Арыш-оол Балган. Больница с именем врача

Имена людей, оставивших важный след в истории Тувы, носят школы, учреждения культуры. Такая дань памяти – традиционна и привычна. А 4 сентября 2016 года в городе Шагонаре произошло нечто особенное: над входом в главный больничный корпус появилась новая вывеска «Улуг-Хемский межрайонный медицинский центр имени А. Т. Балгана», а слева от него – мемориальная доска. На черном мраморе – портрет и белые буквы: Заслуженный врач РСФСР, отличник здравоохранения СССР, с 1976 по 2004 год работал в Улуг-Хемской центральной районной больнице, 18 лет – главврачом.

Впервые в нашей республике медицинскому учреждению присвоено имя врача. И не случайно. Здесь, в Улуг-Хемском районе, мой отец Арыш-оол Тулушевич Балган трудился 28 лет, в том числе – в самое трудное время затопления Саяно-Шушенским водохранилищем. Здесь пережил и радости, и удары судьбы. В этих местах родился, учился в школе. И принял важнейшее решение жизни: стать эмчи – доктором, хотя родственники и пророчили мальчику армейскую карьеру – из-за его редкого имени.

Тайное имя

Арыш-оол Балган появился на свет 23 декабря 1937 года. В то время Тувинская Народная Республика была самостоятельным государством, имела свою народно-революционную армию, и его отец Тулуш Чапхоевич Балган проходил в ней воинскую службу.

В те годы еще пользовались латинизированным тувинским алфавитом, и в письмах жене Тулуш перед своим именем обязательно ставил три буквы – АРS – Аратская революционная армия. Родственники, собравшись в юрте, читали вслух письма Тулуша и дивились новому имени, которое тот придумал себе.

Когда Чолдак родила первенца, бабушка Узун-Кадай – Длинная старушка, ее прозвали так за высокий рост, предложила: «Раз отец ребенка так любит подписываться тайным именем, давайте им и назовем его сына». Так аббревиатура превратилась в имя, к которому прибавилось дополнение оол – мальчик.

В десять лет, в 1947 году, Арыш-оол пошел в первый класс. Два года проучившись в селе Арыскан, дети перебрались в местечко Улуг-Алаак – Большая поляна, где был оборудован уютный ученический городок: бревенчатое школьное здание, интернат, магазинчик, домики для учителей, распределенных в Тувинскую автономную область из разных уголков Советского Союза.

«Русский язык нам преподавала Анна Иосифовна Сидорова, математику – Мария Григорьевна Мананикова, географию – Фаина Васильевна Климова, немецкий язык – Александра Георгиевна Афанасьева, – вспоминает Кара-Кыс Ховалыговна Ооржак, в девичестве Шир-оол. – Переводчиком с русского на тувинский был Сергей Серенович Шивит, он очень выручал, когда мы с нашими педагогами затруднялись в понимании друг друга.

В классе над доской висел портрет Сталина. Заходя, Александра Георгиевна приветствовала нас «Гутен так!» Мы хором отвечали: «Эс леве дер геноссе Сталин!» – «Да здравствует великий Сталин!» В мартовский день пятьдесят третьего учительница, войдя в класс, сказала: «Дети, Сталин умер». И заплакала. Занятия в школе отменили.

Физкультурным занятиям удалялось особое внимание. Строгий физкультурник Мандаржап Монгуш всегда ходил в военной форме и с рулеткой, которой измерял длину наших прыжков, дистанцию для кросса. Задания давал в деревьях, обычно – в три дерева, предупреждая, что на вершине каждого сидит наблюдающий за нами. Мы верили и старались бежать от дерева к дереву изо всех сил.

Зимой ходили на лыжах, а в теплое время день начинался с обязательной утренней зарядки на полянке. После нее с мылом и полотенцами бежали к речке умываться. Учитель физкультуры был очень строг: не вышедший на зарядку оставался без завтрака, в столовую он такого уклониста не пускал.

Арыш-оол был заводилой во всех спортивных играх. Когда в соседнем селе мы посмотрели фильм «Тарзан», он с другими мальчиками нашего класса начал подражать человеку-обезьяне: привязав к деревьям крепкие веревки, ребята ловко раскачивались на них.

Вечерами в интернате мы вместе с учителями пели песни: «Ой, цветет калина», «Тонкая рябина», «Сама садик я садила», «Степь да степь кругом», «Споемте, друзья, ведь завтра в поход». Особенно душевно выводили песню о бродяге, так было жалко его, тащившегося по диким степям Забайкалья».

Шагонарская школа

Улуг-Алаакская школа была семилетней и, окончив ее, одноклассники осенью 1954 года перебрались в город Шагонар, где учились, живя в интернате, еще три года.

Директором ее была Маргарита Александровна Прудникова, родом из Тамбова. Елена Константиновна Соколова и Зоя Дмитриевна Набатова преподавали русский язык, Валентина Дмитриевна Прокопьева и Александра Григорьевна Афанасьева – немецкий, Валентина Михайловна Булгакова – историю, Евгения Ивановна Митина, Клавдия Фроловна Ламко, Алексей Сонамович Орус-оол, Василий Федорович Клюшин – математику.

Учителя тувинского языка – Сат Сарыг-ооловна Норбу и Виктор Ондарович Бавуу-Сюрюн, он же руководил литературным кружком.

Физкультурники – Маина Николаевна Попова и Борис Сергеевич Изотов – мускулистый накачанный красавец, он был классным руководителем класса, в котором учился Арыш-оол Балган.

Особый человек в этом педагогическом списке – Елена Константиновна Соколова, она прожила большую жизнь – девяносто один год, и сорок шесть из них преподавала тувинским детям русский язык. Семейный педагог шагонарцев: у нее занимались дети и внуки ее первых учеников. На тувинском языке Елена Константиновна говорила свободно, без акцента.

Я тоже училась у нее в пятом и шестом классах. Необыкновенно терпеливая, тактичная, добрая, одевалась она очень аккуратно: из-под ее кофточек всегда выглядывал белый накрахмаленный воротничок, а зимой она накидывала на плечи светлую вязаную шаль.

Шагонарская школа № 2 в пятидесятые годы отличалась удивительно добрыми и дружескими отношениями между учителями и учениками. Вместе играли в волейбол, баскетбол, катались на коньках, играли в спектаклях, давали концерты для жителей города. В школе был мощный хор и даже свой духовой оркестр.

Руководитель оркестра Николай Николаевич Гречко доверил Арыш-оолу Балгану, самому маленькому по росту старшекласснику – всего 156 сантиметров – играть на самой большой трубе. В музыкальном кружке способный ученик освоил баян и лихо наигрывал на школьных танцах вальсы, русскую плясовую, гопак, краковяк.

Пел он и в хоре. С той поры «Амурские волны», «На сопках Маньчжурии», «Прощание славянки», «О Днепро, Днепро» стали его любимыми и первыми русскими песнями, услышанными мною в детстве, их папа пел в задушевные минуты.

В школе он заинтересовался фотографией, и это увлечение тоже осталось на всю жизнь. С особой теплотой вспоминаю воскресные ночи, когда я с младшими братьями под руководством отца колдовали над снимками. За закрытыми плотными шторами окнами осторожно доставали их из лотков с проявителем, соревнуясь, кто первый угадает постепенно появляющееся смутное изображение, а потом торжественно подвешивали бельевыми прищепками на веревку для высыхания.

Мы называли его Капитаном

Оттуда, из школьных лет, пошло и увлечение книгами. Вспоминает одноклассница Татьяна Кыргысовна Кошкендей, в девичестве Серин:

«С Арышем, моим двоюродным братом, я училась вместе все десять школьных лет. С первого же класса он начал выделяться тем, что очень быстро схватывал материал, помогал нам осваивать новые темы и русские слова, отстающим – делать домашние задания. Когда вопрос был особенно трудным, учителя всегда, к нашему облегчению, вызывали Арыша, зная, что он обязательно ответит и выручит класс.

Книги, которые нужно было прочитать по литературе, он всегда прочитывал первым, а потом восторженно пересказывал нам их содержание: «Капитанская дочка», «Сын полка», «Как закалялась сталь», «Кортик». Мы так привыкли к его пересказам, что некоторые даже ленились самостоятельно читать, рассчитывая на Арыша.

Немногословный, с твердым характером, не по возрасту взрослый, отзывчивый и всегда готовый прийти на помощь, он сплачивал нас, был опорой класса. Мы называли его Капитаном».

В аттестате зрелости Капитана, выданном 23 июня 1957 года, ни одной тройки. Отлично – по истории СССР, всеобщей истории, конституции СССР, физике, астрономии, химии, алгебре, геометрии, тувинскому языку и литературе. Русский язык и литература, тригонометрия, естествознание, география, черчение – четверки.

Большинство учеников дружного класса получили педагогические профессии, а трое – Вера Алдынмай, Кушкаш Кыргыс, в замужестве Пахомова, и Арыш-оол Балган – стали врачами.

В кирзовых сапогах

Когда Арыш-оол сообщил маме, что успешно сдал экзамены специально приехавшей в Шагонар приемной комиссии и будет учиться на эмчи в городе Томске, Чолдак Хунаевна схватилась за голову: уезжает так далеко, в большой город, как же достойно собрать его? К тому времени она одна поднимала Арыш-оола и трех его младших братьев: Тулуш Чапхоевич умер, когда его старший сын учился в седьмом классе.

Снаряжали его в дорогу всем миром, помогали и родные, и друзья. Чтобы раздобыть денег, закололи и продали бычка. Раздобыли почти новую фуфайку.

Старая Узун-Кадай отдала свои кирзовые сапоги, которые семь лет исправно служили ей на колхозной работе. А вот чемодан был новенький, с иголочки: специально для будущего врача его сработали: фанерный, с навесным замком, для красоты его еще и лаком покрыли.

С этим лаковым чемоданом и в начищенных до блеска кирзовых сапогах он и явился в Томский государственный медицинский институт.

Академик Толик

В сентябре 2015 года я впервые оказалась в Томске, где прожила пять месяцев, нянчась с новорожденным внуком Дарханом. И, конечно же, отправилась в главный корпус медицинского института – по следам отца. Всё немного по-другому, но узнаваемо по черно-белым любительским фотографиям его студенческой поры: каменные ступени, высокая массивная входная дверь, обрамленная белыми колоннами.

Только вывеска немного другая: не Томский государственный медицинский институт, а Сибирский государственный медицинский университет.

Разглядывая украшающие фасад барельефы, каждый из которых рассказывал о важных вехах учебного заведения и его знаменитых выпускниках, неожиданно для себя увидела знакомое имя – Анатолий Иванович Потапов. Академик, доктор медицинских наук, профессор – да это же тот самый Толик, о котором так много рассказывал папа – студенческий товарищ, который поступил на лечебный факультет годом позже него. Анатолий и Арыш-оол жили в одной комнате общежития, вместе подрабатывали вечерами и ночами грузчиками на железной дороге.

Чего только не приходилось грузить-выгружать: уголь, цемент, мясо, рыбу, арбузы. Арбузы – это хорошо и вкусно. Если один вдруг нечаянно упадет и разобьется, можно всем вместе полакомиться, железнодорожное начальство на эту мелочь смотрело сквозь пальцы, сочувствуя вечно голодным студентам. А вот рыба – неприятный груз, потом долго пахнешь ей.

Однажды в вагоне-холодильнике худенького Арыш-оола придавила мерзлая коровья туша. Прижатый ею, незадачливый грузчик еле дышал и, слыша встревоженные крики потерявших его друзей, не мог отозваться. Вагон резко дернулся, и это придало силы: уехать вместе с мороженым мясом и самому превратиться в него? Нет, ни за что. Уже коченея от холода, собрал последние силы, наполовину выбрался из-под туши и закричал.

Первым на помощь прибежал мощный Толик. Легко отодвинув тяжеленую мясную гору, он поднял товарища: «Арыш, ты живой?»

После этого друзья сутки выхаживали его в общежитии, не разрешая вставать с кровати и отпаивая, укутанного одеялами, горячим чаем с малиной – прекрасное средство от простуды.

Ночью ему снились кошмары. Наутро Толик шутил: «Арыш, ты быстро на поправку пошел, потому что всю ночь звал свою девушку-красавицу, всё повторял ее имя: Авай, Авай! Жить будешь!»

Толик ошибался, не девушку звал друг в горячем бреду. Ава по-тувински – мама.

Здравствуй, друг!

Спустя 24 года после окончания вуза институтским товарищам довелось встретиться вновь. К тому времени один из них был главным врачом больницы Улуг-Хемского района Тувинской АССР, а второй – министром здравоохранения РСФСР.

Вот как вспоминает об этой встрече ее очевидец Борис Константинович Балчий-оол:

«Это было в октябре 1987 года. Когда прошел слух, что в республику для проверки и ознакомления с деятельностью лечебных учреждений приезжает новый министр здравоохранения России Потапов, руководство засуетилось: как достойно встретить его, какие образцовые больницы показать?

Я знал о том, что российский министр был институтским товарищем Арыш-оола Тулушевича: он по-родственному рассказывал мне об этом. А вот руководителям тувинского минздрава и районному начальству он ни словом не обмолвился о своем старинном знакомстве с высоким гостем. Чем по-хорошему удивил меня, ведь кто-то другой обязательно бы похвастался этим, чтобы поднять себе цену.

Районное руководство встречало двух министров здравоохранения – российского Анатолия Ивановича Потапова и тувинского Николая Васильевича Сизых – в живописном местечке перед въездом в город Шагонар. Каково же было всеобщее удивление, когда Потапов, выйдя из машины, радостно воскликнул: «Да это же мой Арыш! Здравствуй, друг!»

На несколько минут даргалары-начальники онемели, молчаливо глядя на то, как огромный, словно медведь, Потапов сжимает в объятиях смущенного всеобщим вниманием щуплого Балгана. А когда поняли, в чем дело, радостно зашумели, заулыбались, заговорив о проблемах районной больницы. Помню, как засветились радостью глаза главврача, когда Потапов сказал: «Будет у тебя новая больница, Арыш-оол Тулушевич, помогу всем, чем могу, и оборудованием тоже».

Анатолий Иванович сдержал обещание, папа лично ездил получать больничное оборудование за пределы республики. Вновь они встретились в октябре 1988 года на Всесоюзном съезде врачей в Москве, куда Арыш-оол Тулушевич ездил в составе тувинской делегации вместе с министром здравоохранения Николаем Васильевичем Сизых, врачами Еленой Давааевной Оюн и Владимиром Степановичем Савиловым.

Анатолий Потапов, специально выделив для друга время в своем плотнейшем графике работы, возил его на своей министерской машине по столице, показывая достопримечательности. Это была их последняя встреча.

Архивные поиски

Анатолий Иванович Потапов прожил большую жизнь – 78 лет, его не стало в сентябре 2013 года. Всего два года назад – эта мысль поразила меня, когда осенью две тысячи пятнадцатого разглядывала его барельеф на фасаде Сибирского государственного медицинского университета.

Если бы вовремя задумалась о том, чтобы собрать подробнейшие воспоминания об отце, могла бы встретиться с этим доброжелательным и чутким человеком. Сожаление об упущенной возможности подтолкнуло к мысли: а что если, раз уж оказалась в Томске, попробовать отыскать однокашников папы, вдруг кто-то из них жив и здоров? А что, вполне реально, главное, не откладывая, взяться за дело.

Утром следующего дня я уже сидела в отделе кадров университета и просила его начальницу разрешить доступ к архивам, чтобы найти фамилии и адреса папиных одногруппников. Она очень удивилась: «Полвека прошло, не то что фамилии и улицы, страна другая. Не вижу никакого смысла, только время зря потеряете». Но всё же выписала бумажку, разрешающую поработать в архиве.

Получив папку с личными делами четырнадцати студентов, так увлеклась, что изучала их весь рабочий день – до закрытия архива. Написанные аккуратными почерками вступительные сочинения, в основном, на тему Великой Отечественной войны, автобиографии, заявления о приеме, в каждом из которых – обязательное указание: в семье нет репрессированных и побывавших в плену. На пожелтевших листах оживало время.

Из архива уходила с полностью исписанным блокнотом: имена, домашние адреса 1957 года, оконченные школы, места распределений после окончания института. По каждому адресу, не имея представления, существуют ли эти поселки, улицы, дома, отправила письма с запросами: а вдруг хоть кто-то откликнется, сообщит что-то о человеке, который когда-то жил, учился, работал там?

Серёжки для сокурсницы Людмилы

Чтобы не терять время в ожидании, решила пройтись по томским адресам. С первого же раза мне повезло: в квартире, где в конце пятидесятых жила Людмила Ивановна Шеховцева, в замужестве она стала Артемьевой, проживал ее племянник Юрий. Он сразу же позвонил своей тете и передал трубку мне. Это было что-то особенное, услышать взволнованный голос из прошлого моего папы: «Вы дочка Арышки? А где он, не с вами? Приезжайте, приезжайте завтра же: поселок Светлый, это всего в десяти километрах от Томска».

На следующий день в своей уютной квартирке Людмила Ивановна поила меня чаем из засушенных по собственному рецепту трав, угощала оладьями из кабачков, выращенных в своем огороде. Этой моложавой, веселой, энергичной и очень активной женщине, поющей в поселковом хоре ветеранов «Созвучие», никак не дашь ее 78 лет.

Акушер-гинеколог, врач высшей категории, она начала работу в Туганской районной больнице, потом долгие годы трудилась в первом роддоме Томска.

С особой теплотой вспоминает она студенческие годы, раскладывая на столе снимки той поры. Многие из них мне знакомы: в папином личном архиве – такие же.

«У всех в группе были одинаковые фото, – поясняет Людмила Ивановна. – Альберт Далингер увлекался фотографией и постоянно снимал нас: в аудиториях, на улицах города. Отпечатанные снимки дарил каждому запечатленному на них.

Еще у нас была традиция: в мужской праздник – 23 февраля – девушки дарили подарки ребятам, а в женский – 8 марта – наоборот. В группе – семь девушек и семь парней, кто кого одаривает, решал жребий. Конечно, подарки скромные, по студенческим средствам, стипендия наша – всего 22 рубля в месяц, поэтому все, как могли, подрабатывали, и я тоже – на швейной фабрике.

Главная интрига – в том, что не знаешь, кто окажется дарителем на этот раз. Отгадайте, чей подарок к восьмому марта мне особенно запомнился? Вашего папы. На третьем курсе перед занятием по фармакологии он подошел ко мне и протянул маленький бумажный пакетик. Развернула, а там – сережки. Из простого металла, но очень симпатичные, нарядные, с фиолетовыми искусственными камешками.

Арыш засиял улыбкой, когда, поблагодарив, похвалила его хороший вкус. Он даже не заметил, разве мужчины обращают на такие мелочи внимание, что покрасоваться в его подарке я не могла: уши не проколоты. Прокололи мне их на шестом курсе, на занятиях по хирургии. Тогда и стала носить по праздникам нарядные сережки Арыша.

Группа у нас была очень дружная. И ребята, и девчата всегда помогали друг другу. На выпускном шестом курсе мы все подписали письмо в защиту Гавриила Гарцмана, которого после окончания института собирались направить в больницу на крайний север, а это Гавриилу с его хронической бронхиальной астмой было абсолютно противопоказано. Письмо отправили в областную газету «Красное знамя», но его в ней не напечатали, а переслали в институт для принятия мер.

И меры приняли: ректор Иннокентий Васильевич Торопцев вызвал всю группу в свой кабинет и хорошенько пропесочил: «Куда Родина пошлет, там и будете работать!»

Алик Далингер, Станислав Квач и я пытались возражать, но безуспешно. После этого студенты начали шептаться: теперь вас троих посчитают зачинщиками и обязательно завалят на последней сессии.

Но все закончилось хорошо: экзамены мы сдали успешно, а Далингера распределили в другую, не северную, больницу. Ректор, хоть и отчитал нас, всё же прислушался к студенческому мнению».

Теперь ты – моя тувинская дочка

И еще одного институтского товарища отца довелось найти благодаря данным архива Сибирского медуниверситета – Сергея Бадмаевича Батуева. На мой запрос по месту его распределения – в больницу Еравнинского района Республики Бурятия – оттуда пришел полный ответ: ветеран здравоохранения, один из ведущих детских хирургов республики жив-здоров, проживает в Улан-Удэ, номер телефона – прилагается.

Сразу же набрала указанный в ответе номер телефона. Несколько минут разговора, и мой собеседник приглашает к себе в гости: «Обязательно, обязательно приезжайте».

Новый 2016 год я встречала в Бурятии в дружной семье Батуевых: Сергей Бадмаевич, его супруга Эмма Степановна, тоже в прошлом медицинский работник – хирургическая сестра, их сыновья Игорь и Зорикто с женами и детьми.

«Среди ребят нашей группы, – вспоминает Сергей Бадмаевич, – Арыш выделялся невысоким ростом. На первом курсе он говорил на русском языке с акцентом и, смущаясь этим, был немногословен, а на последних – уже свободно, без акцента – сказалась практика в языке, наше постоянное общение.

Надежным он был человеком, конкретным и очень сдержанным, не помню, чтобы он когда-нибудь вспылил. Живя в одном общежитии, мы делились всем. В еде неприхотливы были. В студенческой столовой нарезанный ломтями хлеб лежал на столах, его можно было брать бесплатно. Купим бутылку молока, наберем этого хлеба и довольны: много ли нам, деревенским, надо».

Удивительно комфортно было мне в этой семье. Сердечная Эмма Степановна всячески заботилась обо мне, потчевала всевозможными бурятскими вкусностями. Сергей Бадмаевич во многом напомнил папу. Очень порядочный, добрый, мудро относится к жизни. Несмотря на скромность, в нем чувствовался сильный стержень, внутренняя сила.

Когда мы прощались, он сказал: «Теперь ты – моя тувинская дочка».

Кошмарный сон

 

 

Папа рассказывал мне, что ему часто снился один и тот же кошмарный сон: он вытягивает экзаменационный билет с непонятными вопросами, буквы расплываются, в голове – страшная мысль: «Ничего не знаю, завалю, меня отчислят. Как с таким позором возвращаться домой?» Проснувшись в холодном поту, он облегченно вздыхал: это всего лишь страшный сон: все экзамены – в прошлом, и благополучно сданы.

 

 

 

Передо мной – зачетная книжка студента лечебного факультета Томского государственного медицинского института Арыш-оола Тулушевича Балгана с экзаменационными оценками, зачетами за шесть лет учебы.

Обширнейший перечень предметов: физика, химия, биология, анатомия, физвоспитание, латинский язык, гистология, гинекология, микробиология, фармакология, общая хирургия, гигиена, акушерство, психиатрия, судебная медицина, стоматология с челюстно-лицевыми травмами, радиология, детские, инфекционные, нервные, глазные, кожные и венерические болезни.

И, конечно же, обязательные в то время для всех вузов страны политические предметы – история КПСС, политэкономия, диалектический материализм.

Практику по акушерству, терапии и хирургии прошел в больнице города Мариинска. Итоговые государственные экзамены: акушерство и гинекология – хорошо, диалектический и исторический материализм – удовлетворительно, гигиена с организацией здравоохранения – удовлетворительно, терапия – хорошо, хирургия – хорошо.

Постановление государственной экзаменационной комиссии: присваивается квалификация врача.

Окончание – в №35 от 23 декабря 2016

Очерк Айланы Балган об Арыш-ооле Балгане «Больница с именем врача» войдёт сорок пятым номером в шестой том книги «Люди Центра Азии», который после выхода в свет в июле 2014 года пятого тома книги продолжает готовить редакция газеты «Центр Азии».

Фото:

1. Фтизиатр-рентгенолог Арыш-оол Тулушевич Балган в своем кабинете. Тувинская АССР, город Шагонар, Улуг-Хемская районная больница. 1980 год.

2. Семиклассники-выпускники Улуг-Алаакской школы со своей учительницей. Слева направо лежат в первом ряду Григорий Балбай-оол, Хирлиг-оол Даваакай. Стоят во втором ряду: Надежда Чооду, Хеймерек Серенот, Арыш-оол Балган, Татьяна Серин, Зинаида Сугежик. В третьем ряду: Хандываа Ховалыг, Надежда Ховалыг, Куске Очур, Кара-Кыс Шир-оол, преподаватель немецкого языка Александра Георгиевна Афанасьева, Клава Сумбаа, Хандынмаа Ховалыг, Кызыл-Уруг Аракчаа. В четвертом ряду: Комбу-Сурун Бойбу, Куулар-оол Ондар, Кызыл-оол Баз-оол. Тувинская автономная область, Улуг-Хемский район, местечко Улуг-Алаак. Май 1954 года.

3. Духовой оркестр шагонарской школы № 2 перед первомайской демонстрацией. Справа – дирижер Николай Николаевич Гречко, слева с трубой-геликоном – Арыш-оол Балган, перед ним Опуш-оол Намай. Вереди с большим барабаном – Григорий Балбай-оол, около него Алан-оол Сотпа.

За ними, с трубами, Чаш-оол Таспанчик, Кара-оол Донгак, Константин Орус-оол. Тувинская автономная область, Улуг-Хемский район, город Шагонар. 1 мая 1955 года.

4. Старшеклассники шагонарской школы № 2 у входа в нее под лозунгом: «Ленин завещал: «Учиться, учиться и учиться». В центре верхнего ряда в белом пуховом платке – учительница истории Валентина Михайловна Булгакова, слева от нее, чуть ниже – Арыш-оол Балган. Тувинская автономная область, Улуг-Хемский район, город Шагонар. 1957 год.

5. Педагоги школы №2. Директор Маргарита Алексеевна Прудникова в первом ряду вторая слева, третья – Валентина Михайловна Булгакова, пятая – Елена Константиновна Соколова. Во втором ряду первая слева – Ак-Кыс Ашак-ооловна Оюн, справа – Виктор Ондарович Бавуу-Сюрюн с сыном Виктором. Тувинская автономная область, Улуг-Хемский район, город Шагонар. 1957 год.

6. Первокурсники-одногруппники Томского государственного медицинского института. Слева направо Сергей Батуев, Арыш-оол Балган в тех самых кирзовых сапогах бабушки Узун-Кадай, Виталий Белов, Аркадий Грузуев. Томск, 1 января 1958 года.

7. Студенты Томского государственного медицинского института в городском саду. В первом ряду слева направо: Зинаида Богданова, Инна Галицкая, Арыш-оол Балган. Крайняя слева во втором ряду – Людмила Шеховцева, рядом с ней Ева Ромова и Павел Чевелев. Далее Станислав Квач, Гавриил Гарцман, Раиса Лиходет, Сергей Батуев, Анна Кутузова. Томск, 1960 год.

8. У входа в главный корпус Томского государственного медицинского института. Слева направо студенты Анна Кутузова, Арыш-оол Балган, Раиса Лиходет, Павел Чевелев, Сергей Батуев, Ева Ромова, Станислав Квач. Томск, 1962 год.