НЕ ЗЛИ ДРУГИХ И САМ НЕ ЗЛИСЬ...

Пособие по преодолению препятствий на почте

Вы отправляли когда-нибудь письма? Складывали в конверт листочки, приклеивали марки, опускали свою весточку – благую или не очень – в почтовый ящик? Или, может быть, вам доводилось отправлять важные бумаги, документы, например, с описью вложения, с уведомлением о вручении адресату? Уже и позабыли, когда в последний раз в Кызыле на почте были? Думаете, что там теперь куча новых услуг и подходов и торчать в огромных очередях, как в прошлом веке, не придется? Я тоже так считала, пока не получила чрезвычайно важное задание руководства – отправить по почте договоры, акты, важные экземпляры газет, налоговые декларации. И все это – не позднее текущего дня.

 

Утро пятницы не предвещало ничего плохого, по крайней мере, в выпуске новостей никто не прогнозировал конец света. «Вернусь до обеда!», – весело сказала я, уходя из редакции. Это, между прочим, был второй по счету мой рабочий день, и расстроить начальство, имея за плечами такой «внушительный» стаж работы, было бы равносильно увольнению не по собственному желанию.

Одну стопочку бумаг мне велено было отправить заказным письмом с уведомлением о вручении, вторую – «простым» письмом, третью – ценным письмом с описью вложения. С трудом запрограммировав в голове все эти премудрости, направляюсь в посылочный отдел, что на улице Дружбы. И – вот он, первый удар судьбы – на почте не оказалось марок. Никаких. Оператор Анна Сагалакова объясняет, что «два контролера ушли в отпуск и забрали с собой ключи от сейфа, так что наличия марок в ближайшее время не предвидится». Перехожу к другому окошку и читаю объявление: «Сегодня, 19.01., для отправления заказных писем обращайтесь на Центральную Почту (Кочетова, 53)». На мой вопрос «почему?» оператор Чойгана Билик после долгих раздумий ответила: «Ну... не знаю, начальник так сказал».

Уже подозревая, что день выдался какой-то неудачный, отправляюсь на центральную почту на ул. Кочетова. Здесь мои подозрения подтвердились – при первой попытке отправить заказные письма получила самый натуральный отворот-поворот: «Девушка, у меня и так целая куча заказных писем от организаций (оператор продемонстрировала внушительные пачки писем), приходите через неделю!» Пытаюсь объяснить, что отправить все надо сегодня и слышу хладнокровный совет ... пойти в посылочное отделение, откуда я, собственно, только что и пришла.

«Игра в футбол», кстати говоря – одна из самых любимых у наших почтовых работников. Подходишь к окошечку №3, посылают к окошечку №1, приходишь туда, отправляют назад. Когда говоришь, что именно от окошечка № 3 тебя и отправили, вскакивают с места и с криками «Ну все, сейчас на нее докладную напишу!» убегают разбираться со своей коллегой. А подойти к любому из окошечек не так-то просто – они всегда осаждены посетителями.

Мужественно отстояв очереди в каждое без исключения окошко, так ничего и не добилась. Решила обдумать план «штурма», а пока купить конверты и подписать их. И – снова неудача: нужные мне большие конверты закончились. Что делать? Нервы на пределе, времени до конца рабочего дня – в обрез, решение приходит само собой: насколько возможно грозно сдвигаю брови и требую пригласить заведующую. Вопреки моим ожиданиям, оператор быстренько покидает свое рабочее место, чтобы лично проводить меня к двери с табличкой «Посторонним вход строго воспрещен» и очень вежливо, почти ласково объяснить, куда идти дальше. Но толку от моих хождений по запрещенным почтовым коридорам не было. Заведующей на месте не оказалось.

О том, чтобы вернуться на работу с руками, полными документов, и думать было нечего. Тоскливо осматриваю почтовый зал, и взгляд мой упирается в листок, заботливо приклеенный почтовиками на самом доступном месте. На листке – текст незатейливого такого стишка: «Не зли других и сам не злись, ведь в мире все закономерно, будь поумнее, улыбнись...» и т.п. Вот чем объясняется странно спокойное поведение оператора, когда я высказывала свое возмущение! Работники почты просто-напросто привыкли к возмущению и скандалам посетителей. И грозные требования «позвать начальство!» они уже давно воспринимают с улыбкой. Им наверняка, уже надоели такие, как я, и мысленно они даже рады просьбам позвать заведующую – пускай сама разбирается со скандалистками.

Значит, требования, крики и слезы в этой ситуации не помогут. Выжидаю свою очередь, за этот день, как минимум, десятую, и вежливо так, с улыбочкой, спрашиваю: «Извините, вы не могли бы назвать мне вашу фамилию? Понимаете, я журналист, пишу о работниках связи. Я за вами уже 10 минут наблюдаю, вы самый вежливый и приятный оператор». Она смущенно отвечает: «Ну что вы, это моя работа, вам нужно что-нибудь отправить?» Да так, говорю, пара конвертиков...

В редакцию я вернулась с абсолютно пустыми руками, выполнив все задания по отправке корреспонденции. Хороший все-таки стишок, воспитательный! Я бы отпечатала его миллионным тиражом и раскидывала бы по городу, как революционные листовки. Вдруг он подействует и на самих работников почты, и в следующую пятницу мне уже не придется проводить в почтовом отделении весь рабочий день в попытках отправить несколько заказных писем. Да и другим бедолагам-клиентам ради письмеца, посылочки, конвертика тратить нервы и время не придется.