газета «Центр Азии»

Среда, 6 ноября 2024 г.

 

архив | о газете | награды редакции | подписка | письмо в редакцию

RSS-потокна главную страницу > 2001 >ЦА №18 >Михаил Янчевецкий: Я сделал в жизни главное – выполнил свой сыновний долг

«Союз журналистов Тувы» - региональное отделение Общероссийской общественной организации «Союз журналистов России»

Самые популярные материалы

Ссылки

электронный журнал "Новые исследования Тувы"

Daddy

Михаил Янчевецкий: Я сделал в жизни главное – выполнил свой сыновний долг

Люди Центра Азии ЦА №18 (27 апреля — 3 мая 2001)

ВМихаил Янчевецкий: Я сделал в жизни главное – выполнил свой сыновний долг Урянхайский край, в Туву занесли его ветры революции и гражданской войны. Здесь, в селе Уюке, недалеко от Турана, он жил в 1920-21 годах с отцом и приемной ма­терью, препо­дававшей в местной школе. Здесь его отца чуть не расст­реляли. Здесь рождались пер­вые образы будущих “Чин­гисхана” и “Батыя”…

В чем смысл жизни? Этот вопрос рано или поздно встает перед каждым из нас, но не каждый находит на него ответ. Михаил Ва­­­си­льевич Янче­вец­кий, сын известного писа­­теля Васи­лия Яна, автора знаменитой три­ло­гии “Нашествие монго­лов”, (романов “Чин­­­гис­хан”, Батый”, “К послед­нему мо­рю”), мне кажется, нашел свой ответ. Послед­ние 25 лет жизни он полностью пос­вятил отцу, уве­­кове­чению его памяти. Конечно, о талант­ливом писателе не дали бы забыть его книги, кото­рые издавались и до сих пор изда­ются, и немалыми тиражами, но очень многое было бы упу­щено, ушло бы из поля зрения, если бы не сын, Михаил Васильевич.

Будучи ответственным сек­ретарем ко­мис­­­­сии по лите­ратурному наследию своего от­ца, он организовал десятки конференций, янов­­ских чтений, собрал группу за­ин­тере­со­ванных лиц в самых разных, отда­ленных друг от друга на тысячи кило­метров, уголках на­­шей бывшей огромной страны, сумел увлечь их творчеством Яна и работать на про­­паганду его книг. Мало того, сумел сдру­жить всех и явить миру новую общность людей под названием “яновцы”. Не каждый сын имеет такого отца, и не каждый отец мо­­жет надеяться на такую любовь и пре­данность сына.

Где истоки этой любви, через ка­кую шко­лу жизни прошел 88-летний Михаил Янче­вец­кий? Это интервью – результат многих наших встреч и разговоров, самый дли­тельный из ко­­то­рых был в 1995 году, когда Ми­хаил Ва­си­льевич после конферен­ции, посвя­щенной 120-летию Яна, пригласил меня к себе домой. И там, в маленькой, тесной комнатушке, набитой до отказа книгами и папками с ар­­­хи­вами отца и своими собст­венными, под чай с буб­ли­ками и каким-то толстенным шо­­ко­­ладом мы проговорили не меньше трех ча­сов. Помню, как щемило сердце при мысли, что это, воз­можно, по­следняя наша встреча, последний раз­говор… Но судьба оказалась бла­госк­лонной и по­дарила еще одну встречу в под­мос­ков­ном Пере­делкино, в январе 2000 го­­да, на “Янов­ских чтениях-125”, посвя­щен­ных 125 го­довщине со дня рож­де­ния пи­са­те­ля.

– Михаил Васильевич, кто помог осущест­влению ва­шей идеи прове­де­ния конфе­рен­ции, посвященной 125-летию со дня рождения вашего отца, писателя Василия Яна?

– Я очень хотел, чтобы эта конференция состоялась, чтобы еще раз собрались вместе люди, для которых имя моего отца всегда было значимым. Хотел дать новый толчок для попу­ляризации творчества Василия Яна, хотя книги его и без того до сих пор поль­зуются успехом. И в этом мне помогли Союз писа­телей Москвы, в частности, Ва­лентин Дмит­риевич Оскоцкий, и Конгресс русской ин­тел­лигенции во главе с Сергеем Фила­то­вым. А кроме того, я написал письмо в Ин­сти­­тут “Открытое общество”, в Фонд Со­ро­са, и они отклик­нулись, дали нам денег. В ре­зуль­тате мы смогли пригласить гостей да­же из таких дальних уголков России, как Ту­­ва и Мину­синск, и оплатить коман­ди­ров­ки.

– Что означает ваша фамилия – Янче­вецкий?

– Когда мой отец работал над книгами о монгольском нашест­вии, ему пришла в го­ло­­ву мысль о том, что этой темой он заин­тере­­совался не случайно, что, возможно, про­сну­лись какие-то древние корни. Воз­мож­но, что родона­чаль­ником фамилии Янче­вец­ких был какой-нибудь конюх эпохи Ба­тыя, ведь “ян­чу” по-монгольски и есть ко­нюх. А уж окон­чание фамилии появилось поз­же, в пе­­риод польско-литовс­кого вла­ды­чества на Во­лыни.

– Значит, ваши предки с Укра­ины? Чем они были интересны?

– Все мои предки по отцовской линии в течение нескольких поко­лений были ду­хов­­ного звания, и только дети прадеда Ан­дрея, быв­шего священником небольшого сель­­ца Опарисы на Волыни, нару­шили се­мей­­ную традицию и стали светскими людь­ми. Мой дед, Григорий Андре­евич, закончил Киевский университет, был “пос­ледним го­меридом” – переводил на русский язык про­из­ведения Гомера и Павсания, Феокрита и Ксенофонта. Будучи дирек­тором русских гим­­на­зий в Риге и Ревеле, делал все для про­ведения ру­с­ской го­су­дарст­вен­нос­ти в прогер­манс­ки наст­ро­енной Эст­ляндской гу­бер­нии. Хотя это и бы­ло не­безопасным (из­вестно чем закон­чи­лась борьба с гер­мано­фильст­вом для зна­менитого ге­­нерала Ско­бе­ле­ва и из­вест­­ного сла­вя­­но­фила Юрия Са­­ма­рина – оба были от­рав­ле­ны). Кро­ме того, дед на свои сред­ства издавал не­сколько жур­­налов и газет: “Ре­вель­ские но­вос­ти”, “Гим­­­назия” и “Пе­да­го­ги­ческий ежене­дель­­­ник”. Во всех делах пер­вой по­мощ­­ницей деда была моя бабуш­ка, Варвара Пом­пеевна Маге­ровская, ее род идет от запо­рож­ского ка­зака Остапа Маг­ро, отли­чив­ше­гося в сра­жении под Куне­рсдорфом, пред­решив­шего капиту­ля­цию Бер­лина, за что он полу­чил дво­рМихаил Янчевецкий: Я сделал в жизни главное – выполнил свой сыновний долгянское звание и хутор на Пол­тав­щине, а также медаль “За взятие Бер­ли­на”. Эта ме­даль пере­да­валась из по­ко­ления в по­ко­ление и сей­час хра­нится у меня.

– С пред­ка­ми по отцовс­кой линии все ясно, а вот кто была ва­ша мать, что вы о ней мо­жете ска­зать?

– К со­жа­лению, очень мало, ведь я ее почти не знал. У отца было четыре жены. Не по­тому, что он был уж такой люб­вео­­бильный, а так сложилась жизнь. Первая жена, Моро, Ма­рия Бур­мантова умерла от хо­леры, потом он женился на Ольге Петровне Виноградовой, которая и стала моей матерью. Они позна­коми­лись в редакции газеты “Рос­­сия” в Петербурге, где отец был ноч­ным редактором, а Ольга Пет­ровна – коррек­тором. Обладая литературным даром, она помо­гала отцу выпускать гимна­зи­ческий жур­нал “Ученик”, писала для него рассказы и повесть о своем детстве. У нее был хоро­ший голос, и она училась пению у итальян­ской певицы Домел­ли. После моего рож­де­ния, примерно через год, Василию Яну сде­лали предложение пое­хать кор­рес­пон­дентом СПТА (Санкт-Петер­бург­ское теле­графное агент­ство) на Бал­каны. Мы поехали следом за ним. В то время Балканы предс­тавляли собой насто­ящую поро­ховую бочку – еже­днев­но там стреляли, что-то взрывали.

В 1914 году, после начала мировой войны, мы на по­следнем русском почто­вом пароходе отп­лыли в Одессу. Ольга Петровна вер­ну­лась в Петербург, а я с отцом отправился в Румынию, куда он был назначен предста­ви­телем ПТА. Иногда она приезжала нас навес­тить. Потом началась рево­люция, граж­дан­ская война, и нас разметало в разные сто­роны. Ольга Петровна эмигри­ровала в Юго­сла­вию, а нас занесло в Си­бирь. До нее долетели слухи, что мы погибли, то же самое мы знали и о ней. Позже оказалось, что слухи были ошибочными.

– И больше вы никогда не вст­речались со своей родной матерью?

– Нет, встречался. Спустя более чем 50 лет. Случилось это так. Кто-то из знакомых Ольги Петровны побывал в России и при­вез ей в подарок книгу Яна “Чингисхан”. Она прочла предис­ловие и поняла, что Ян – это ее муж, Василий Янчевецкий, что он жив! Она стала писать в Москву письма, разыс­ки­вать самых близ­ких ей людей – мужа и сы­на. Но сын в Михаил Янчевецкий: Я сделал в жизни главное – выполнил свой сыновний долгэто время был там, куда Макар телят не гонял, а до отца письма не до­ходили стараниями его четвер­той жены – Лидии Владимировны Халецкой. По­­том Оль­га Петровна сумела даже при­ехать в Мос­кву, но все было без­результатно. А я встре­­тился с ней уже после смерти отца, ког­да она вто­рично приехала в Россию. Ей бы­ло 80 лет, мне 59. Сле­дующая моя встреча с ней была в Белг­раде, если это можно на­звать встречей, я ездил хоро­нить жен­щину, ко­торая меня родила, но которую я почти не знал…

– Вам что-нибудь известно о ее жизни в Белграде?

– Знаю только одно – она пела. За­раба­тывала этим на жизнь. Пела по большей час­ти в ночных ресторанах, в основном русские народные песни. Голос у нее был замеча­тель­ный, сохранилась кас­се­та с записями ее вы­ступ­ле­ний. Да вы ведь слы­шали в прош­лый свой приезд? (Да, дейст­вительно, в прош­лый раз, на яновской кон­ферен­ции-120, я слышала эту запись, и ме­­ня, как и мно­гих других, заво­ро­жил и изу­мил прек­рас­ный го­лос Ольги Пет­ров­ны Виног­ра­до­вой-Янчевецкой, услышан­ный мною впервые).

– Михаил Васильевич, а где то место, куда Макар телят не гонял?

– Это лесоповал в ворку­тинс­ких лагерях, куда я угодил в 1949 году за неосторожно сказанное слово. Пять лет лагерей, потом еще десять лет жил в Воронеже, так как лишен был права про­живать в Москве. Вообще у меня ситуация очень похожа на сол­жени­цын­скую: так же как и он, я от “звонка до звонка” прошел через всю войну, а потом – лаге­ря… Только не люблю об этом ни го­ворить, ни писать. Вот сей­час это говорю вам, пожалуй, впер­вые, для меня это рав­носильно копанию в отхожем месте. Поэ­тому спросите меня лучше о чем-нибудь другом.

– По сути дела, матери у вас не было. А кто же зани­мался вашим воспитанием?

– Отец и Мака, Мария Алек­сеевна Мас­лова, кото­рая, испол­няя должность сек­ре­таря отца, была с нами и в Тур­ции, и в Яссах, а потом в Сибири и Туве. Потом она стала женой отца, третьей по счету.

– Они были в официальном браке?

– Нет, они по-моему об этом даже и не ду­мали, такое было время – революция, гражданская война. Было не до приличий, как говорится, “не до жиру – быть бы живу”. Но именно с Макой отец прожил 30 лучших лет своей жизни, именно с ней он смог создать все то, что оставило его имя в памяти народа, все свои знаменитые книги – “Чингисхан”, “Батый” и другие. И прожил бы с нею еще, если бы не ее тра­ги­ческая и нелепая смерть в стома­тологическом кабинете. Для отца смерть Маки была большим уда­ром, он долго не мог оправиться, но в конце концов жизнь взяла свое. Для меня же она всегда была и остается матерью, воспитавшей меня. Я всегда чувствовал ее любовь и заботу.

Сразу же после ее смерти отец стал на­бра­сывать план по­вести “Школа в Саянах”, где главной героиней должна была стать Мака, сельская учительница, но реализовать его отец почему-то не смог.

– Жаль. Это как раз была бы по­весть о жиз­­­­­­ни в Урянхайском крае, в Уюке. А как вы там ока­зались?

– Во время гражданской вой­ны отец умуд­рился ор­га­ни­зовать передвижную ти­по­­­графию и пе­чатать газету. Несколько месяцев мы про­были в колчаковском Ом­ске. Потом наш эшелон дви­гался вместе с отступав­ши­ми войсками на восток, а под АМихаил Янчевецкий: Я сделал в жизни главное – выполнил свой сыновний долгчинс­ком был взорван и сгорел. Чу­дом все оста­лись живы, только я, тогда восьми­летний маль­чик, полу­чил небольшое ранение и кон­ту­зию. Дол­го в Ачинске оста­ваться было нель­зя, и мы решили уехать в Урянхайский край, ку­да тре­бовались учителя, потом, воз­можно, у от­­ца были планы доб­раться до Ки­тая, но это осуществить не удалось. В Уюк мы прибы­­ли поздней осенью, уже почти зи­мой 1920 го­да, Мака сразу же стала работать в школе, отец ей помогал, кроме того, тог­даш­­ний пред­седатель сель­совета Ефим Ко­лес­­ни­ков приг­ласил его быть секретарем, или, проще гово­ря, писарем. Отец согласился и из-за этого чуть было не расп­рощался с жизнью.

– Как это случилось?

– Все дело в том, что писарем до него был некий Ф.Ф., который с появлением отца лишился своей должности и, затаив на него злобу, написал донос, что якобы в Уюке живет беглый колча­ковский генерал. Отец не то что генералом, рядовым никогда не был, так как из-за астмы, му­чавшей его с детст­ва, имел белый билет. Но вып­равка у него дейст­ви­тель­но была военная. Он с детства зани­мал­ся гим­настикой, преподавал в пи­терс­кой гим­назии военное дело наряду с латин­ским язы­ком – так что за военного его принять бы­ло можно вполне.

Его арестовали и увезли в Кызыл. И ес­ли бы не Иннокентий Георгиевич Сафья­нов, вряд ли мир читал бы “Чин­гисхана” и все остальное. Сафья­нов в бук­валь­ном смысле вывел будущего авто­ра “Нашествия монго­лов” из-под расстрела: пого­ворил с ним и отпустил на все четыре стороны. Ну, а потом, опасаясь даль­нейших козней Ф.Ф., наша семья выехала в Минусинск, где мы прожили почти два года.

– Получается, что Тува чуть не стала для вашей семьи роковым мес­том, и не появись вовремя Инно­кен­тий Сафьянов, известный полити­чес­кий деятель Тувы того вре­мени, мир никогда бы не прочел ни “Чингис­хана”, ни “Батыя”, ни других заме­чательных книг Ва­силия Яна?

– Да, получается так. Все эти кни­­ги отцом были написаны го­раз­­до позже, в конце трид­цатых го­дов, когда мы уже жили в Моск­ве.

– Иннокентий Георгиевич Сафь­­янов тоже несколько лет жил в Мос­к­ве и Подмосковье. Не прихо­дилось ли им когда-либо встречаться в эти годы?

– Да, они встречались в Моск­ве, и не один раз. До дружбы дело не доходило, но с его племян­ником, Николаем Леоновым, мой отец дружил много лет. Они познакомились где-то в Средней Азии, встречались часто и там, и потом в Москве, и эта дружба длилась до самой смерти моего отца. У Леонова даже есть стихи, посвященные Ходжи Рахиму – так отец потом любил себя называть.

– Михаил Васильевич, вам было уже девять лет, когда вы вместе с отцом оказались в Туве. Что вам за­пом­нилось из того времени? Были ли у вас там друзья? Во что вы играли, ка­кие игры были попу­лярны среди де­тей того време­ни в русских поселках Тувы?

– Наша семья жила в Уюке при шко­ле, в одной из жилых комнат, вто­рую комнату занимала семья школь­ного сторожа Данилы Цед­ри­ка, у которого было несколько до­черей и среди них – девочка мо­его воз­раста, веселая и сим­патич­ная Граня, с которой я и подру­жился. Она меня потом позна­комила с другими дере­венскими мальчиш­ками и девоч­ками. Мы играли, как мне пом­нится, в “баб­ки”, “три пяты”, “жварку на вар­ку”. Очень любили городки, лап­ту. Играли также с удоволь­ствием на счет: кто боль­ше подбро­сит ступней свинцовую сплющенную пулю с зажатым корот­ким пучком конс­ких волос, мы эту игру назы­вали “зоска” (прим: у ту­вин­цев эта игра называется тевек). У девочек были свои игры. Они люби­ли петь, тан­це­вать, водили хороводы.

Помню зимние длинные вече­ра, когда мы сидели у открытой дверки топящейся печи, и при этом скудном, но веселом свете каж­дый зани­мал­ся своими дела­ми: Мака про­ве­ряла тетради, отец что-то писал, я тоже на­ходил себе какое-нибудь занМихаил Янчевецкий: Я сделал в жизни главное – выполнил свой сыновний долгятие. Часто при­хо­дили гости – уюкские крестьяне, Мака выставляла туесок с кед­ровыми орешками, и они молча их щелкали. Потом, когда отец бли­же с ними познакомился, он читал им свои пьесы. Потом стали репетировать, так вот и поставили “Сваху из Моторского”, напи­­санную отцом тут же в Уюке по наблю­де­ниям за жизнью местного общества. Впер­вые ее здесь пос­тавили 12 марта 1921 года, потом с успехом она прошла и в Ми­ну­син­ске.

Еще запомнился поход в пеще­ры, где были великолепные нас­кальные рисунки древ­них людей. Эти пещеры находятся на берегу Бий-Хема, примерно в пятидесяти ки­лометрах от впадения в него реки Уюк. Об этих пещерах отцу рассказал доктор Андрей Сте­­панович Дубовский, живший в это время в Туране, который лечил Маку от силь­ной простуды.

До пещер мы добирались два дня, нашим проводником был некто по прозвищу Куро­пат­­кин. Несмотря на усталость (путь был весьма нелегким) помню нео­бычную красоту, которая отк­рылась нашему взгляду: зуб­чатые хребты, блестевшие вдали снежными белками, громады скал, окру­жавшие нас. Мы зажгли припасенные факелы и вошли в зев одной из пещер. Стены пеще­ры были распи­саны древним художником и изобра­жали ка­ких-то большеголовых человечков, корот­коногих лошадок, оленей, медведей. Как я теперь понимаю, это были сцены охоты, борь­бы, праздников древнего, неведомого нам народа. А на обратном пути мы встре­тились с Карлом Мил­лером, который рассказал отцу о неком чудовище, встре­чен­ном им в Урянхае, и впослед­ствии отец написал свой знаме­нитый рассказ “Тайна озера Кара-Нор”.

– Жизнь в Туве оставила какой-то след в творчестве Василия Яна?

– Ответ на этот вопрос вы зна­ете не ху­же меня, в чем-то, воз­мож­но, и лучше. Ос­та­ви­ла, и очень большой. Тувинские степи, они ведь так похожи на мон­гольс­кие, где выпес­то­вался этот “само­ро­док”, “потря­сатель Все­ленной” – Чингисхан. Весь уклад жизни, внеш­ность ту­винцев, име­ю­щих так много сходства с мон­го­­лами, все это отец уви­дел и узнал там, в Туве. Он даже сос­тавил словарик русско-тувинс­ко­го языка. А уюкс­кие русские мужики и бабы! Его “Сваха из Моторс­ко­го”, напи­санная в Ую­ке, неда­ром имела успех на сельс­кой сцене: герои-то были взяты прямо из жизни. Вы ведь ста­вили эту пьесу, знаете, какой там вели­колеп­ный сибирс­кий язык, это нельзя придумать. А знаменитая его Опа­лениха из “Батыя”! Это тоже ре­аль­ная рус­ская жен­щина, жив­шая в Уюке под тем же самым про­звищем. Вы нам как-то расска­зы­вали, что ста­рожилы Уюка пом­нят еще эту удиви­тельную женщину.

(Да, я помню, мне еще теперь уже покойная Васса Захаровна Кирдеева расска­зывала об этой самой Опаленихе, любившей на­ря­жаться в мужскую одежду и курить, что женщине в те годы было совсем несвой­ственно. А совсем недавно 92-летняя Марфа Анд­реев­на Дубовская поведала мне о бесстрашии и удальстве этой сибирячки. В последний день Масле­ницы все жители Уюка, стар и млад, высыпали на улицу, чтобы поглядеть, как будет мчаться во весь опор на двойке запряженных лошадей через кучу зажженной соломы, вздымающей к небу огром­ные языки пламени и снопы искр, бесстрашная Опа­лениха! На такое ре­шиться боль­ше никто не смел. Это был на­сто­ящий цирковой номер!)

– Михаил Васильевич, а кто вы по про­фессии?

– Я архитектор, всю жизнь проектировал разли­чные про­мыш­ленные объек­ты. Это в ка­­кой-то мере спасло мою жизнь в Воркуте, с лесо­повала я был переведен на работу в контору.

– А каким образом вы стали членом Союза писателей?

– Я также, как и отец, всю жизнь писал, начи­­ная еще с “Детс­кого уголка” в газете “Власть труда”, которую отец редак­тировал в Мину­син­ске. Там от имени мальчика Пети Суш­ки­­на печатались мои детские статьи, сти­хи и т.д. Любовь к литературе, к писатель­ству у нас идет от деда, который не только издавал жур­на­­лы и газеты, но и сам много в них печатался.

– А какие еще черты харак­тера вы, внук “последнего из гомеридов” и сын бессереб­реника Ходжи Рахи­ма, полу­чили в нас­ледство от своих предков?

– И дед, и отец были боль­шими ро­ман­тиками. Я, в какой-то степени, тоже унас­ледовал такое качество натуры. Равнодушие к материальным благам. Духовное всегда сто­яло выше. У отца, кроме книг, никог­да не бы­ло никакой собствен­ности. У деда все нас­лед­ство, кото­рое досталось ему от тещи, ушло на издание его пере­водов с греческого, а также журналов и газет, которые никогда не давали никакого дохода. Я тоже всегда умел довольст­во­ваться самым малым.

– АМихаил Янчевецкий: Я сделал в жизни главное – выполнил свой сыновний долг ваше потомство ваши черты унасле­довало?

– Скорей всего, что нет. Моя единст­венная дочь Маша зани­мается бизнесом, у нее полу­чается, ей это нравится, она очень актив­ный, энергичный человек. И я совсем не против, каж­дому времени – свое. Сейчас такое время.

– Михаил Василье­вич, а чем вы занима­етесь сейчас?

– Я продолжаю работу по на­ведению порядка в своем архи­ве. Вот рассортировал по папкам свою многолетнюю переписку с раз­ными людьми, в том числе и сая­нов­цами. Наша с вами пе­репис­ка лежит вот здесь, в отдель­ной папке, здесь же ваши статьи из серии “Они окружали Яна”, если вам когда-то что-то отсюда понадо­бится, эта папка к вашим услугам.

– Вы прожили долгую жизнь. Вы все успели в ней сделать?

– Успеть всего никогда нельзя. Но самое главное я сделал – вы­полнил свой сыновий долг.



Фото:

2. Василий Ян и разделившая его судьбу Мака (Мария Алексеевна Маслова).

3. Михаил Янчевецкий за самоваром. Встреча в библиотеке г. Минусинска. 1989 год.

4. Друзья Яна из разных уголков страны собрались на яновскую встречу в минусинском музее.

Михаил Янчевецкий – седьмой справа. 1989 г.

5. Михаил Янчевецкий возле школы в селе Уюк – спустя 60 лет... 1982 год.

6. Никита и Микитка Буяна Хертека, одного из участников конкурса рисунков по произ­ве­дениям Яна, регулярно проводимого в Уюкской школе.

(Увы, осуществить идею о создании в Уюке дома-музея Яна не удалось: в 1998 году сруб старой школы, где жил и работал писатель, разобрали на дрова).

 

Беседовала Татьяна ВЕРЕЩАГИНА

 (голосов: 8)
Опубликовано 27 апреля 2001 г.
Просмотров: 8588
Версия для печати

Также в №18:

Также на эту тему:

Алфавитный указатель
пяти томов книги
«Люди Центра Азии»
Книга «Люди Центра Азии»Герои
VI тома книги
«Люди Центра Азии»
Людмила Костюкова Александр Марыспаq Татьяна Коновалова
Валентина Монгуш Мария Галацевич Хенче-Кара Монгуш
Владимир Митрохин Арыш-оол Балган Никита Филиппов
Лидия Иргит Татьяна Ондар Екатерина Кара-Донгак
Олег Намдараа Павел Стабров Айдысмаа Кошкендей
Галина Маспык-оол Александра Монгуш Николай Куулар
Галина Мунзук Зоя Докучиц Алексей Симонов
Юлия Хирбээ Демир-оол Хертек Каори Савада
Байыр Домбаанай Екатерина Дорофеева Светлана Ондар
Александр Салчак Владимир Ойдупаа Татьяна Калитко
Амина Нмадзуру Ангыр Хертек Илья Григорьев
Максим Захаров Эсфирь Медведева(Файвелис) Сергей Воробьев
Иван Родников Дарисю Данзурун Юрий Ильяшевич
Георгий Лукин Дырбак Кунзегеш Сылдыс Калынду
Георгий Абросимов Галина Бессмертных Огхенетега Бадавуси
Лазо Монгуш Василий Безъязыков Лариса Кенин-Лопсан
Надежда ГЛАЗКОВА Роза АБРАМОВА Леонид ЧАДАМБА
Лидия САРБАА  


Книга «Люди Центра Азии». Том VГерои
V тома книги
«Люди Центра Азии»
Вера Лапшакова Валентин Тока Петр Беркович
Хажитма Кашпык-оол Владимир Бузыкаев Роман Алдын-Херел
Николай Сизых Александр Шоюн Эльвира Лифанова
Дженни Чамыян Аяс Ангырбан и Ирина Чебенюк Павел Тихонов
Карл-Йохан Эрик Линден Обус Монгуш Константин Зорин
Михаил Оюн Марина Сотпа Дыдый Сотпа
Ефросинья Шошина Вячеслав Ондар Александр Инюткин
Августа Переляева Вячеслав и Шончалай Сояны Татьяна Верещагина
Арина Лопсан Надежда Байкара Софья Кара-оол
Алдар Тамдын Конгар-оол Ондар Айлана Иргит
Темир Салчак Елена Светличная Светлана Дёмкина
Валентина Ооржак Ролан Ооржак Алена Удод
Аяс Допай Зоя Донгак Севээн-оол и Рада Ооржак
Александр Куулар Пётр Самороков Маадыр Монгуш
Шолбан Куулар Аркадий Август-оол Михаил Худобец
Максим Мунзук Элизабет Гордон Адам Текеев
Сергей Сокольников Зоя Самдан Сайнхо Намчылак
Шамиль Курт-оглы Староверы Александр Мезенцев
Кара-Куске Чооду Ирина Панарина Дмитрий и Надежда Бутакова
Паю Аялга Пээмот  
 
  © 1999-2024 Copyright ООО Редакция газеты «Центр Азии».
Газета зарегистрирована в Средне-Сибирском межрегиональном территориальном управлении МПТР России.
Свидетельство о регистрации ПИ №16-0312
ООО Редакция газеты «Центр Азии».
667012 Россия, Республика Тыва, город Кызыл, ул. Красноармейская, д. 100. Дом печати, 4 этаж, офисы 17, 20
тел.: +7 (394-22) 2-10-08
http://www.centerasia.ru
Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru