Василий Безъязыков. Раненый орёл

(Продолжение. Начало в №5 от 13 февраля 2015 года)

Учиться жить в темноте

 

Попробуйте крепко завязать себе глаза и попытаться двигаться в пространстве. О, вы снимете повязку уже через десять минут, не выдержав пребывания в полном мраке.

Зрячему человеку трудно представить всю трагичность жизни во тьме – в лишенном красок мире. Как найти свое место в жизни, не оказаться беспомощным инвалидом в полной изоляции от общества, а приносить пользу?

Роковой выстрел, в одиннадцать лет лишивший Васю Безъязыкова зрения, заставил мальчика искать ответ на эти вопросы. И таким ответом стала музыка.

Все мальчишки в то время мечтали иметь собственную гармонь и играть на ней. Гармонисты имели особую репутацию: уважаемые люди, без них не обходилось ни одно торжество. Гармонь звучала везде и была вместе с балалайкой, мандолиной, домрой весьма популярным в те годы в Туве инструментом. Она стала связующим звеном русской и тувинской культур.

Вася и до этого трагического случая пробовал играть на гармошке-хромке, несчастье же сделало это умение определяющим для его будущего. Жизнь заполнила музыка, любовь к ней. Тем более, что вся его семья была очень музыкальной.

Хороший слух и голос имели его мама Пелагея Мелентьевна и дядя, брат матери, Василий Мелентьевич Николаев. Красивые голоса были у его сестер Раисы и Любови, брат Фёдор артистично играл на балалайке. Вечерами, когда семья собиралась вместе, пели. Волнами разливались голоса матери и сестер, а братья вторыми голосами поддерживали гармонию.

Вася на слух самостоятельно учился играть на всех видах существовавших в то время гармоник и почти на всех струнных инструментах.

Его стали приглашать на свадьбы, крестины, городские торжества. Для маленького городка этот слепой мальчик был музыкальным вундеркиндом. А когда родители купили ему настоящий баян, сделанный руками тульского мастера-кустаря, он выпускал инструмент из рук только тогда, когда ложился спать.

 

Потеря отца

 

Отцу Васи – Сергею Петровичу – со временем стало тесно в своей заезжей. Хотелось большего. Купцы Медведев, Шипилин и Вавилин предоставили ему кредит, чтобы Сергей мог открыть лавку с разными товарами. Но ненадолго. Времена были тревожные, политические события стали развиваться так, что в 1919 году Безъязыковы задумали уезжать из Урянхая.

А тут еще несчастье: заболела мать, Пелагея Мелентьевна. Ей была необходима операция в Томске. Пришлось собираться в дорогу ей и старшим детям – Ульяне и Василию, которого повезли на обследование в надежде, что томские врачи смогут вернуть зрение. Ульяне шел тогда четырнадцатый год, Василию было двенадцать.

10 мая 1919 года они поплыли на плоту. Тяжелой оказалась эта дорога. Вода в тот год была очень большая, страшно на реке, страшно и на берегу: под Чаа-Холем их обстреляли, но, к счастью, пули никого не задели.

Добрались до Минусинска, а здесь Ульяна заболела тифом. Когда поправилась, двинулись дальше, в Томск. Там Пелагее Мелентьевне сделали операцию, а Васю врачи обследовали и вынесли окончательный вердикт: помочь невозможно.

Обратный путь тоже был нелегким. Встречали и белоказаков, и красных партизан, но Бог берег, и они всё ближе и ближе продвигались к родному дому. В пути получили трагическое известие о гибели мужа и отца.

Дело было так. Сергей Петрович видел, что ждать лучших времен, оставаясь в Кызыле, опасно. Решил выехать. Собрался на пару с соседом.

Загрузили две подводы и доехали до села Уюк. Там их остановили красные партизаны. Среди них оказался человек, работавший у Сергея в лавке. Он заявил, что Сергей – буржуй-эксплуататор, потому что лавку имел. Второй, сосед, тоже чем-то «провинился». Их отвели в сторону от подвод и шлепнули – застрелили. А всё буржуинское, что было на подводах, поделили между собой.

Опять горе, еще больше прежнего. Осталась Пелагея Мелентьевна без кормильца с пятью детьми: два инвалида и три девчонки. Как жить?

Решила продолжать с Ульяной и Василием путь в Урянхай, ведь там остались трое её детей. Но снег выпал такой, что лошади вязли, дороги через Саяны не было. Пришлось остановиться на зимовку в селе Григорьевка.

Купили на последние деньги избушечку и корову, зиму были с молоком. Каждый, как мог, зарабатывал на пропитание. Ульяна шила, вышивала, помогала неграмотным читать и писать письма. Василий

на деревенских вечеринках играл на гармошке. Люди платили, чем могли.

Зиму прожили, а в июне 1920 года поехали дальше, в Белоцарск, который осенью этого года переименовали в Красный, а в 1926 году – в Кызыл.

 

От самоучки – к профессионалу

 

В Кызыле Вася не расставался со своим инструментом. Любая услышанная мелодия, песня – всё, что в те годы пелось в Кызыле на русском, тувинском или других языках, сразу же воспроизводилось им на баяне. Много музыки, до сложнейших классических произведений, он разучивал с патефона.

Незрячий подросток жадно впитывал и воспроизводил музыку любых стилей. Даже начал работать в ресторанчиках, которые открывали китайцы. Исчезли китайские и корейские ресторанчики и лавки в 1926 и 1927 годах: их хозяев выселили.

Позднее его музыкальный репертуар стал обогащаться еще и с помощью радио, которое Василий Сергеевич любил до конца своей жизни. Радио было его незаменимым помощником, окном в большой мир.

До 1932 года в Кызыле имелся всего один радиоприемник, установленный в почтовой конторе, которая за слушание взимала определенную плату с каждого радиослушателя. В 1932 году количество радиоточек выросло до тридцати пяти.

Пробовал и сочинять. Кое-что получилось. Например, песня-переделка о тувинке-шаманке по мотивам лермонтовской «Тамары». Она пошла гулять в народ, ее в разных вариантах пели все:

На самой вершине Саянов,

Средь гор и глубоких снегов

Тувинская юрта стояла

Подряд восемнадцать годов.

В той юрте высокой и тесной

Тувинка-шаманка жила:

Прекрасна, как ангел небесный,

Как демон, коварна и зла.

В 1928 году Василий вместе со своим младшим братом Фёдором поехал в Красноярск: учиться в музыкальном техникуме. Сейчас это Красноярский колледж искусств имени Павла Иосифовича Иванова-Радкевича, его первого директора.

Талантливого баяниста приняли сразу. Василий стал учиться, а брат Фёдор помогал ему во всём: водил на занятия и зарабатывал на жизнь.

Учитывая Васину великолепную техническую подготовленность и незаурядное трудолюбие, ему позволили пройти полный курс обучения за один год и экстерном сдать экзамены. Год напряженного труда дал прекрасный результат. Теперь, кроме баяна, он мог аккомпанировать и на фортепиано, делать оркестровки для струнных ансамблей.

 

Странствующие музыканты: послушать мир

 

Братья отправляются домой, но случайная встреча в Минусинске меняет их планы. Здесь они познакомились с известным сибирским слепым баянистом Иваном Ивановичем Маланиным, к тому времени работавшим солистом на новосибирском радио.

Иван Маланин, уроженец села Троицк Заларинского района Иркутской области, был старше Василия Безъязыкова на десять лет. Их объединил не только любимый инструмент – баян, но и общая судьба, которая к Ивану была еще более сурой: он появился на свет незрячим.

Два незрячих баяниста дали в Минусинске несколько успешных концертов. Сначала выступали каждый со своей программой, потом дуэтом. Эти выступления, знакомство с виртуозом, несмотря на слепоту достигшим высот музыкального мастерства и успешно гастролирующим по Сибири, много дали Василию. Он решил последовать примеру старшего коллеги и испытать себя.

Братья начали жизнь странствующих музыкантов. Безъязыковы гастролировали по всей Восточной Сибири, добрались и до Дальнего Востока – Комсомольск-на-Амуре, Хабаровск, Владивосток. Василий в концертах солировал, играл на баяне и струнных инструментах, аккомпанировал

брату Фёдору, который великолепно играл на балалайке.

Принимали их очень хорошо. Сольные выступления Василия всегда сопровождались бурными аплодисментами слушателей. Кроме инструментальной музыки и романсов в их программе был шахматный аттракцион: Фёдор вслепую играл с кем-либо из зрителей. Как правило, выигрывал и получал свою долю успеха.

Наездились братья по Сибири. Младший посмотрел мир, старший послушал. Захотелось оседлой жизни. Василий решил вернуться в Кызыл, а Фёдор остался в Кузнецке-Сибирском, затем переименованном в Сталинск, сейчас – Новокузнецк.

В Сталинске Фёдор женился, родилась дочь. Погиб во время войны: переходил железнодорожные пути и попал под поезд, подвела больная нога.

 

В Клубе советских граждан

 

В тридцатые годы двадцатого века центром культуры в Кызыле был Клуб советских граждан. Он был средоточием культурной жизни как для приехавших в Туву специалистов, так и для всех жителей Кызыла независимо от их национальности, сыграл большую роль в приобщении местного населения к многонациональной культуре.

По свидетельству современников, во время концертов и спектаклей зал Клуба советских граждан всегда был переполнен, хотя многие зрители не понимали русского языка. Самодеятельные артисты с успехом играли серьезный репертуар: «Ревизор» Николая Гоголя, «Женитьба Бальзаминова» и «Лес» Александра Островского, «Васса Железнова» Максима Горького.

А в центре всех культурных начинаний клуба был Василий Безъязыков. В столице Тувинской Народной Республики его знали все.

«Дядя Вася для меня остался чудотворцем и первым человеком, открывшим настоящую музыку», – так оценивала его роль в своей жизни Заслуженная артистка Тувинской АССР Марьям Алексеевна Рамазанова. В своем очерке «Золотой ключ от музыки», опубликованном в газете «Молодежь Тувы» 22 января 1982 года, актриса вспоминала:

«Самодеятельными актерами были учителя и ученики старших классов, работники банка и посольства – советские граждане, проживавшие тогда в Тувинской Народной Республике. В постановках принимал участие и профессор Александр Адольфович Пальмбах, один из создателей тувинской письменности. Все спектакли шли в музыкальном оформлении Безъязыкова.

По инициативе Василия Сергеевича была задумана постановка оперы «Наталка-Полтавка» украинского композитора Лысенко. Он сам готовил все партии этого спектакля. Необычное представление состоялось в 1932 году. Мне тогда шел одиннадцатый год. Сейчас думаю, что представление сделали двое: Василий Сергеевич и Пелагея Ефремовна Фунтикова. Зрительный зал был полон, артистов горячо встречали слушатели».

Ярким воспоминанием стала встреча с музыкантом в Клубе советских граждан для народного писателя Республики Тыва, доктора исторических наук Монгуша Бораховича Кенин-Лопсана:

«Мое знакомство с исполнительским искусством слепого баяниста состоялось в Кызыле. Тогда я был юнцом, учился в восьмом классе тувинской средней школы № 2 имени Ленина. Однажды наш классный руководитель – учитель тувинского языка Алексей Мокур-оолович Белек-Баир – привел нас в Клуб советских граждан, ныне здание филармонии, на вечер песни.

На сцену вышла молодая певица Долчун-оол в элегантной одежде. Затем – высокий человек в черном костюме в сопровождении мужчины среднего роста. Они тихо дошли до стула в середине сцены, рядом с которым стоял баян. Высокий человек осторожно сел на стул и взял в руки баян. Когда он заиграл, мне показалось, что из него вылетают серебряные бабочки. Длинные и гибкие пальцы музыканта двигались очень гармонично, извлекая из инструмента захватывающую мелодию.

В тот вечер звучали мелодии тувинских и русских народных песен, и я стал счастливым слушателем песенного дарования певицы Долчун-оол и пленником исполнительского искусства слепого музыканта – первого баяниста Тувы Василия Безъязыкова. Это была моя первая встреча со слепым музыкантом, и я на всю жизнь запомнил его, так сказочно играющего на баяне.

В истории тувинского искусства имя Василия Сергеевича Безъязыкова – музыканта, композитора, учителя, друга всех артистов Тувы – всегда будет сверкать звездой первой величины».

 

С музыкой – на ты

 

Не обходилась без Василия Безъязыкова и школа №1, одним из первых учеников которой он был. В 1935 году школа переехала в новое двухэтажное здание, которое и сейчас стоит близ Енисея.

В школе работали учителя, приехавшие из Москвы, Ленинграда и других городов Советского Союза. Очень часто творческие планы русской интеллигенции Кызыла зарождались в школе, а реализовывались в Клубе советских граждан.

Ни один школьный вечер не обходился без Василия. Были в то время и другие баянисты, но разве можно было их сравнивать с ним?

Музыканта приводили, усаживали на почетном месте, и начинался бал. Лились мелодии модных танцев, звучала классика, народная музыка. Многие ребята стеснялись танцевать, но вечера с баяном любили и просто слушали, стоя вдоль стен, а самые смелые устраивались поближе к музыканту. Василий всегда был окружен почитателями.

В школе был создан оркестр народных инструментов, которым руководил Безъязыков, затем первый в Туве шумовой оркестр, его Василий Сергеевич создал вместе с приехавшим из Москвы учителем-энтузиастом Степаном Ивановичем Шешуковым, работавшим в ТНР с 1937 по 1940 год.

Гордились в школе и своим хоровым коллективом. На встрече, посвященной ее пятидесятилетию, Степан Иванович Шешуков рассказывал: «Участники того школьного хора с энтузиазмом разучивали революционные, советские песни и даже отрывки из опер. В то время я привёз из Москвы только что появившуюся «Катюшу». С каким желанием тогда разучивали эту песню!»

Впоследствии на основе этого хора был создан городской хор.

И во время демонстрации немых фильмов Василий был незаменим: он был тапёром – музыкантом, сопровождавшим их своим исполнением.

«Рядом с ним находился кто-нибудь, кто коротко рассказывал ему о том, что происходит на экране. Например, лошади бегут, поезд идет, пшеница колышется, – вспоминала Марьям Рамазанова. – Василий Сергеевич очень точно улавливал-угадывал стиль, ритм и пластику фильмов. Всех поражала его интуиция, умение выразить в музыке суть фильма, которого он сам видеть не мог.

Так, в «Декабристах» сцену казни сопровождал реквием, а когда шел кинофильм «Абрек Заур», звучала музыка народов Кавказа. Он удивительно точно передавал настроение, от глубокой грусти до бурного веселья. А ведь всё это нужно было успевать делать по ходу развития сюжета, а для этого необходимо было обладать еще и талантом импровизатора.

Работы было много, занятость огромная. Но лицо его всегда выражало счастье быть с музыкой на ты».

Продолжение – в №7 от 27 февраля 2005 года.

Очерк Зинаиды Казанцевой о Василии Безъязыкове «Раненый орёл» войдёт шестым номером в шестой том книги «Люди Центра Азии», который сразу же после выхода в свет в июле 2014 года пятого тома книги начала готовить редакция газеты «Центр Азии».

 

Фото:

1. Слепой баянист Василий Безъязыков с сестрами Раисой (слева) и Любовью (справа). Кызыл, первая половина двадцатых годов двадцатого века.

2. В китайском ресторанчике. Василий Безъязыков – крайний слева. Кызыл, первая половина двадцатых годов двадцатого века.

3. Вид на Кызыл – улицу Ленина и двухэтажную школу №1 – с пожарной вышки. 1938 год.

4. Оркестр народных инструментов школы №1. Василий Безъязыков – в центре второго ряда, слева от него – Павел Филиппов, справа – сестра Раиса Безъязыкова. Кызыл, 1930 год.