: То есть, ты пред­став­ляешь: мы освобождаем ста­риков, при их огромном жиз­ненном опыте, массе их жиз­ненных восприятий! Осво­бождать их – это сила (и задумался).

Остальные тоже подхва­тили эту мысль и стали увле­ченно рассказывать одновре­менно, перебивая друг друга, о словах, ко­то­рые им пришлось услышать от людей во всех странах мира. И сами искрен­не удив­лялись этой своей способности про­буждать в людях человеческое.

Саян: А ведь я хорошее слово придумал: освобождать!

Кайгал-оол: Да, хоро­шее!

Саян: Освобождать от ка­кого-то груза…

Кайгал-оол: Да, у каж­дого человека есть свой жиз­ненный груз, даже у маленьких детей есть груз проблем, свои детские за­боты...

Саян: …какой-то нервный, тяжелый груз, который копится всю жизнь. Но мы-то просто делаем свое дело, осво­бож­даем через музыку себя от своего груза. Мы музыканты. Не бу­дем представлять себя какими-то шама­нами, хотя у нас у каждого есть свой ро­довой клан шаманов-пред­ков. Мы просто своей музыкой освобождаем себя и при этом даем и другим людям свободу. А может, даже я тебе это скажу так, вот одна мысль пришла…

Кайгал-оол (перебивая его): Ну все, расфило­соф­ство­вался (все за­сме­я­лись).

Саян (тоже сме­ясь): Да, мы сейчас от­кро­ем здесь ма­ленький философский фа­куль­­тет… Я думаю, что мы че­рез музыку забираем чу­жую боль. Мы с помощью зву­ков создаем как бы пути выхода этой боли из людей…

– А мож­но это вы­ра­зить еще та­ким об­ра­зом: все лю­­­ди по­сте­пенно зако­вы­ваются в цепи своих проб­лем, а вы помо­гае­те им своей музыкой разомкнуть, раз­бить эти цепи и тем самым ос­во­бождаете и дае­те воз­мож­ность снова сво­бодно ды­шать?

Кайгал-оол: Да, да!

Саян: Совер­шенно точно! Это как раз то, что я хо­тел выразить и шел к этому долго и ви­тиевато. Согла­сись, ведь приятно та­ким об­разом «раз­­деть» город­ских, ра­ско­лоть их и оста­вить их настоя­щую серд­цевину, вер­нуть им са­мих себя, их ес­тество. Ведь когда-то они все соприка­са­лись с при­родой. Вот у нас есть лошадь – основа нашей жиз­ни, вол­шебное су­щество. Ес­ли уг­лубляться даль­ше в ис­торию, то лошадь есть у наро­дов всех культур. Даже ее ход – это уже из­начально зало­жен­ный му­зы­каль­ный ритм. И этот ритм со­хра­няется во всех людях. Ты даже не бу­дешь ездить на ло­­шади, но ког­да услышишь эту музыку, то вспом­нишь. Это сразу от­зо­­вется в тебе, твоя кровь от­зо­вется, каждая клетка твоего те­ла, потому что с этим пре­красным жи­вот­­­ным все зна­комы.

Вот перед кон­цертом здесь, в по­сольс­тве, когда мы знали перед какой высо­ко­постав­лен­ной публикой мы будем высту­пать, сначала было волнение. Но потом мы по­думали, что это та­кие же люди. Было приятно ос­­во­бождать этих людей с каж­дой песней, ви­­деть их глаза, ко­­торые про­сы­пались…

На­ут­ро после кон­церта, когда про­­с­нулись, у нас вдруг по­яви­­лось же­ла­ние тво­рить, и мы вспо­мнили одну песню, ко­то­рую нам не­сколько лет на­зад да­ли старики, но мы не брались за ее обработку. А здесь вдруг мы, еще не одев­шись, в од­них трусах, сели вчет­вером, взяли инструменты, заиграли и за­пели. И, кажется, нашли то, над чем будем даль­ше ра­ботать. Давайте ис­полним?

Музыканты бережно взяли свои инстру­менты, приго­то­вились. Саян торжественно, с боль­шим достоинством объя­вил: «Песня, произве­денная в трусах» (общий смех).

Потом они настроили ин­стру­­менты, за­тих­­ли. Зазвучали вол­шебные игил и каргы­раа (прим.: низ­кий по тембру стиль гор­ло­вого пения) Кайгал-оола, под­хваченные зву­ками уди­ви­тельных инстру­ментов. По­ла­гаю, что соседи музыкантов по по­соль­скому гос­ти­нич­ному кор­пусу два дня были не толь­ко не в претензии, но, наоборот, счастливы от таких кон­цертов жи­вой му­зыки, ведь, репе­тируя, этот квартет играл еще бо­лее раско­ванно и с душой. Вспом­ни­лись восторги, высказанные в адрес группы в аме­рикан­ской прессе: «Ту­вин­цы вор­вутся в твой мозг и оставят от­печатки копыт по всей спи­­не», «Это не­знакомая, в то же время очень до­ступная, при­шедшая из дру­гого мира и глу­бо­ко духовная музыка, кото­рая кор­нями ухо­дит в звуки природы»…

Саян (продолжая наш раз­го­вор): Вообще мы часто сталкиваемся с таким явле­ни­ем, как ас­со­циации людей о своем дале­ком доме. Центр Азии когда-то, ви­димо, ре­аль­но был ко­лы­белью ци­вилизаций. Очень-очень давно, все вышли оттуда, раз­бежались по свету, и это чувство далекого дома у лю­дей разных стран про­сыпается, когда они слышат гор­ловое пе­ние, тувинские народные пес­ни. В них про­сыпается тоска по до­му, они скучают и пытаются вер­нуться, и во время концерта они уже начинают возвра­щать­ся. Од­нажды, после одного кон­церта в Гер­мании, к нам по­до­шел один немец и побла­годарил за то, что он «съездил» в Туву, сказал, что со­вер­шил реальное путешествие, и, при­чем, это бы­ло очень дешево – за сорок марок.

Мы сами, когда по полгода не бываем дома, ездим по гастролям, очень скучаем по на­шим семьям, по родным мес­там. Тогда мы по­ем. Мы едем в машине и на­чи­наем петь «Бай-Тайгу». И плачем. По щекам те­кут слезы, и мы не смотрим в это время друг на друга…

Тут кто-то вспом­нил, что сейчас с Бе­ло­русского вок­зала в Хель­синки на двух­не­дельные гаст­роли бу­дет отправ­ляться груп­­­па деву­шек-исполни­тель­ниц горлового пения «Ты­­ва кы­зы» с От­куном Достаем. Кайгал-оол, Саян и Алексей сра­­зу собра­лись на вокзал, что­бы про­водить девушек в до­ро­гу, под­держать их, сказать на­пут­­ст­венные слова. Пока мы про­должали беседу с Ана­то­лием о встречах группы с от­цом аме­риканской музыки Фрэн­­ком Заппа, они съез­дили, и, когда вер­нулись, самым уди­­­ви­тель­­ным были слова, ска­зан­ные Алек­сеем – в них по­ка­залась та истина, которая шла от сер­дец этих музы­кантов, светилась в их глазах и звучала в их песнях:

– Уругларны удеп тура баш­та­­рын чыт­таарывыска, Тыванын чы­ды келген дег бол­ду (Когда мы поце­ловали девушек в ма­кушки на про­ща­ние, нам пока­залось, что пах­нуло родной Ту­вой)…