Вторая половинка

Она знала только одну свою половинку. А потом стало очень не хватать второй. В 34 года она поняла: очень трудно жить вот так – наполовину.

И она решила найти своего отца.

 

Эта история началась для меня в декабре 2006 года. В реакционном кабинете раздался звонок:

«Здравствуйте, я звоню вам из Англии. Может быть, вам мой звонок покажется странным, но я очень надеюсь на вашу помощь, потому что нашла в Интернете сайт газеты «Центр Азии» и поняла, что только вы сможете мне помочь. Главные герои газеты – люди, истории их жизни. А у меня именно такая простая человеческая история: я ищу в Туве своего отца».

Так завязалось наше знакомство и электронная переписка с Еленой Терл-Кантор-Анисимовой. Терл – это ее нынешняя фамилия: по мужу-англичанину. Кантор – ее девичья фамилия, по матери. Анисимова – по отцу, о котором она, нося его отчество – Петровна – до тридцати четырех лет ничего конкретного не знала.

ГОЛЬЦМАН: ПОХОРОНЕН В КРЕМЛЁВСКОЙ СТЕНЕ

А вот свою историю по материнской линии Елена знала хорошо. Знала даже, где похоронен ее прадед, а многие ли из нас могут похвастаться тем, что знают место упокоения своих прадедов?

Не раз ходила Елена поклониться своему прадеду. Правда, по специальному пропуску, потому что похоронен отец ее бабушки – Абрам Зиновьевич Гольцман – в Кремлевской стене.

Абрам, родившийся в Одессе в 1894 году, по семейным преданиям, бывший биндюжником – бригадиром портовых грузчиков, после революции занимал высокие руководящие посты. Он стал фактически первым руководителем Аэрофлота – гражданского воздушного флота СССР: в 1932-1933 годы возглавлял Главное управление гражданского воздушного флота при Совнаркоме СССР. В 1933 году погиб в авиационной катастрофе.

В этом смысле, как ни парадоксально это звучит, семье повезло: доживи Абрам Зиновьевич до обрушившихся на страну в тридцать седьмом году массовых репрессий, был бы, несомненно, расстрелян – без учета дореволюционных арестов, ссылок, революционных и авиационных заслуг. Под клеймо «врага народа» он подходил идеально: ведь не просто имел неосторожность родиться в еврейской семье, а еще и поддерживал во время дискуссии о профсоюзах позицию Льва Троцкого.

В тридцать третьем же Абрама Гольцмана похоронили с почестями, правда, впоследствии ходили слухи, что Троцкого наркому все же припомнили, и его прах был из Кремлевской стены извлечен, перезахоронен или развеян. Но слухи остались слухами, и табличка с именем Елениного прадеда до сих пор – в центре Москвы, на Красной площади.

Клеймо дочери «врага народа» на Зиночке Гольцман, Елениной бабушке, поставлено не было, и она смогла поступить в Московский химико-технологический институт и познакомиться там со своим будущим мужем – Исааком Кантором, успешным студентом, впоследствии закончившим еще и Военную академию бронетанковых войск.

КАНТОР: ДЕДУШКА НЕ ОТРЁКСЯ

Исаак Кантор воевал, в звании капитана дошел до Берлина. Там родилась и мама Елены – Ирина, когда Зина приехала к мужу, продолжавшему после окончания Великой Отечественной войны проходить службу в столице Германии.

После возвращения в Москву семью настигло горе: в 30 лет Зина умирает от перитонита. На руках у Исаака Самуиловича остаются две дочки: трехлетняя и восьмимесячная. И он в 31 год дает себе клятву: в этот дом я больше женщину не приведу.

Эффектный, элегантный мужчина, всегда безукоризненно одевавшийся, так всю жизнь и проживет один: поднимет дочек, а потом будет поднимать, воспитывать внучку.

«Дедушка был потрясающим человеком, – рассказывает Елена. – Очень честным. И прямолинейным. Эту прямолинейность он и в матери, и во мне воспитал. Ему не раз советовали: отрекись, поменяй свое имя, стань не Исааком Самуиловичем, а Иваном Ивановичем, и у тебя не будет никаких проблем ни с продвижением по работе, ни с выездом за границу. Но дедушка на это не соглашался.

И у него поэтому, конечно, были проблемы. Одно время его не брали никуда на работу, хотя он был отличным специалистом-химиком. Потом все же взяли. Он был главным технологом Химико-технологического института. Проектировал Ярославский шинный завод. Но когда его пригласили в Англию – по линии фирмы «Милшлен», с которой были налажены партнерские отношения, то его за границу не выпустили: беспартийный еврей, ненадежный. Тогда у него случился первый инфаркт, мне 13 лет было».

Лена росла в особой атмосфере интеллигентного дедушкиного дома: множество книг, хрусталь, фарфор. Прекрасно сохранившийся трофейный немецкий буфет. И пианино, оставшееся еще от прабабушки, на котором девочку учили играть. Еще фигурное катание, гимнастика, скрипка, английская спецшкола – дед очень хотел дать внучке самое лучшее образование. С дедом они не расставались. Он очень любил свою старшую внучку.

Мама жила своей семьей: вышла замуж, у Лены появились сводные брат и сестры: Яша, Аня и Зина. Но в дом мамы девочка ходила в гости, а родным был для нее дом дедушки Исаака, не отпускавшим ее от себя. И его смерть в 1998 году стала для нее сильнейшим ударом.

ПОИСКИ ОТЦА

Именно после смерти дедушки Лена все чаще и чаще стала задумываться о своей второй половине: кто ее отец, ее другая – отцовская – родня.

Выуживала скупые сведения у мамы, но долго не решалась начать поиски.

А потом судьба и вовсе забросила ее из Москвы в Англию. После окончания психологического факультета МГУ она работала в Федеральном научно-практическом центре медико-социальной экспертизы и реабилитации инвалидов, занималась адаптацией тех, кто пострадал во время военных действий в Чечне, работала над диссертацией «Социальная адаптация инвалидов с ампутированными конечностями».

В 2003 году ей неожиданно предложили поехать в Лондон – на учебу, по приглашению министерства обороны Великобритании, организовавшего специальные курсы для российских специалистов, связанных с реабилитацией тех, кто пострадал во время военных действий, террористических актов.

В Лондоне она и познакомилась с Эдрианом Терлом, бывшим военнослужащим, одним из тех, кто читал им курс лекций. Знакомство закончилось свадьбой, Елена переехала жить к мужу.

И там, в туманном Альбионе, особенно остро почувствовала необходимость найти вторую часть себя. И в редакции «Центра Азии» прозвучал международный звонок: помогите найти отца – Анисимова Петра Григорьевича.

Сведения, присланные Ириной, были скупы и в то же время достаточны для того, чтобы начать поиски:

«Моя мама – Ирина Кантор – после окончания биологического факультета Московского университета приехала по распределению на работув Туву. Работа была предложена в Кызыле, на противочумной станции. Мой отец работал там же.

Они расстались, видимо, с обидой, когда моя мама была на втором-третьем месяце беременности. Она вернулась в Москву. Я родилась 18 июля 1972 года, мое отчество Петровна. Вот так, я 34 года живу с отчеством человека, про которого ничего не знаю…»

Своим горячим желанием узнать Елена увлекла и меня. Начались поиски, в которых очень помогла руководитель пресс-службы МВД Тувы подполковник милиции Лада Оюн.

РОДНЫЕ ЛИЦА

Это только кажется, что найти на нашей Земле человека очень трудно. На самом деле она ведь совсем небольшая – наша планета Земля. Так что главное – просто очень захотеть найти.

И вот я уже сижу в чистом, ухоженном домике на улице Крюкова. Василий Григорьевич Анисимов – старший брат Петра Григорьевича раскладывает передо мной семейные фотографии.

Глядя на эти фото, понимаю, что у Елены нашлось сразу великое множество родственников, ведь у ее бабушки и деда по отцовской линии – Григория и Ульяны Анисимовых – было девять детей: шестеро сыновей и три дочери.

В семье хранится своеобразная родословная, выполненная на фотобумаге одним из братьев: сверху надпись «Анисимовы», фотографии отца и матери с указанием годов рождения – 1902 и 1903, затем – портреты всех детей, тоже с датами рождения.

Петр, отец Елены – шестой по счету, родился 25 июля 1934 года.

Этот фотомонтаж вместе с еще рядом снимков, врученных Василием Григорьевичем, я отправила по электронной почте Елене. Ответное письмо не заставило себя долго ждать:

«Я просидела два часа разглядывая лица моих родных, это такое необъяснимое чувство, такие эмоции, потрясающе! Я думаю, что похожа на своего отца: улыбка у нас одинаковая. Лицо моей бабушки мне очень понравилось: волевое, открытое, с сильным характером. Мне даже не верится, что я могу теперь видеть лица моих родственников и что-то узнать об их жизни».

АНИСИМОВЫ: ТРУДОВАЯ ЖИЗНЬ

Жизнь анисимовского рода была простая – трудовая. И сложная, потому что трудовая.

По семейным преданиям, один из прапрадедов пришел в Сибирь с Волги. Как рассказал Василий Григорьевич, в роду течет и татарская кровь – по линии прадеда Василия Деханова, отца бабушки Софьи, в девичестве Дехановой, вышедшей замуж за Ивана Анисимова.

Жили в селе Усинское Красноярского края. Крестьянствовали. В смутные годы Гражданской войны перебрались в Туву – в село Баян-Кол.

Там они – все девять детей – и родились: старшая Галина – в 1924 году, младший Володя – в январе сорок первого, за пять месяцев до начала Великой Отечественной войны.

Именно Владимир – от всей семьи – ездил поклониться могиле отца. В Латвию. Где в Салдусском районе, в маленьком поселке Курсиши есть братская могила павших за освобождение Латвии от фашизма. Среди выбитых на плите имен – Анисимов Григорий Иванович, рядовой-артиллерист. Погиб 28 февраля 1945 года.

Последний раз с дочерью Ульяной Володя ездил в Прибалтику в 1990 году.

Братская могила была ухоженная, в цветах: за ней следили жившие неподалеку учителя – мать и дочь, вместе со школьниками. Что там теперь – в далекой Латвии, снова ставшей заграницей?

Так что Елена не ошиблась в характере своей бабушки – твердая, сильная женщина. Став вдовой, подняла всех девятерых детей: вырастила, выучила.

Эта внутренняя твердость – от постоянного труда, закалившего волю, воспитавшего привычку рассчитывать только на себя, прочитанная на фотографиях вновь обретенных родных, дала твердость и ей.

«Сколько сил мне эта фотография придала, когда я увидела лица своих родных – такие волевые, сильные, – делится своими переживаниями Елена. – Эмиграция – очень непростая вещь, требует много сил, иногда не хватает энергии и положительных эмоций. У меня бывают очень грустные дни, трудно и одиноко, я начала совершенно новую жизнь, где многое надо учить заново.

И знаете, я верю, что если кто-то тебя любит – неважно, как далеко человек – эта любовь поддерживает, дает силы жить. Теперь, когда я познакомилась с моим отцом, я уверенна, что он меня уже любит, и что его любовь прибавит мне сил. Я даже не знаю – почему, но я уверена, что он меня уже любит, вот такая самонадеянность».

ПРИЕЗЖАЙ, ДОЧА!

И она не ошиблась. Знакомство с отцом, начавшееся с фотографий и телефонных звонков в Минусинск Красноярского края, куда Петр Григорьевич, выйдя на пенсию, переехал из Кызыла, закончилось его приглашением: «Приезжай, доча».

И Лена летит из Лондона в Москву, потом – в Абакан, ее встречает дядя Володя, двоюродная сестра Уля, везут на машине к отцу в Минусинск. Там суматошная встреча – отец, его жена Лариса (Петр Григорьевич женился только в 47 лет). И счастливое: «Доча, доченька приехала».

Потом – на машине – в Кызыл. Да с заездом ко всем родственникам, живущим по дороге. И несколько дней в Кызыле тоже наполнены встречами до предела. Отец хочет показать дочку всем-всем многочисленным родным, коллегам по работе: «Вот она, моя дочка, видите – она есть, есть у меня!»

Оказывается, он сохранил то – единственное – детское фото, помеченное датой 23 декабря 1972 года, что давным-давно прислала мама Елены. Он тогда даже пытался поделиться, рассказать кое-кому из родных, что у него появилась дочь. Но ему как-то не очень верили, не принимали всерьез. Постепенно он и сам перестал себе верить: может быть, и правда – не могло быть никакой дочери?

Что-то доказывать, убеждать, спорить он не умел: характер имел мягкий, добрый, покладистый. Трудился на Тувинской противочумной станции – и дворником, и кочегаром, и сторожем, и инструктором: в степи отлавливал больных сусликов. Рассказывает: «25 лет проработал на природе, а вот убить животное не могу, оно же плачет, как ребенок».

Проведя, всего несколько дней с отцом, Лена увидела и поняла в нем главное:

«Отец чистый человек, с чистой душой. И в то же время – очень сильный. Он в детстве перенес полиомиелит, после этого у него ноги остались, как у семилетнего ребенка, и он дальше не рос.

Он мог сесть на печку, ножки свесить и пенсию по инвалидности получать, как многие делают. А он всю жизнь работал: по дому все делал, за скотиной ходил. Работал до самой пенсии, и даже после нее, на противочумной станции, месяцами в экспедициях – в степях. Не спился, не комплексовал из-за своего физического недостатка, а реализовал себя: у него много разных благодарностей, наград за труд».

СПАСИБО ЕЙ, ЧТО НАШЛА МЕНЯ

В доме на улице Крюкова – суета. Накрывается стол, вытаскиваются соленья-разносолы.

Василий Григорьевич рад гостям, но и немного недоволен: ну, почему брат Петр не позвонил, не сообщил точный день приезда, тогда бы они по-настоящему – по-анисимовски – встретили родных с новым членом семьи – племянницей Леной. А брат, видите ли, решил сюрприз сделать, вот и приходится собирать стол на скорую руку.

Но и на «скорую руку» все получается хлебосольно. За столом только и разговоров: о Петре и Лене, о том, на кого из родных она больше похожа. Решают, что на старшую сестру Галину. А мне кажется, что с двоюродными братьями – Александром и Геннадием – у нее одно лицо.

Разговорам, рассказам, вопросам нет конца. Среди этой суматохи сияет счастьем лицо Петра Григорьевича. Мы выходим в аккуратный дворик, садимся на чистенькие ступеньки крылечка и он тихо говорит мне:

«Вот какая доча получилась. Единственная. Я очень горд. Героем себя чувствую. Жаль только, что не воспитывал, маленькую на руках не держал… Спасибо ей, что нашла меня. И спасибо вам».

И он улыбается какой-то застенчивой, очень доброй улыбкой.

И ВСЕ ВСТАЛО НА СВОИ МЕСТА

Вот и вся история о том, как девочка нашла своего отца, нашла свои корни, свою вторую половинку.

Нашла, несмотря на то, что многие отговаривали: «Зачем тебе это надо? Вот найдешь и окажешься им совсем не нужной. Да и сама поймешь, что все это для тебя – чужое». Оказалось совсем не так.

«Я почувствовала настоящее, искреннее отношение. Какую-то устойчивость, надежность, цельность Анисимовых. Очень подружилась с дядей Васей, его сыновьями – Геной и Сашей, почувствовала, что они искреннее рады тому, что нашлась сестра.

Знаете, я с детства чувствовала, что во мне – две противоположности, что есть что-то, что не находила ни в маме, ни в дедушке. И это я нашла здесь. И поняла, почему я – такая.

Все встало на свои места. Как в пазлах: каждый кусочек общего целого занял свое место. И теперь я уверена в себе».

 

Фото автора и из личного архива семьи Анисимовых.

Подписи к фото:

1. Елена с отцом Петром Григорьевичем Анисимовым. 18 июня 2007 года. Фото Надежды Антуфьевой.

2. Фотородословная семьи Анисимовых.

3. С отцом на перевале в Саянах. По дороге из Красноярского края в Туву, которая заворожила Елену своей красотой.

4. Встреча Анисимовых в Кызыле. В центре Петр Григорьевич с дочерью Еленой. Справа от него – старший брат Василий Григорьевич с сыновьями Александром и Геннадием. Рядом с Еленой – младший брат отца Владимир Григорьевич, Владик – сын Александра. Во втором ряду: жена Василия Анна, жена Петра Лариса, дочь Владимира Ульяна. 18 июня 2007 года. Фото Надежды Антуфьевой.