Зоя Докучиц. Жизнь прожить — не поле перейти

(Продолжение, начало в № 10 от 18 марта 2016 года)

Секретные казачки

С 1947 года мама стала получать на троих несовершеннолетних детей пенсию за погибшего на войне мужа. У нас в доме появился мужчина – Антон Антонович Даниленко, мама стала жить с ним в гражданском браке.

В 1948 году родился брат Виктор, и в этом же году мы переехали в Свердловск-45. Отчим стал работать экспедитором на заводе, мама была надомницей – стирала спецодежду заводских работников, а мы ей помогали. Моя сестра Раиса работала в столовой официанткой, брат Николай, когда ему исполнилось шестнадцать, трудился вулканизаторщиком в автогараже, а вечером помогал киномеханику в кинотеатре.

Жить в Свердловске-45 было трудно. Поселок строили заключенные. Мы, как и они, весь световой день находились за колючей проволокой под охраной. Только после того, как заключенных уводили в лагерь, все вздыхали с облегчением, успокаивались.

С нами вместе жили младшие дети отчима Елена, Владимир и бабушка Пелагея – мать нашего отца. Потом приехала и мамина мама – бабушка Мария.

Однажды я услышала громкий спор моих бабушек. Бабушка Пелагея кричала: «Я донская казачка, а ты кто?» Бабушка Мария отвечала сдержанно, но с вызовом: «А я – запорожская казачка. Мой муж воевал в Первую мировую, заслужил два Георгиевских креста!»

Я вышла на крыльцо и спросила: «Это правда, что вы обе казачки?» Бабушки испуганно переглянулись и, забыв свой спор, дружно стали отнекиваться: тогда нельзя было этим хвалиться, казачество как класс было ликвидировано.

Не идет ли где товарищ Сталин?

В Свердловске-45 я училась с шестого по девятый класс. Классный руководитель, учительница географии Надежда Ивановна водила нас в однодневные походы, на гору Качканар. Ездили в Кунгурскую ледяную пещеру с ее знаменитыми сталактитами и сталагмитами и озером с пресной водой. По пещере шли с факелами – было очень темно. И ужасно холодно, когда вышли, еле отогрелись.

Начали изучать экономическую географию – пошли другие походы: на рудники, на места добычи золота, на Пермский целлюлозно-бумажный комбинат, где проследили весь цикл переработки древесины вплоть до готовой продукции: тетрадей, картона, всех видов бумаги.

У школы был очень богатый шеф – завод «Электрохимприбор», благодаря ему мы и ездили. Он же оплачивал работу хореографа и хормейстера. Мы пели патриотические и лирические песни, разучивали бальные и народные танцы.

В 1952 году лучших учеников наградили поездкой в Москву: экскурсии в музеи, картинные галереи, на Выставку достижений народного хозяйства. Были в Большом театре, сидели в партере, смотрели балет «Эсмеральда».

Ходили по Красной площади и оглядывались по сторонам: не идет ли где товарищ Сталин? Такие наивные были. Когда он умер в пятьдесят третьем, мы плакали: «Как теперь жить будем?» Бабушка Мария спрашивала: «А у него сын есть?» Я отвечала, что есть. «Ну что же ты переживаешь, он, наверное, рассказал ему, как править государством». Она представляла Сталина царем.

Ловцы лягушек, пиявок и собак

Десятый класс я оканчивала в Южноуральске. Поставила перед собой задачу: хорошо учиться и получить высшее образование. Мечтала поступить в педагогический институт, на физмат. Но решение изменилось после приезда к нам в школу преподавателя Троицкого ветеринарного института, ныне это Уральская государственная академия ветеринарной медицины. Он так увлекательно рассказывал об этом институте, что заинтересовал. А когда сказал, что стипендия там 295 рублей, решила, что буду поступать туда, ведь в педагогическом институте стипендия была в два раза меньше – 140 рублей, а рассчитывать на помощь мамы и отчима мне не приходилось.

Сдала четыре экзамена – русский язык, математику, физику, биологию – и поступила на зоотехническое отделение.

В первые дни учебы нас провели по всем кафедрам института, познакомили с ведущими преподавателями. Поразил анатомический музей, террариум с множеством лягушек, которые и зимой, и летом постоянно квакали.

В отделе растениеводства были представлены все растения, Челябинской области. А когда мы уезжали на каникулы, нам давали задание привезти гербарии из своих регионов, и коллекция постоянно обновлялась.

Студенты ветеринарного факультета получали зачет за лягушек и пиявок для проведения опытов. Лягушек ловили девушки, а пиявок – парни. Для этого им надо было раздеться и зайти в озеро. Пиявки присасывались к ногам. Когда ловцы выходили, капали к местам присоса капельки спирта, и пиявки отваливались. Их складывали в банку и сдавали в институт.

А еще будущие ветеринары должны были поймать собаку и потом долго работать с ее трупом. Осенью, когда начинались занятия в институте, все горожане сажали своих собак на цепи. Бродячих собак в городе не было, их отлавливали студенты.

На окраине города находилась миниферма – около двадцати молочных коров. На практических занятиях мы, будущие зоотехники, доили коров – вручную и доильной установкой, учились разбирать, собирать и ремонтировать аппараты. Потом в лаборатории учебного корпуса определяли жирность молока.

Институт имел свое подсобное хозяйство, поэтому в студенческой столовой были дешевые блюда. В зимнее время в подсобном хозяйстве работали скотники и доярки, а летом туда на практику выезжали студенты и самостоятельно ухаживали за коровами и свиньями.

Кормлению сельскохозяйственных животных нас учил профессор Павел Андреевич Кормщиков. Он заставлял определять качество заготавливаемых кормов органолептически: мы нюхали и пробовали на вкус сено, силос. «Только после того, как сам проверишь корм, можешь задавать его скоту», – строго наказывал профессор.

Меняю Казахстан на Туву

В октябре 1956 года я вышла замуж за студента ветеринарного факультета Светозара Андреевича Докучица. Он на год старше меня, родился 11 января 1936 года. Сирота: мать от воспаления легких во время войны умерла, отец-фронтовик – уже после победы в госпитале от ран.

В 1957 году у нас родилась дочь Наталья. Летом на каникулы поехали в Кушмурун, к тому времени мама и отчим снова жили там. Помогли им в строительстве дома, а когда собрались уезжать, они уговорили нас оставить дочь у них, до окончания института.

В начале 1959 года при распределении выпускников зоотехнического отделения Троицкого ветеринарного института мне выпало направление на работу в Акмолинскую область Казахстана. Наша семья жила в соседней Кустанайской области, так что с детства знакомые места.

Но казахстанская степь после массовой распашки – освоения целины – стала совсем другой. Не стало так любимых мною тюльпанов. Высохло много озер. Конечно, урожайность зерновых в первые годы была очень высокой, но хранилищ не было, и собранное зерно оставалось под открытым небом. Часть урожая пропадала.

Только зимой вывозили зерно. Впереди шел бульдозер и расчищал дорогу от снега, а следом машины – одна за другой. Зерно вывозили к железной дороге, грузили в вагоны и отправляли из Казахстана.

У мужа на ветеринарном факультете распределение проходило на два месяца позднее. Он получил направление в Тувинскую автономную область. Где это, как далеко от Урала? Идем в библиотеку, читаем всё, что там есть о Туве, в том числе трилогию Салчака Токи «Слово арата».

Уже заочно нас покорила природа Тувы: реки и горы, леса и озера, разнообразный животный мир, кого только нет: и маралы, и яки, и олени, и верблюды.

Решили однозначно – едем в Туву вместе. Написала письмо в Министерство сельского хозяйства СССР с просьбой поменять мне распределение. Пришло согласие.

20 марта 1959 года получила диплом по специальности ученый-зоотехник, а 30 апреля с дочкой Наташей и сестрой Светой была уже в Кызыле. Первомайскую демонстрацию и эстафету молодежи мы наблюдали с балкона гостиницы по улице Ленина. Сейчас в этом здании находится детская поликлиника.

Строим дом

В областном управлении сельского хозяйства, оно находилось на улице Авиации, получила направление на должность главного зоотехника в колхоз «Свобода труда» – село Торгалыг Улуг-Хемского района. Муж приехал в августе, был назначен главным ветеринарным врачом колхоза.

Нам предоставили небольшой дом в одну комнату и кухню. Когда приходилось уезжать по колхозным делам, просили соседей Булатовых ненадолго взять дочку к себе. Сестра Света написала родителям, что их любимую внучку Наташеньку оставляют у чужих людей. Тогда мои мама и отчим продали дом, хозяйство и осенью приехали жить к нам вместе с младшим сыном Виктором и бабушкой Марией, ей было в то время 84 года. Она никогда не встревала в наши семейные дела, но если кому-то надо было помочь – собиралась и приезжала.

Конечно, жить такому количеству людей в маленьком домике было тесно, и родители начали строить напротив него большой дом. К 1961 году он был готов, и мы все стали жить под одной крышей.

Три года они были с нами и уехали в Южноуральск, как только мужа перевели в Шагонар. Они и потом приезжали, но ненадолго.

Как первая любовь

Первое место работы – как первая любовь. Такой любовью и стал для меня Торгалыг – колхоз «Свобода труда». Трудовой стаж – тридцать семь лет, но именно эти три первые года сохранились в памяти как очень яркие, светлые и вспоминаются чаще, чем всё остальное. Всё мне здесь нравилось: и живое дело, и люди.

Директор колхоза Алексей Петрович Глотов наставлял нас, молодых специалистов, как работать с животноводами: «Сначала надо выпить чаю, угостить сладостями детей, узнать о здоровье, проблемах, претензиях к руководству. Всё это записать, а потом направляться в кошару, на скотный двор. Вот тогда уже можно делать замечания».

Колхозные животноводы были настолько опытными, что чаще всего делать замечания не приходилось, я сама училась у передовой доярки Марии Балдан, знатной телятницы Агафьи Блиновой, лучшей свинарки Арины Афанасьевой.

Колхоз «Свобода труда» был создан 15 мая 1929 года. За 30 лет он превратился в крупное многоотраслевое хозяйство. Большие посевы зерновых, кормовых культур. Выращивали овощи, был небольшой сад. Две крупные молочно-товарные фермы: Торгалыгская и Кожайская, большая свиноферма, птичник, ферма по разведению кроликов, пасека на 20 пчелосемей.

В местечке Хендерге и поселке Хольчук – два табуна лошадей, овцы и молодняк крупного рогатого скота. И скот уже не только местный, а улучшенный: лошади донской породы, были и рысаки, и тяжеловозы, коровы – помесь симментальской породы третьего и четвертого поколения. Средний годовой удой на корову 2500 – 3000 литров. Племенной молодняк продавали другим хозяйствам.

Запертая в бане

Свиноферму возглавлял Климентий Блинов, он же отвечал за коневодство. Овцеводством командовал Казак Натпит-оол. Бригадиром молодняка крупного рогатого скота был участник Великой Отечественной войны Терентий Игнатьевич Маковкин.

Торгалыгскую молочно-товарную ферму возглавлял Иван Фитин, Кожайскую – Тумат Санчы. Оба уже не первый год руководили фермами, соревновались: побеждала то одна, то другая.

С Туматом Санчы был один забавный случай. В то время был клич: построить везде бани. Приехали мы с Сашей Жаровой в отделение Кожай, Смотрим: труба бани дымится, около подпертой снаружи двери стоит Тумат Санчы.

«Что такое?» – спрашиваем. «Да наша старушка Макпал не хотела в бане мыться, так я дверь подпер, вот караулю, чтобы не убежала». «Нас-то хоть пусти, мало ли что там с бабушкой». Открыли дверь, а она уже помылась, оделась.

Вышла, села на камешек, говорит по-тувински: «Ой, как хорошо!» Спрашиваем: «Понравилась баня?» «Очень!» Какая там старушка: лет на двадцать помолодела, разрумянилась.

Тебя лошади сожрут

Саша – Александра Васильевна Жарова – была первым колхозным специалистом, с помощью которой начала осваиваться на новом месте. Местная жительница, ветеринарный работник, она учила меня ездить верхом.

В институте мы изучали, как надо запрягать лошадь, но ездили только в телеге. Верхом не разу не доводилось. А тут привели мне к дому лошадь – надо ехать к чабанам. Лошадка невысокая, местной породы, кое-как взобралась на нее, а она вдруг как понесет по улице, только столбы линии электропередачи мелькают.

Саша рядом скачет, кричит: «Натяни поводья!» А лошадь уже закусила удила, стала неуправляемой. Седло тувинское деревянное к холке съехало, еле держусь.

Выскочили за деревню, Саша кричит: «В лес направляй!» А сама вперед вырвалась, чтобы и моя лошадка за ней скакала. Выправили к деревьям, когда ветки хлестать стали, лошадка моя, наконец, остановилась. Всю ночь тело болело, а утром – опять стук, ох, снова лошадь под окошком.

Но потом, конечно, привыкла – вовсю гоняла. Да и седло вместо жесткого деревянного, я его ступкой называла, нормальное выдали – кавалерийское, мягкое.

Было дело – лошадь и кусала: хватанула за бедро, хорошо, плащ на мне был. Долго заживало. Мама увидела в бане синяк с отпечатками зубов, заохала: «Для чего ты в институте училась? Мало того, что в неблагоустроенном доме живешь, когда другие – в городе, в нормальных условиях, так тебя еще и лошади сожрут».

Однажды едем с Сашей по лесу, вдруг слышу красивое пение. Спрашиваю: «Что это за птичка так красиво поет?» Она засмеялась и говорит: «Сейчас подъедем, и я тебе покажу эту птичку».

Выезжаем на поляну: к дереву привязана лошадь, из лесу выходит молодой тувинец. Саша улыбается: «Вот и птичка!» Кручу головой, не вижу никакой птицы. Она показывает на парня: «Это он так умеет, называется – горловое пение». Так я впервые услышала хоомей, узнала, что есть такое искусство – петь горлом.

Поросячий лагерь

В колхозе была четкая организация труда. Пока в Торгалыге шла стрижка овец, бригада строителей во главе с Михаилом Бегаевым выезжала в поселок Хольчук. Ремонтировали скотные дворы, двухквартирные дома-общежития. А еще – готовили летний лагерь для поросят-отъемышей.

Кочевали у нас не только коровы и овцы, но и свинки. Поросят старше четырех месяцев вывозили из Торгалыга на всё лето в лес, чтобы там, на воле, они могли набрать вес, дополнительно питаясь травкой и корешками. К вечеру, когда стучали в железный рельс, они, как дрессированные, сбегались к свинарнику – к кормушкам с зерном.

Порода свиней – крупная белая, но после этой привольной летней жизни свиноматки, встретившиеся в лесу с дикими кабанами, порой приносили пестрых поросят. Нам было очень интересно: может быть, получится новая порода? Нет, не получалась, жили эти пестрые полудикие поросята только на воле, как только попадали в закрытый свинарник – погибали.

Строительство в селе шло быстрыми темпами. Когда мы приехали в Торгалыг, там были только медпункт и небольшой клуб. За два с половиной года построили больницу и большой дом культуры. Сына Андрея я рожала в 1960 году в городе Шагонаре, а Владимира, через два года, уже в нашей сельской больнице.

Встреча в малиннике

В 1961 году к колхозу «Свобода труда» присоединили колхоз имени Сталина с центром в селе Эйлиг-Хем. В нем была небольшая ферма крупного рогатого скота мясного направления, рабочие лошади. А основное направление – овцеводство и козоводство.

Приходилось теперь ездить на более далекие расстояния. Овцы местной породы и ангорские козы летом кочевали по склонам горы Бууры почти до Красноярского края. Белоснежные козы на горах смотрелись, как опустившиеся облака.

Чтобы объехать все отары в летнее время, надо было полмесяца находиться в горах. Обычно отправлялись на низкорослых выносливых лошадях тувинской породы. Ехали по альпийским лугам с высокой травой и цветами. За день могли побывать на двух или трех стоянках. Дикие животные, наверное, чувствовали, что мы не вооружены и не боялись. То дикая свинья с поросятами покажется, то козел выскочит, посмотрит и убежит.

Однажды вышли на стан геологов. У мужчин начались свои разговоры, а я спросила, где есть ягода, и пошла в горку, в малинник. Ягоды много, стала собирать. Слышу, кто-то бурчит. Решила, что кто-то меня разыгрывает, пугает. «Что бурчишь, – говорю, – хватит и тебе, и мне». В ответ – рычание. Раздвигаю кусты, а там – морда медвежья.

Не помню, как скатилась с горки. А мужчины только посмеялись: «Чего испугалась, это всего лишь медвежонок».

Окончание – в №12 от 1 апреля 2016.

Очерк Зои Докучиц «Жизнь прожить – не поле перейти» войдёт тридцать третьим номером в шестой том книги «Люди Центра Азии», который после выхода в свет в июле 2014 года пятого тома книги продолжает готовить редакция газеты «Центр Азии».

Фото:

1. Зоя Анденко, в замужестве Докучиц, студентка Троицкого ветеринарного института. Челябинская область, город Троицк, городской сад. 1955 год.

2. Фото перед свадьбой: жених Светозар Докучиц с невестой Зоей (стоит слева), ее младшей сестрой Светланой и мамой Натальей Лукьяновной. Казахская Советская Социалистическая Республика, Кустанайская область, поселок Кушмурун. Лето 1956 года.

3. Дом, построенный родителями Зои Докучиц. Возле дома слева направо: отчим Антон Антонович Даниленко, мама Наталья Лукьяновна с внучкой Наташей и сыном Виктором. Тувинская АССР, Улуг-Хемский район, село Торгалыг. 1962 год.

4. Главный зоотехник колхоза «Свобода труда» Зоя Докучиц – уже опытная наездница. На лошади с белой отметиной – ее супруг Светозар Докучиц, главный ветеринарный врач колхоза. Тувинская АССР, Улуг-Хемский район, село Торгалыг. 1960 год.