газета «Центр Азии» №47 (18 — 24 декабря 2015)
Люди Центра Азии

Екатерина Дорофеева. Девяносто два солнца

18 декабря 2015 г.

(Продолжение. Начало в №46 от 11 декабря 2015 года)


Под верблюжьим одеялом


«Вскоре послЕкатерина Дорофеева. Девяносто два солнцае появления мамы Марии наша семья разъехалась из Чабаша по разным сторонам, – продолжает рассказ Екатерина Арсеньевна Дорофеева. – Меня отправили учиться в Сыстыг-Хемскую начальную школу, а папа со старшим братом Иннокентием устроились на работу в кустарно-промысловую артель «Интеграл». Папа – бондарем – делал бочки, кадки, всю деревянную посуду. Иннокентий – засольщиком. Жили и работали на озерах Азас, Доруг-Холь и Ушпе-Холь. Я же жила там, куда папа меня определял.

Первый класс – в интернате, в Сыстыг-Хеме. Нас в небольшой комнатке двенадцать человек было, в одном углу я и сестры Жердинские – Таня, Катя, Валя. Диковали мы без присмотра взрослых до одури: накупаемся в снегу, наваляемся, а потом греемся у печки. Другое развлечение – вышивка. Девочки рукоделием занимались, все подушки в интернате были вышиты.

Мама Мария отдала мне свое верблюжье одеяло. Оно было старое, еще со времен ее жизни на Хемчике. Нитки поперечные износились, а продольные остались. Но я не мерзла под ним, а сестры Жердинские ночью, как только печь-буржуйка все тепло отдаст, лезли ко мне под одеяло. Так и спали вчетвером, прижавшись друг к другу.

Потом я переезжала с места на место: во втором классе жила у озера Азас в доме Мозгалевских, Бориса Валентиновича и Марии Семеновны, потом у них же в Тоора-Хеме. До сих пор развалины того дома стоят в тупике Охотничьей улицы. Дом один из первых на устье Тоора-Хема, построенный то ли Георгием Сафьяновым, то ли купцом Лобановым.

Третий и четвертый класс училась в Сейбе и жила у Селиных, папиной родни – родителей Нины и Марии Васильевны, знаменитых учителей Тувы.

После окончания четвертого класса мне за хорошую учебу в школе подарили платье. Это было первое новое платье в моей жизни, из синего сатина с белым воротником и манжетами. До него вся одежда, в которой ходила, была перешита из платьев мамы Вари и мамы Марии».


За тень от избы, за дым из трубы


В 1937 году Арсений Дорофеев с семьей выехал из Тувы. Обстановка начала ухудшаться задолго до отъезда.

Сначала наведались люди и составили протокол об использовании в хозяйстве сенокосилки. За использование машинного труда, так же как и в случае с наемными рабочими, светило положение «лишенца» – лишение избирательных прав со всеми вытекающими последствиями изгоя, передающееся по наследству детям. Дети «лишенцев» даже из школ исключались. Сенокосилку он тогда отдал, но неприятности на этом не кончились.

Семью деда АЕкатерина Дорофеева. Девяносто два солнцалексея в Чабаше возвели в «лишенцы» еще в конце двадцатых годов. Их как кулаков выслали из Тувинской Аратской Республики в 1932 году на поселение в Можарскую трудовую колонию, в Курагинский район Красноярского края. После Димитрий Дорофеев был арестован по подозрению участия в контрреволюционном заговоре, содержался два года в Минусинской тюрьме, освободился в 1940 году по реабилитирующим обстоятельствам. Трудился на Ольховском золотом руднике, откуда в 1942 году был призван на фронт, воевал на Северо-Западном фронте в составе 137-й отдельной стрелковой бригады.

Младший брат Григорий еще до войны выехал из Тувы, и можно только догадываться по какой причине, поскольку в официальных источниках нет сведений, в отличие от брата Димитрия, что он был раскулачен. Но на фронт в 1941 году он ушел из Прибайкалья.

«Изба есть, считай – богатый, – так тогда рассуждали. А изба была на восьмерых человек – кухня да горница. Нас, Дорофеевых всех, считали кулаками – за тень от избы, за дым из трубы. Мы все должны были покинуть территорию Тувинской Народной Республики. Вердикты по раскулачиванию и высылке принимались сходу, без суда и разбирательств. Папины братья Иван, Куприян, Пётр, сестра Ирина хлопотали, чтоб их оставили, не высылали из Тувы. Писали заявления в разные инстанции, пытались договориться. У них семьи были по шесть, семь человек, и даже выехать за Саяны не на что было, хоть и считали их кулаками. Вдобавок отказались оформлять нам паспорта.

Братьям отца после разбирательств выдали паспорта с условием выезда из Тоджи. Они обосновались в Туране, так и жили там, оттуда их дети потом уходили на войну. А в нашей семье все парни были уже довольно взрослыми, всем нужно было учиться. Анатолию только было семь лет. Я тоже должна была идти в пятый класс, год пришлось пропустить, потому что здесь средней школы не было.

Братья сказали отцу: «Не хлопочи, не останемся мы тут, поедем туда – в СССР». Когда мы собрались выезжать, папа взял в Туранской церкви справку на тетрадном листе о составе семьи – кто, где и когда родился. С этой справкой мы поехали в Россию».


Каждый раз столбить себе родину


Поймут лиЕкатерина Дорофеева. Девяносто два солнца их, гонимых безысходностью, не к лучшей доле, а к доле назначенной, растягивающих себя от края до края в поисках дома? Незавидная участь – каждый раз столбить себе родину, возделывать ее, перенося на новую землю образ предыдущей, и снова терять.

Высланный, переселенный, спецпоселенный, ссыльный, депортированный – ты всегда откуда-то перемещенный, бедный человек. Будто вахтовая родина у тебя. Откуда ты вышел, и где то место, откуда нет изгнания? В тебе оно, трепещется тоской необъяснимой, и нет ему изгнания. Везде тебе родная сторона, везде обустроишься, со всем свыкнешься. Но тяга найти то самое место, где отпустит тоска, останется.

Были Дорофеевы орловскими переселенцами, казенными крестьянами, или просто «российскими» – так звали всех, приезжающих в Сибирь из-за Урала. Стали кужебарскими поселенцами, урянхайскими колонистами, русскими кулаками.

Жили и не в России, и не в Туве. По старинке считали, что в Урянхае. Юридически же внеземельное административное образование без конкретных границ называлось РСТК – Русская самоуправляющаяся трудовая колония. Возникла в июле 1921 года и представляла собой миниатюрную советскую республику со своим флагом и гербом.

Жила РСТК по законам России, вела воинский учет, соблюдала воинскую повинность, имела свою вооруженную охрану и взимала собственные налоги. Бюджет колонии складывался из налогов, доходов от торговли и промышленности, а Екатерина Дорофеева. Девяносто два солнцатакже дотаций, выделяемых советским правительством. Земля для колонистов, до 10,5 тысяч гектар, предоставлялась тувинским правительством на условиях долгосрочной аренды.

Постепенно Русская самоуправляющаяся трудовая колония стала подчиняться юрисдикции Тувы, а в 1932 году, прекратив свое существование, была преобразована в комитеты советских граждан.

И вот завершился круг. Обоз из трех телег потянулся по Усинскому тракту в Абакан. Спустя восемьдесят лет потомки орловских переселенцев опять отправились в поисках лучшего места, оставляя на предыдущем представителей своего рода. В свое время Дорофеевы остались и на Орловщине, и в Верхнем Кужебаре, теперь и в Тувинской Народной Республике.

Арсений с женой Марией, дети Иннокентий, Димитрий, Александр, Иван, Екатерина и Анатолий, бабушка Пелагея и новоиспеченная жена старшего сына Мария Копцева возвращались в Россию.

«Иннокентий женился на Марии перед самым выездом, она тоже из Верхнего Кужебара родом. Мария совсем молоденькая была, пятнадцать лет. Всего на год меня старше. Все мои дяди – папины братья, что остались в Туране – отказались от своей тети Пелагеи, родной сестры их матери. Она была уже старенькой, да к тому ж слепой – последствия перенесенной в детстве оспы. Бабушка Пелагея жила с нами в Чабаше и нянчилась с Толей. Братья посоветовали отцу отвезти ее в Кужебар. Дороги по Сыстыг-Хему через Алгияк на Амыл отец не знал. Её смотрителем был дедушка Алексей, поэтому мы поехали по Усинскому тракту».


Никогда не знаешь – выплывешь или нет


Чтобы выйти на колесный тракт, официально принятый в эксплуатацию в 1937 году, нужно было сначала выплыть из Тоджи. Другого пути в Кызыл, кроме Енисея, сквозь наводящий ужас Хутинский порог, не было.

«Мы с мамой Марией сидели на плоту, а парни стояли на гребях. Папа был лоцманом. Помню, что он сильно кричал, когда вал воды накрыл плот. Коровы, привязанные к плоту, ушли под воду. Вода сбила их с ног, раЕкатерина Дорофеева. Девяносто два солнцаскидала по плоту и полоскала бедненьких, как белье в центрифуге. Было очень страшно. Папа, конечно, много раз проходил Хутинский порог, но каждый раз всегда особый, никогда не знаешь – выплывешь или нет. Коровы потом очухались, мы их продали в Кызыле.

До Абакана на трех телегах, запряженных русскими тяжеловозами Серко, Гнедко и Карькой, добирались месяц. Погода была хорошей, ночевали в телегах под открытым небом.

Папе удалось прихватить с собой небольшой слиток золота. При каждом очередном досмотре на приграничных станциях, завернутый в тряпичные лохмотья, он выбрасывался под копыта коню, втаптывался в колесную колею или летел в придорожную траву.

Не всё разрешалось вывозить с территории ТНР в Россию. Запрет налагался на вывоз тканей: везти через границу можно было только сшитую одежду, никаких сатиновых, ситцевых и суконных отрезов. Нам наказывали брать с собой одежды как можно больше, впрок, потому как за Саянами ее купить невозможно.

После жизни на тоджинских заимках Абакан казался огромным скопищем людей. Хотя город совсем недавно был переименован из села Усть-Абаканское и начинал строиться. Хакасов можно было увидеть только на базаре, они приезжали торговать из улусов, женщины – в широких платьях до пола с длинными рукавами, собранными у кисти рук.

По приезду папа сразу продал лошадей и купил дом №9 по улице Хакасской. Он стоял на самой окраине города, недалеко от озера и болота. Сейчас там разбит городской парк отдыха. Рядом с нами был деревянный дом милиции, двухэтажный многоквартирный и еще несколько.

Как только обустроились, папа отвез бабушку Пелагею в Кужебар. Иннокентия, старшего брата, сразу же забрали в армию. Он отправился служить на Дальний Восток. Димитрий работал в столярной мастерской в стройконторе, делал оконные рамы, двери, столы. Александр учился на шофера. Машины у него часто ломались, он постоянно на ремонтах пропадал. Папа всё его ругал: почему, мол, у тебя они постоянно ломаются.

С Иваном мы отучились в школе №3, окончили там семь классов. Потом он поступил на работу в областное управление сберкасс. Его туда устроил Борис Валентинович Мозгалевский. Ваня стал работать и параллельно учиться в вечерней школе. Толя учился в начальной.

Учительница биологии МарияЕкатерина Дорофеева. Девяносто два солнца Ивановна Баркова увлекла предметом, я ходила в живой уголок ухаживать за животными. Потом эту школу передали администрации, она стала национальной – там на гособеспечении учились и жили дети из хакасских улусов. А я старшие классы окончила в новой школе №1, в третью смену. Это было первое четырехэтажное здание в Абакане.

Кормились мы только с огорода – картошка, помидоры, капуста. Засолки делали в огромных пятиведерных кадках, папа их сам мастерил. Огород был полностью на мне – поливка, прополка. Поливала ведрами из колодца.

Хлеб выдавали по карточкам. На базаре мы покупали, в основном, лук, ели его много – это нас и спасало от разных инфекций.

Какое-то время держали корову. Я бегала с серпом к острову на Абаканскую протоку – жать для нее траву. Перед протокой находился сельхозтехникум, он и сейчас там стоит. На острове – учебный сад, посажены плодовые деревья. Студенты там прививали и обрабатывали растения. Поскольку весной остров заливало водой, на нем росла хорошая трава.

Как-то раз меня с мешком травы задержал какой-то объездчик на лошади. Начал ругаться, требовать документы. Траву он забрал, а серп я не отдала. Может, это просто воришка был: кто будет разбираться – прав он или нет.

Потом мы не стали держать корову. Трудно ей сено было добывать. Все-таки кругом степь, травы мало, огородничество только поливное.

Школу я окончила в 1941 году».


Как будто на денёк поехали


Вчера еще выпускники крутили патефон, а сегодня голосом Левитана из черных тарелок началась война. Да, это про них написал Василь Быков «Завтра была война». Про них спел Булат Окуджава: «Наши девочки платьица белые раздарили сестренкам своим». Про них, кто, повзрослев до поры, не сумел насладиться молодостью, влюбленностью и со школьного порога вступил в бой.

«Школу я окончила в сорок первом», – этими словами завершается то, что в мирное время часто не воспринимается счастьем.

Год назад за хорошую учебу после окончания семилетней школы Катя была отправлена в Москву на Выставку достижений народного хозяйства. Она не представляла, что существуют такие красивые города, что можетЕкатерина Дорофеева. Девяносто два солнца быть столько людей в одном месте. После тайги ей и тридцатитысячный Абакан казался огромным.

В том же сороковом отец по санаторной путевке поехал в Сочи. Также как и дочь, впервые пересек Урал, выехал из Сибири. История с курортом получилась забавной. Никто из родных понятий не имел, что за город такой Сочи, и в чем там отдыхающие ходят. Так и проходил Арсений Алексеевич у Черного моря в хромовых сапогах и костюме из плотного сукна.

Жена Мария потом только молча, с неодобрением, взглянула на групповую фотографию отдыхающих в белых рубашках и парусиновых брюках, среди которых супруг в хроме и сукне, а рядышком – барышня в сарафанчике. Видный был мужчина.

«Димитрию и Александру, между ними разница в два года, сразу пришли повестки. Ваня учился полгода на офицера в Омском военно-пехотном училище имени Фрунзе, на фронт отправился в сорок втором. Иннокентий со службы в армии перекочевал на войну.

Война на четыре года затянулась, а мы в сорок первом были уверены, что она вот-вот кончится. Когда началась, мы все были настроены так: наше государство сильное, мы победим, нам дунуть-плюнуть, и всё разрешится скорым образом. По радио всё время говорили, что Германия голодает, что силы немцев на исходе.

Поэтому мои братья пошли в армию без всяких проводин и прощаний. Собрались, как будто на денёк поехали. Я не видела, как они уходили из дома, не сказала им «до свидания», не обняла. Так горько сейчас: почему мы их не провожали?

Тетя Маня, жена папиного брата Ивана, рассказывала, что они своих сыновей в Туране провожали – Алексея и Гошу. Собрались за столом, а посуду с него не убирали целые сутки. Примета такая – чтобы вернулись. Гоша погиб, а Алеша вернулся».

«Некоторые, кто не жил в то время, теперь говорят, что нас заставляли работать из-под палки, – голос Екатерины Арсеньевны становится строгим. – Не заставляли, мы сами понимали, что работать нужно, и во всю силу. У каждого на войне были родные человек, которые оставляли все силы на фронте, а мы – в тылу.

Папу мобилизовали на Абаканскую мебельную фабрику, он там делал какие-то секретные детали, давал клятву о неразглашении производства, а я работала бухгалтером последующего контроля в сберкассе № 1253. Взяли без всяких подготовительных курсов, обучалась в процессе.

Во время войны под Абаканом стали копать оросительный канал. Украина, где сахарную свеклу для страны выращивали, была оккупирована, вот и решили засеять ею Хакасию, земля же благодатная, если ее поливать.

Свеклу сеяли рядами, потом обычными тяпками пропалывали. Поля были необозримыми. Плугом выкапывали, вручную собирали, обрезали листья. Потом грузили на запряженные лошадьми колесные повозки, бортовых машин тогда мало было.

Вместе с другими девчонками работала и на рытье канала, и на уборке свеклы. С обувью было очень тяжело, она производилась, в основном, для нужд фронта, и у каждой была только одна пара туфель. Их берегли, поэтому работали босиком. Тогда даже статья в газете «Советская Хакасия» про нас вышла – «Босоногие девчонки».

С зимней обувью – тоже трудности. Наловчились рукава изношенных ватных фуфаек надевать сверху на галоши. Весь Абакан ходил в таких стеганных лунтаях. А вещи моих братьев, ушедших на войну, мы постепенно продавали, чтобы покупать хлеб.

Осень нужно было вручную вязать снопы. Руки у нас всегда были в мозолях и царапинах».


Книга памяти, раскрытая на букве «Д»


На столе –Екатерина Дорофеева. Девяносто два солнца фотографии и Книга памяти Республики Тува, раскрытая на букве «Д»: Дорофеев Александр, Дорофеев Димитрий, Дорофеев Иван. Трое из четырех воевавших братьев Екатерины Дорофеевой погибли. Только Иннокентий в сорок седьмом вернулся.

«Письма были. Короткие. Один листочек, свернутый треугольником: здравствуйте, живем хорошо, занимаемся тем-то, приходится всяко. Что стояло за этим «всяко» одному Богу известно. Митя прислал треугольничек с тремя рублями внутри – «Катеринке на семечки». Я сильно семечки любила.

Шура писал, что подвозит на машине снаряды к линии фронта под Лиепае в Латвии. Была от него пара писем. А фотографии с ним ни одной не сохранилось. А Ванина довоенная карточка есть, красивая, он сильно был на папу похож. У меня с Ваней разница в возрасте всего один год, мы с ним ближе всех были.

Похоронные извещения на братьев не приходили. Просто письма перестали приходить. Я хотела писать запросы в военкомат, в штаб армии. Папа запретил узнавать, сказал – хватит, натерпелся: то раскулачили, то из Тувы выслали. Если выяснится, что парни попали в плен, опять семью будут преследовать, поломают жизнь и тебе, и Толе, а ему только пятнадцать лет.

Тогда, действительно, родителей попавших в плен солдат брали на особый контроль, вызывали на допросы. Уже после войны, когда пенсионерам стали делать выплаты за погибших детей, мы сделали запрос. Нам пришло похоронное извещение на Ивана – братская могила, деревня Плоское, Бельский район, Тверская область. Я к нему так и не съездила на могилку, как и к маме, а надо было…

Дата гибели Александра и Димитрия в Книге памяти указана с наших слов, по датам почтовых штампов последних писем. Может быть, они остались живы, не погибли? Ведь вернулся Борис Валентинович Мозгалевский, муж моей тети, из плена».


Ржевская мясорубка: след погибшего Ивана Дорофеева


Найти какие-либо сведения об Александре и Димитрии на сайте Министерства Обороны «Подвиг народа», где находится электронный банк данных о погибших, пленных, раненых и получивших награды воинах советской армии, не удалось. Их имена упомянуты только в печатной Книге памяти Тувы. В ней же – информация об Иване Дорофееве, которую удалось сверить с архивными документами, найденными в объединенной базе данных «Мемориал».

В разделе «ЛЕкатерина Дорофеева. Девяносто два солнцаюди и награждения» находится наградной лист Ивана Арсентьевича Дорофеева, 1922 года рождения, в котором он представлен к медали «За отвагу», согласно фронтовому приказу от 12 декабря 1942 года за подписью командира 75-й Сталинской добровольческой отдельной стрелковой бригады омичей-сибиряков, полковника Александра Виноградова.

Эта бригада формировалась в Омске летом 1942 года. Осенью воинское формирование в составе 6-го Сибирского стрелкового корпуса было переброшено эшелонами в зону боевых действий в районе Ржевского выступа, где планировалось провести Ржевско-Сычёвскую стратегическую наступательную операцию под кодовым названием «Марс» под руководством Георгия Жукова. Народ окрестил эти изматывающие продолжительные кровопролитные сражения «ржевской мясорубкой».

От места выгрузки бригада совершила стосемидесятикилометровый пеший переход к боевым позициям в районе города Белого, находившегося в оккупации с осени 1941 года. Ныне это территория Тверской области, носившая во время войны имя Калининской.

29 ноября 1942 года, на четвёртый день боёв наступательной операции «Марс», Совинформбюро сообщало: «В боях по прорыву обороны противника на Центральном фронте отличились войска… полковника Виноградова, командира семьдесят пятой отдельной стрелковой бригады».

Эти слова вместе со всей страной слышала и внезапно поредевшая семья Дорофеевых из дома №9 по улице Хакасской города Абакана.

Бригада освободила 21 населенный пункт. Как отличился их Ваня, командир взвода пулеметной роты 2-го стрелкового батальона 75-й отдельной стрелковой бригады добровольцев-сибиряков, известно из наградного листа:

«Товарищ Дорофеев, будучи в наступательном бою со своим взводом, показал исключительное мужество и отвагу. При отступлении фрицев из деревни Сыромятная лейтенант Дорофеев, зайдя во фланг отступающим, почти в лоб расстрелял больше пятидесяти немцев. Весь взвод беспрестанно двигался наравне с пехотой и обеспечивал ее продвижение».

В донесении о безвозвратных потерях 75-й Сталинской добровольческой бригады от 25 апреля 1943 года сообщается о гибели лейтенанта Ивана Арсентьевича Дорофеева, члена ВЛКСМ, призванного Абаканским РВК Хакасской АО. Дата гибели исправлена черной ручкой с марта 1943 года на 8 декабря 1942 года. Место гибели и захоронения – деревня Плоское Бельского района Смоленской области. Значит, медали «За отвагу» Ивана Дорофева удостоили посмертно.

Но есть и другое донесение от 25 января 1943 года в штаб 41-й армии с данными военно-полевых госпиталей, где указано, что Иван Арсентьевич Дорофеев, рядовой 75-й Сталинской добровольческой бригады, 1922 года рождения, с неустановленным местом рождения и адресом, получил ранение 7 декабря 1942 года и умер от ран 27 декабря 1942 года. Похоронен в деревне Сорокино Бельского района Смоленской области.


Об одном и том же человеке


И деревня Плоское, и деревня Сорокино Бельского района теперь относятся к Тверской области. Во время войны район относился к Смоленской области, потому во всех первичных документах о гибели лейтенанта Ивана Дорофеева значится именно Смоленская область. В книгах памяти, создававшихся много позднее – Калининская, а после – Тверская.

С территориальной рокировкой разобраться несложно. Поскольку в братскую могилу в деревне Плоское – крупнейшее массовое захоронение погибших воинов-сибиряков под Ржевом, постепенно перемещали другие воинские захоронения Бельского района, то подобное вполне допустимо в отношении праха Ивана Дорофеева.

А как быть с датой гибели? 8 декабря или 27 декабря? Конечно, можно предположить о полном совпадении ФИО, года рождения и военной части двух Иванов – одного командира взвода, другого рядового, убитого 8 декабря и умершего от плеврального сепсиса 27 декабря.

Можно. Но это один и тот же человек, фигурирующий в документах разных ведомств – штаба 4-й армии и военно-полевого госпиталя. Конечно, наш Иван Арсентьевич Дорофеев никак не мог быть рядовым, поскольку перед отправкой на фронт окончил офицерские курсы в Омском военно-пехотном училище. К тому же, в наградном листе погибшего воина указана его должность – командир взвода. Рядовым его вписали в госпитальные списки, видимо, из-за отсутствия документов, поскольку и другие сведения не были указаны.

В Книге памяти Республики Хакасия, откуда призывался на фронт Иван Дорофеев, также существует запись – погиб в бою 8 декабря 1942 года, захоронен в деревне Плоское Бельского района Калининской области.

В Книге памяти Республика Тува дата гибели Ивана Дорофеева – 20 октября 1944 года, место гибели и захоронения не указаны, но отмечено, что на фронт ушёл в 1941 году из Тоора-Хема (сведения не соответствуют действительности).

В Книге памяти Тверской области записано, что Иван Дорофеев умер от ран в декабре 1942 года.

Речь идет об одном и том же человеке.


Кедровые корни Сибири


14 августа 1996 года в деревне Плоское Екатерина Дорофеева. Девяносто два солнцабыл открыт мемориал Славы сибирякам, погибшим в боях за освобождение города Белый. Это место еще во время войны назвали Долиной смерти. До сих пор там работают поисковые отряды и каждый год находят останки погибших воинов. День открытия мемориала считается в Бельском районе Днем поминовения погибших воинов.

Братская могила оформлена в виде ста двадцати пяти кубов из черного полированного камня. Каждый куб надгробия символизирует сто погребенных солдат. Всего – двенадцать с половиной тысяч. Рядом – кедровая роща, саженцы привезли из Сибири, и они прижились. В мае здесь полыхают жарки. Сибирь здесь цепко держит кедровыми корнями своих детей.

Война прибрала и других Дорофеевых.

Григорий Алексеевич, младший брат отца Екатерины Арсеньевны, минометчик 73-го отдельного гвардейского саперного батальона 63-й отдельной стрелковой дивизии был убит 29 июня 1944 года в Карелии. Перезахоронен на воинском кладбище в Ленинградской области на четвертом километре шоссе Выборг – Светогорск. За две недели до гибели Григорий был представлен к награждению медалью «За отвагу».

Ее призванные из Турана двоюродные братья погибли неподалеку друг от друга, на северо-западе страны: стрелок 901 стрелкового полка 245 стрелковой дивизии, за день до гибели награжденный орденом Красного Знамени Михаил Петрович Дорофеев – в Ленинградской области 20 сентября 1942 года, младший сержант, пулеметчик 1074 стрелкового батальона 314 стрелковой дивизии Георгий Иванович Дорофеев – в Карелии 6 июля 1944 года.



Окончание – в №48 от 25 декабря 2015 года


Фото:

1.Глазница детства. Дом Сафьяновых в устье реки Тоора-Хем, где Екатерина Арсеньевна Дорофеева жила во время учебы в школе.Республика Тува, Тоджинский район, село Тоора-Хем. 13 июля 2015 года. Фото Анастасии Вещиковой.

2. Привет от Мозгалевских. На обратной стороне фото надпись: «На добрую память милой и дорогой сестренке Кате от Томы и Вити». Тувинская Народная Республика, Тоджинский кожуун, прииск Хараал. 17 января 1937 года.

3.Русская самоуправляющаяся трудовая колония в Тодже. Крайний слева в своем всегдашнем зималетнем тулупе стоитАлексей Степанович Дорофеев, четвертый – Арсений Дорофеев, пятый – Иннокентий Скобеев. Между 1925 – 1932 годами.

4.Педагоги и ученики седьмого «В» класса неполной средней школы №3. Екатерина Дорофеева –крайняя слева в третьем ряду. Абакан, 1940 год.

5.За хорошую учебу – в советскую сказку, на Выставку достижений народного хозяйства.Отличившиеся школьники – на фоне павильона Московской, Рязанской и Тульской областей. Екатерина Дорофеева сидит вторая слева. Москва, лето 1940 года.

6.У Чёрного моря. Арсений Дорофеев в своих парадных хромовых сапогах и пиджаке присел справа,рядом с ним – барышня в сарафанчике. Группу отдыхающих передовиков труда венчает характерный для того времени скульптурный дуэт вождей: Владимир Ленин беседует с Иосифом Сталиным. Сочи, 3 июня 1940 года.

7.Иннокентий Арсеньевич Дорофеев,вернувшийся с войны родной брат Екатерины Арсеньевны Дорофеевой. 11 октября 1945 года.

8.Алексей Иванович Дорофеев, вернувшийся с войны двоюродный брат Екатерины Арсеньевны Дорофеевой. Казанское Краснознаменноетанковое училище, 5 мая 1945 года.

9.Димитрий Арсеньевич Дорофеев,не вернувшийся с войны родной брат Екатерины Арсеньевны Дорофеевой. Абакан, между 1937 и 1941 годами.

10.Иван Арсеньевич Дорофеев,не вернувшийся с войны родной брат Екатерины Арсеньевны Дорофеевой. Абакан, между 1939 и 1941 годами.




 

Анастасия Вещикова, aborigen79@bk.ru
http://www.centerasia.ru/issue/2015/47/5271-ekaterina-dorofeeva.-devyanosto-dva.html