Галина Маспык-оол. А небо все равно синее.

(Окончание, начало в №19 от 17 июня, №20 от 24 июня 2016 года)

День, разделивший жизнь

Десять лет без двух месяцев проработала я в редакциях республиканских газет «Шын» и «Тыванын аныяктары». В 2001 году стала членом журналистского братства – вступила в Союз журналистов России.

Понемножку приобретала профессиональные навыки, училась слушать, понимать людей и сострадать им, убеждаясь: журналист – профессия добрых. Трудилась бы и дальше, но 9 мая 2005 года стал днем, разделившим жизнь на две части: до и после.

После парада в честь Дня победы повезли тетю Одурек на дачу. За рулем нашего «Уазика» сидел муж. На правом берегу, когда выехали из-за поворота, увидели стайку девочек, они шли на всю ширину дороги, и ни одна из них не оглянулась на отчаянные сигналы машины.

Чтобы не задеть детей, Вячеславу Кара-ооловичу пришлось резко крутануть руль налево. Машину занесло, откатившись, она повалилась на бок. До сих пор благодарна богу, что только я одна пострадала.

Дальнейшее – как в тумане. Пронзительная боль. Покалеченная нога: правая ступня держится только на лохмотьях кожи. Всё, как в кадрах немого кино: люди подбегают к нам, что-то говорят, но я их не слышу. Потом врывается крик: «Какая помощь нужна? Чем помочь?» Вижу лицо молодого русского мужчины, выскакивающего из своей машины. И сознание отключается.

Очнулась в «Скорой». Рядом – фельдшер, повторяет, как молитву: «Угбай (сестра), всё будет хорошо, всё будет хорошо». Узнала его – Адыгжы Биче-оолович Донгак. Хотела ответить: «Конечно, всё будет хорошо». Но опять провалилась куда-то.

Не помню, как оказалась в ресбольнице, как врачи травматологи делали операцию. Из-за сильнодействующих лекарств не чувствовала боли. Дни и ночи, проплывающие в снах и видениях. Надо сесть на коня, приближаются белогвардейцы, но никак не могу поднять раненую ногу. Выплывая из забытья, вижу нависший над кроватью белый больничный потолок, так близко, что хочу дотронуться, но тут палата превращается в партизанскую землянку.

Твёрдо стоять на земле

Когда случилась авария, дочери Наташа и Ай-кыс были студентками, учились в Иркутске и Омске. Категорически запретила им оставлять учебу из-за меня. За мной ухаживали мужчины – муж и сыновья.

Володя учился тогда в девятом классе. В семь утра, перед уроками, он был уже в больнице: умывал меня, приносил из столовой завтрак. Даже уколы делать научился. Часто говорил: «Мам, мне хочется тоже заболеть, чтобы постоянно быть рядом с тобой». Пятиклассник Сылдыс на деньги, которые муж давал ему на автобусные билеты, покупал мне гостинец, банан или маленькую шоколадку, и шел пешком: от нашего дома до ресбольницы – час пути.

Да и теперь, когда беспокоит сердце или давление, вглядываюсь во встревоженные лица мужа, дочерей и сыновей и спрашиваю себя: чем заслужила такую заботу и любовь?

К их вниманию прибавилась и нежность внучек: у старшей Натальи две дочери Яна и Тая, у Ай-кыс тоже две – Ариана и Севил. Авайка – так они обращаются ко мне: ласковая уменьшительная форма от слова авай – мама.

Старшая дочь Наташа получила юридическое образование в Байкальском государственном университете. Ай-кыс окончила Омский технологический колледж, специальность – техника и искусство фотографии, затем – филологический факультет Тувинского госуниверситета. Владимир – факультет права Томского госуниверситета. Младший Сылдыс – выпускник Байкальского госуниверситета, будущий таможенник.

Образование – это самое важное, что мы с мужем сумели дать нашим детям. Профессия не даст человеку пропасть, с ней он сможет не только заработать на хлеб, но и твердо стоять на земле.

Учиться жить заново

Мне же после автоаварии пришлось заново учиться стоять на земле. Искалеченная нога распухла и почернела, пахла невыносимо, некоторые, заходя в палату, зажимали нос. На уговоры врачей отнять ее отвечала неизменным отказом. И врачи старались, лечили. Месяц за месяцем, шесть операций под наркозом: чистка костей, пересадка кожи, установка аппарата Илизарова. Но ступня никак не хотела приживаться.

Свекор Кара-оол Андреевич Маспык-оол попросил известного хирурга Вячеслава Андреевича Ушкалова вынести окончательное заключение. Ушкалов показал мне рентгеновские снимки и честно сказал: больше хирурги ничего сделать не смогут, теперь сохранение ноги на 98 процентов зависит только от меня самой. Поняла, что это приговор: прежней, быстрой и ловкой, уже не стану. И попросилась домой.

Если в больнице еще была надежда, то дома началась жестокая депрессия. Рана не заживала, гноилась. Беспомощная, не могущая подняться с кровати, я ощущала себя обузой для всех. Мир – только на экране телевизора. Хотелось умереть, каждый день казался последним.

Но апрельским днем 2007 года всё изменилось. И по очень простой причине: очень захотелось есть, а дома никого не было. Села в кровати и долго плакала. Но что плакать – всё равно никто не придет на помощь, мобильных телефонов тогда у нас не было.

Спустила ноги на пол, снова поплакала. Взяла стоящие у кровати костыли, кое-как встала, но не выдержала боли, повалилась на койку. Зарыдала в голос. Потом приказала себе: хватит слез. Снова взялась за костыли. И медленно-медленно, с остановками, стараясь больше нагружать здоровую, а не искалеченную ногу, дошла до кухни.

Это была моя первая попытка научиться жить заново. Решила: никаких инвалидных колясок, хоть с костылями, но буду передвигаться сама. Так спустя два года после аварии начала ходить и хожу до сих пор.

Нельзя ронять ребенка!

Постепенно начала втягиваться в жизнь. И близким стала помощницей. Старшая дочь с семьей жила отдельно, а вот младшая с мужем и первой дочуркой тогда жила у нас. Когда внучке было два с половиной месяца, подруга сообщила, что в редакции газеты «Шын» освободилась вакансия фотокорреспондента. А это как раз полученная в колледже специальность Ай-кыс.

Боясь, что больше такого шанса не представится, уговорила дочку выйти на работу. Собралась с духом и сказала: «С Арианой буду нянчиться сама. Не беспокойся, справлюсь».

Сказать легко, а вот сделать… Ночами снилось, что внучка плачет где-то, хочу бежать, найти ее, да ноги не идут. Утром брала себя в руки. Малышку выносили ко мне во двор под теплые лучи осеннего солнца. Рука, на которую, заснув, положила она свою головку, немеет, голова начинает кружиться. Но я сижу, строго приказав себе: нельзя ронять ребенка!

В газете «Лечебные письма» нашла рецепт мази, которая помогла: укрепила кости, рана затянулась.

Когда снова попала в больницу – в реанимацию кардиологии – очень подбодрили слова лечащего врача Галины Николаевны Корж: «Если при таком сложнейшем переломе сумели сохранить ногу, вы – человек сильный духом. Верю, что справимся и с сердцем».

Зоя Донгак – мать солдата

Начав двигаться, заново начала и творческую жизнь. Вновь стала читать газеты, писать в республиканские издания. Столик около кровати превратился в рабочий – кипа писчей бумаги, множество ручек. Собрала воедино рассказы-миниатюры, которые прежде публиковались в тувинских газетах, написала несколько новых. За свой счет издала скромную книжечку – сборник «Чайзат» – по имени героини одного из них.

И снова появилась связь с читателями: благо, мобильный телефон уже стал моим незаменимым помощником. Один из таких звонков с незнакомого номера раздался в 2013 году. Зоя Николаевна Донгак, много лет проработавшая в Каа-Хемском районе директором Дерзиг-Аксынской школы, попросила выслушать ее.

Этот разговор стал началом работы над очерком «Мать солдата». «Я мать, имею право», – эти простые слова, как заклинание, твердила она, когда по три – четыре часа стояла у КПП военного городка, у КПП военного госпиталя, у дверей кабинетов военных медиков, чтобы узнать, что случилось с ее сыном, солдатом-срочником. Эти слова, как щит, помогли ей пройти сквозь строй запретов «не положено», «нельзя, военный объект», «запрещено» и увидеть сына, помочь ему», – так начинался этот материал об армейских проблемах и стойкой женщине, любовь и настойчивость которой спасли жизнь солдата.

Тревогу вызвали звонки Айдыса, служившего в Свердловской области: лежит в больнице, вроде бы удалили аппендицит, а сильнейшая боль не отпускает, таблетки не помогают, и никто этому не верит, считают симулянтом. Бросилась в кызыльский военкомат, а там отмахнулись: «Ерунда, наверное. Зря беспокоитесь. Звонить туда и спрашивать нам не положено. Сами звоните». Она звонила. Раз, другой, восьмой – безрезультатно. И тогда она отправилась в Екатеринбург.

Добралась, когда сыну, теперь уже в военном госпитале, сделали вторую операцию. Очнувшись после наркоза, он рассказал, что командир до последнего не верил в его болезнь, в больницу отвезли лишь тогда, когда потерял сознание.

Назавтра поседевшая за несколько дней хрупкая женщина отправилась в военную прокуратуру. Денег почти не осталось, долго шла пешком, спрашивая дорогу у прохожих. Добравшись, написала заявление. Через три дня всё изменилось: нашлась и отдельная палата для больного, к которому пригласили профессора, и койка для нее, чтобы безотлучно могла быть рядом. Медики даже сами предложили матери открыть больничный лист как ухаживающей за больным.

Выяснилось, что на первой операции пациента разрезали и снова зашили: аппендицит не подтвердился. Да так непрофессионально зашили, что при третьей операции пришлось удалить почти половину желудка.

Три месяца Зоя Николаевна боролась за жизнь и права сына. Айдыс, уходивший на срочную службу спортсменом-здоровяком с весом 73 килограмма, исхудал до сорока трех.

Его забирали в армию здоровым, а теперь возвращали ей больным и немощным, списанным со службы. Почему? Ей сочувствовали, но ответа на свой вопрос она так и не получила.

Жизнь солдата спасли только преданность и настойчивость матери, которая обратилась к родным призывников: не теряйте связи с ними, перед отправкой на службу договоритесь, чтобы рассказывали о трудностях без утайки. И будьте готовы помочь и советом, и делом.

С Зоей Николаевной и после публикации статьи в газете «Шын» продолжали поддерживать связь. Айдыс дома еще долго лечился, прошел медкомиссию по установлению инвалидности. Держался стойко. Сейчас он уже женатый человек, растит двух детей.

И будешь твёрд в удаче и в несчастье

У каждого – свои трудности, которые приходится преодолевать. Но самые большие проблемы всё-таки у инвалидов и их родных. Это поняла на собственном опыте.

Когда говорят про инвалидов, сразу вспоминают про пандусы, социальные гарантии, забывая о том, что у них тоже могут быть мечты, и одна из них – ощущать себя полезным обществу.

Материалы, которые писала в газеты как внештатный автор, конечно, частично давали это ощущение нужности, и то, что строгое жюри республиканского журналистского конкурса отметило очерк «Мать солдата» агальматолитовым пером тоже прибавило сил, но особенно значимым для меня стал звонок главного редактора газеты «Шын».

В апреле 2014 года Инна Мамбый-ооловна Дамба-Хуурак, человек новый в нашей сфере, очень старающаяся вникнуть во все детали газетной деятельности, пригласила на редакционную летучку. Пришла. И услышала: «Когда бываю в районах, читатели постоянно спрашивают про вас. Галина Дулушовна, приглашаю вас в редакционный штат, возвращайтесь в родную газету».

Сразу согласилась. С работы и на работу – на такси. В месяц выходило около четырех с половиной тысяч рублей при зарплате в девять, но это меня не остановило. Важно было напрямую участвовать в процессе работы, чувствовать себя не инвалидом второй группы, а социально значимым, нужным человеком.

Не стали помехой ни крутые ступени перед крыльцом Дома печати, сооруженным рядом неудобным пандусом не пользовалась, ни пролеты лестницы до второго этажа. Их быстро научилась одолевать с помощью своих костылей.

Как радостно было снова ехать в командировки на чабанские стоянки – за материалами о наших замечательных животноводах. В газете нет денег на командировочные расходы? Ладно, поеду за свой счет. В Овюрский район – на такси, в Чеди-Хольский дочь Ай-кыс на своей машине отвезла.

Бесконечно благодарна главному редактору за то, что она буквально заставила открыть окно в большой мир: с первых же дней Инна Мамбый-ооловна стала настойчиво добиваться, чтобы я освоила работу на компьютере.

Но проработала она недолго, назначили нового человека. Через полгода начальник потребовал прилюдно: «Ни лицом, ни ногами ты не подходишь для работы журналиста, увольняйся! А не то сам любым способом тебя уволю!»

Это был такой удар под дых, которого не ожидала. Думала, что уже закалена судьбой, была уверена в себе, но оказалось – всё напрасно: опять лежала в глубоком нокауте жизни. Опять не хотелось никого видеть и слышать. Месяц, второй.

Сын Володя, видя мое состояние, отвез в починку старый системник, установил программы, дочери купили монитор. И постепенно вновь засияли краски жизни. Новые рассказы, статьи, переводы. Свою газету стала выпускать: «Хуулгаазын Тыва» – «Волшебная Тува». Небольшим тиражом, бесплатно распространяя по районам. Сама в ней и редактор, и журналист.

У Редьярда Киплинга есть стихотворение «Если», в нем – такие строчки: «И будешь тверд в удаче и в несчастье, которым, в сущности, цена одна». Специально выписала их в свой блокнот.

Да, небосвод могут затянуть черные тучи, но они обязательно развеются. И даже за тучами небо всё равно синее.

Фото Ай-кыс Монгуш, из личного архива Галины Маспык-оол и архива редакции газеты «Центр Азии».

Очерк Галины Маспык-оол «А небо всё равно синее» войдёт тридцать седьмым номером в шестой том книги «Люди Центра Азии», который после выхода в свет в июле 2014 года пятого тома книги продолжает готовить редакция газеты «Центр Азии».

Фото:

1. Галина Дулушовна Маспык-оол – у той самой разделяющей село Арыг-Бажы на две части речушки, по которой в детстве уплыла ее красная туфелька – папин подарок. Республика Тыва, Улуг-Хемский район, село Арыг-Бажы. 7 мая 2016 года. Фото Ай-кыс Монгуш.

2. Потомственная чабанка Мария Кыргысовна Сундуй, героиня зарисовки журналистки Галины Маспык-оол, опубликованной вместе со снимком в номере газеты «Шын» от 30 апреля 2015 года. Республика Тыва, Чеди-Хольский район. 23 апреля 2015 года.Портрет чабанки сделала дочь журналистки – фотомастер Ай-кыс Монгуш, и он в числе серии ее снимков, представленных на четырнадцатый республиканский конкурс журналистского мастерства «Агальматолитовое перо-2015», был отмечен специальным дипломом и призом.

3. На прогулке в Национальном парке: Галина Маспык-оол с внучками. Слева направо стоят младшие – Тая Ондар-оол и Севил Монгуш, сидят старшие – Ариана Монгуш и Яна Ондар-оол. Республика Тыва, Кызыл. 15 мая 2016 года. Фото Ай-кыс Монгуш.