Дырбак Кунзегеш. Пастушка поэта

(Окончание. Начало в №20 от 5 июня 2015 года)

Из тюрьмы – в «Правду»

– Дырбак Халбыновна, а когда вы впервые осознали, насколько для серьезного издания важна каждая буква?

– Сразу после десятого класса, когда меня корректором в газету «Шын» приняли. И в этом тоже у нас с Юрием Шойдаковичем общее в биографиях. И его первым местом работы после окончания восьми классов корректорская должность в «Шыне» была.

Юра рассказывал, что сначала в поисках работы в тюрьму пошел, потому что милиционером надумал стать, но начальника на месте не оказалось, и он в редакцию отправился. И там его сразу приняли:

еще бы – целых восемь классов за плечами, по тому времени – сорок четвертый год – очень хорошее образование.

Главным редактором был Оюн Араптанович Толгар-оол, он Ленинградский университет окончил, и Юра на него с большим почтением смотрел: такой образованный человек. Смеясь, вспоминал, как ответственно выполнил в сорок пятом году важное задание редактора: оперативно доставил полное эмалированное ведро красного вина. И ни капли по дороге не пролил. Этим вином, в виде большого исключения в честь великого дня, редактор разрешил сотрудникам отметить победу над фашистами.

Впоследствии Юрий Шойдакович часто в «Шыне» публиковался, и я заметки туда писала. Мы всегда ее очень внимательно читали, обсуждали опубликованное, особенно то, что литературной жизни касалось. И сейчас ее читаю, ведь вся жизнь моя с этой газетой прошла, всех ее сотрудников знала.

Вот у меня фото сохранилось, это мы в кызыльском парке снялись, в то время он действительно был центром и культуры, и отдыха. Вот я стою, вот заведующий отделом газеты «Шын» Маннай-оол Дембий-оолович Оюн и его супруга Сай-Хоо Даржаевна. За ними Юра выглядывает. А вот кто этот высокий мужчина в кепке, никак вспомнить не могу.

Запрещённый Пюрбю

– Кто из тувинских писателей, на ваш взгляд, оказал наибольшее влияние на формирование Юрия Шойдаковича как поэта?

– Думаю, Сергей Пюрбю. Да, он. Именно ему Юра в тринадцать лет показал свои первые стихотворные опыты. Об этой встрече он часто вспоминал: как волновался, когда шел в писательский дом, тот самый дом № 74 по улице Красноармейской, на котором сейчас мемориальная доска висит. Как доброжелательно приняли его и Сергей Бакизович, и его русская супруга – оладьями угостила, он их первый раз тогда ел.

Конечно, стихи были сырыми, ученическими, но именитый писатель внимательно прочитал их, дал советы. Спросил: а как у тебя с русским языком? Юра признался, что не очень, поскольку только что прибыл на плоту из Тоджи, в пятый класс поступил. И тогда Сергей Бакизович дал ему совет: серьезно учить язык, русскую классику читать, потому что без этого не стать поэтом.

А я в школьные годы заочно с Сергеем Бакизовичем встретилась. В Чадане был маленький магазинчик, в котором все вперемешку продавалось. Однажды в нем новая книга появилась – сборник стихов Пюрбю, на тувинском языке. Папа, привозя меня в интернат, оставлял немножко денег, чтобы могла сама купить то, что нужно. И я этот сборник купила. А потом в газете написали, что эти стихи надо сжечь, потому что они вредные, и учителя об этом тоже говорили.

– Это ведь тот самый сборник «Родная земля» 1947 года издания, тысячный тираж которого после ареста поэта действительно был полностью уничтожен в Туве. Вы свой экземпляр тоже сожгли?

– Нет, в спальне под матрас своей кровати спрятала и читала, когда никто не видел. Очень мне стихи эти нравились, понять не могла, почему их сжигать надо.

И не я одна понять не могла. В 1952 году в Кызыле учительский институт открылся, и Юра настоял на том, чтобы я в него поступила. К тому времени уже беременной была и сомневалась: «Как буду учиться с ребенком?» Он моих отговорок не принял: «Ничего, и с детьми учатся, помогу». И действительно помог: когда сын родился, взял на работе отпуск без содержания и нянчился с новорожденным, пока на занятиях была.

Тувинскую литературу нам преподавал выпускник Ленинградского университета Куулар Хунажыкович Оргу. Как-то один из студентов спросил у него: за что осудили Пюрбю, ведь он писал про свою родину, многие о ней пишут. Оргу тогда затруднился с ответом.

– Теперь мы об этом знаем – десять лет лишения свободы Пюрбю получил «за обнаруженную в его стихах пропаганду, содержащую призыв к свержению Советской власти, пропаганду, направленную к возбуждению национальной розни», а также за «хранение огнестрельного оружия».

Шесть с половиной лет провел поэт и переводчик на тувинский язык «Евгения Онегина» в сталинских лагерях, только после смерти вождя освободился – в 1954 году. Дружба двух литераторов после его возвращения в Кызыл продолжилась?

– Мы уже семьями дружили. Вторым браком Пюрбю соединил свою судьбу с Ниной Дмитриевной, тоже русской женщиной. Она очень читать любила, особенно – толстые романы.

Сначала они в частном домике на улице Суворова жили. Часто нас к себе в гости приглашали. Нина Дмитриевна баловала мужа, даже готовила ему отдельно: мясо варила целым куском. «Сережа так любит», – объясняла она мне. Никогда с ним не спорила, делала всё, что скажет.

Двух детей – Сашу и Лену – она ему родила. Они смугленькими были – в папу. Нина Дмитриевна как-то рассказала мне про один случай: «Женщина на остановке спросила: вы – няня этих детей? Я рассердилась: не няня – мать».

Потом и вовсе стали соседями: в первом подъезде дома № 95 на улице Кочетова квартиры получили: мы – на пятом этаже, семья Пюрбю – на втором. Здесь Сергей Бакизович и умер.

Светлая дружба

– Как раз на уровне второго этажа в 2014 году и установлена новая мемориальная доска с надписью: «В этом доме с 1969 по 1975 год жил великий тувинский поэт, первый народный писатель и видный общественный деятель Тувы Сергей Бакизович Пюрбю».

А мемориальная доска на доме 74 по Красноармейской, где впервые встретились юный и маститый поэты, сообщает: здесь жили и работали основоположники тувинской литературы Сарыг-оол, Пюрбю, Пальмбах, Саган-оол, Ховенмей. Для случайного прохожего эти имена могут ничего не значить, но только не для вас, всегда бывшей в центре литературной жизни.

– Это так. Мы все друг друга знали, жизни наши постоянно пересекались. Дружили семьями. А супруга Сарыг-оола Мария Давыдовна даже моей учительницей в девятом и десятом классах была, она нам историю преподавала. После смерти Степана Агбановича она так преданно память о нем хранила.

– Да, Мария Давыдовна Черноусова – Сарыг-оол действительно была не просто женой, а преданным другом народного писателя Тувы. После его смерти, а она на двадцать два года мужа пережила, хранила, разбирала и упорядочивала его архив, многие документы и вещи в музей передала, чтобы ничего не пропало, статьи о нем в газеты писала. И книгу издала – «Воспоминания о друге».

– У меня на память о Сарыг-оолах фотография осталась с очень трогательной надписью. Ее Мария Давыдовна в 2002 году подарила, я к тому времени тоже вдовой стала.

Так душевно она написала: «Дорогая Дырбак Халбыновна, примите в знак более пятидесятилетнего знакомства и большой светлой дружбы наших семей эту не очень удачную фотографию. Пусть Ваши дети и внуки знают, как давно мы близко знакомы. С глубоким уважением Ваша Мария Давыдовна Черноусова – Сарыг-оол».

– Подобно вдове Сарыг-оола вы ведь тоже после смерти мужа занялись сохранением его архивов?

– Как только немного оправилась от потери, сразу же за его архивы взялась, начала неопубликованные работы к изданию готовить. И в 2002 году вышла книга «Мое богатство – мои песни», куда вошли его стихи, очерки, повесть «У истоков Енисея». В 2005 году были переизданы тувинские песни и частушки, которые он собирал, первое издание 1965 года было.

В 2007 году, к его восьмидесятилетию, подготовила книгу «Любовная лирика», куда вошли ранние стихи, любовная лирика, посвящения детям, друзьям. Рукописные работы сороковых годов еще латинскими буквами были написаны, в сборнике есть факсимиле одной из них – стихотворения «И снова о черёмухе» с надписью внизу: 5 июля 1947 года, село Тоора-Хем, дом сестры. Мне несложно было перевести эти стихи на современную тувинскую графику, потому что в школе, до третьего класса, мы латинский алфавит изучали.

В декабре 2014 года благодаря Министерству культуры вышла книга «Из колыбели народного творчества»: сделала подборку его статей из газет, альманаха «Улуг-Хем» – размышления о национальной литературе, о произведениях тувинских писателей.

Первый переводчик – Семён Гудзенко

– Двадцать прижизненных сборников плюс четыре посмертных – богатое наследие. А вы знаете, когда первое стихотворение вашего супруга было опубликовано?

– Конечно, знаю. В 1944 году, в газете «Аревэ шыны» – «Ревсомольская правда». Называлось оно «Утро мая».

– Кто был первым переводчиком стихов Юрия Кюнзегеша на русский язык?

– Семён Гудзенко, поэт-фронтовик. Его переводы «Степной мотив» и «Старый певец» в молодежном журнале «Смена» в 1948 году были опубликованы, в последнем декабрьском номере. Юра так радовался: теперь по всему Советскому Союзу его стихи читают.

– Публикация во всесоюзном журнале – огромное событие для любого начинающего поэта, после которого он начинает мечтать о персональном сборнике. Когда эта мечта сбылась для Кюнзегеша?

– В 1952 году. В Тувинском книжном издательстве вышел его поэтический сборник «Ховунун аялгалары» – «Степные мотивы».

А первый сборник Кюнзегеша на русском языке назывался просто – «Стихотворения». Его в пятьдесят четвертом году выпустило в свет московское издательство «Советский писатель». Юра ведь к тому времени уже членом Союза писателей СССР был: в сорок девятом его приняли, такого молодого – в двадцать два года.

– Кто делал дословные подстрочные переводы стихов с тувинского на русский?

– Иногда он сам, но, в основном, известный журналист Оюн Кодур-оол. Они хорошо сотрудничали, Юра платил ему за труд. Потом подстрочники отправлял в Москву – там над стихами опытные литераторы работали, это ведь очень серьезная работа – профессиональный литературный перевод. В советское время она очень хорошо была поставлена.

– И авторские гонорары были весьма достойные. Вы помните, на что Юрий Шойдакович потратил свой гонорар за «Степные мотивы», свой первый поэтический сборник?

– Прекрасно помню, потому что он его на меня потратил. Когда гонорар получил, как раз командировка в Москву выдалась, и он оттуда привез мне зимнее пальто, деловой костюм, джемпер. Полностью одел.

Очень заботливым он был. Когда два года очно учился в Москве в Литературном институте имени Горького, на высших литературных курсах, он их в 1960 году окончил, подарки мне и детям из столицы привозил.

И потом, когда от Союза писателей по всей стране ездил, никогда без подарков не возвращался. Специально просил составить список: что купить. И свою фантазию проявлял. Как-то очень красивый джемпер из тонкой шерсти мне привез: черный, с серыми цветами, с вышивкой. Вкус у него был хороший. А еще раз – невиданный нами ананас.

Он и сам любил хорошо одеваться. Один товарищ даже говорил про него: всё время костюмы меняет. Даже если накануне мог позволить себе выпить, а это бывало, что скрывать, утром, как штык: расчешет волосы, наденет белую рубашку, галстук и – на работу. Никогда не прогуливал и не опаздывал.

– Один из его строгих костюмов был представлен в Национальном музее на выставке, посвященной восьмидесятипятилетию писателя. А еще – элегантные лакированные туфли, в которых не зазорно и Нобелевскую премию получать.

– Эти туфли Юре от писателя Александра Даржая достались. Его жена Мария обувь мужу из командировок из-за Саян привозила. Если она была мала, мы ее покупали. Юра даже стихи шутливые написал о том, что он никогда не покупал ботинок, ему их всегда привозили.

И эти туфли лакированные, и костюм, и пишущую машинку, и многие книги, документы Юрия Шойдаковича я специально на хранение в музей передала, это ведь часть нашей литературной истории.

Вечный главный редактор

–Тувинское книжное издательство с 2005 года носит имя Юрия Кюнзегеша. Почему именно его?

– Потому что это заслуженно, я так считаю. С сентября пятьдесят первого Юрий Шойдакович в издательстве трудился, оно тогда в деревянном доме на месте нынешнего спорткомплекса имени Ивана Ярыгина находилось. И по восемьдесят девятый.

Тридцать восемь лет! Восемь директоров за это время в книжном издательстве сменилось: Оюн Шыырап, Николай Тава-Самбу, Монгуш Делег, Сарыглар Кудажы, Салим Сюрюн-оол, Борис Болдур-оол, Василий Монгуш, Матпа Хомушку. Василий Бора-Хооевич Монгуш даже шутил: директора меняются, только Юрию Шойдаковичу всё нипочем, он – наш вечный главный редактор.

Молодые писатели его очень любили, он к ним внимательно относился. Говорил мне: есть такой парень, Александр Даржай, хорошие стихи пишет, если в дальнейшем будет стараться, учиться, станет большим писателем. Так и вышло. Николая Куулара, нынешнего главного редактора издательства, тоже отмечал.

Коллеги по издательству называли его ходячей энциклопедией, потому что он много и многих знал. К нему не только местные, но и писатели из Москвы, других городов шли: приносили рукописи, просили посмотреть их. Все хотели издаваться. Не хватало и рабочего дня, и Юра брал бумаги на дом, читал их, отмечал достоинства и недостатки. И выпускал только настоящие произведения. Плохие – никогда. Обиженные на него даже в обком партии жаловались.

Не всегда ему удавалось добиться своего. Был один очень талантливый поэт, но имел слабость – пил. Юрий Шойдакович, составляя план издательства, включал в него и книги этого автора. Директор издательства был против. Не пропускали и в обкоме партии. Дома Юра ходил и ворчал себе под нос: такого хорошего поэта не пропускают.

Свои стихи он писал по ночам, другого времени не было. И всегда мне их первой читал: проверял – получилось или нет. Порой сетовал: работа с авторами отнимает так много времени, они думают, что я – председатель Союза писателей.

– А кто был председателем Союза писателей Тувы?

– Самым первым – с 1944 по 1971 год – Олег Карламович Саган-оол. При нем литераторы часто собирались и, бывало, допоздна засиживались. Иногда я даже сердилась и выговаривала мужу: почему так долго заседаете? Юра объяснял, что на собраниях они разбирают произведения молодых авторов, а это дело долгое и серьезное. Из тех, кого критиковали, некоторые не на шутку обижались.

Те советские годы было временем расцвета и подъема тувинской литературы. Писатели не только по районам республики постоянно ездили, встречались с читателями, но и во многих братских республиках Советского Союза бывали, обменивались опытом, учились друг у друга.

Мастер мясорубки

– А вы от мужа в учебе не отставали?

– Он бы этого не допустил. На базе двухгодичного учительского института, после которого меня во вторую школу работать направили, был создан Кызыльский педагогический. Преподавала и заочно училась в нем. В 1959 году окончила, специальность – тувинский язык и литература.

И дети наши высшие образования получили. Валера – юридическое, работал судьей, сейчас на пенсии. Надя – медицинское, она – врач, тоже на пенсии уже. Вера по образованию инженер, работает бухгалтером. Семь внуков у меня, десять правнуков.

Во второй школе я десять лет проработала, до шестьдесят четвертого года. Почему до шестьдесят четвертого? Потому что в этом году из программы

старших классов убрали тувинский язык. У меня осталось всего восемь часов в неделю в пятых и шестых классах. Тогда даже заметку в газету написала: почему занижают значение родного языка?

Перешла в вечернюю школу-восьмилетку исправительно-трудовой колонии № 2. Там и начальные классы были, чтобы все осужденные могли получить образование. Начальники отрядов удивлялись: среди восьмисот правонарушителей только один был из Тоджи. А мне это странным не казалось, потому что хорошо тоджинцев узнала за свою жизнь с Юрой.

Все – небольшого роста. Говорят тихо, спокойно. И дети у них какие-то смирные: не кричат, не бегают, не дурачатся. Детей своих тоджинцы никогда не ругали.

И Юра такой же был – тихий, спокойный. Никогда не сердился ни на меня, ни на детей. Я могла порой и прикрикнуть на ребятишек, и шлепнуть, он – нет. А если на него сердиться начинала, в ответ только отшучивался.

Он очень жизнерадостным был. Любил подражать голосам других людей, анекдоты рассказывать, о тоджинцах в том числе. Подавал их с особой интонацией, с особым произношением слов, так, как только они говорят.

– Домашним хозяйством занимался?

– Нет, он ничего не умел делать. Все домашнее хозяйство на мне лежало. Единственное, что любил – крутить мясо и лепить манчы – пельмени. Хотела электрическую мясорубку купить, а он отказался: «Зачем? На простой за три рубля прекрасно прокручу».

Он получал от этого процесса удовольствие, знал, в каких пропорциях положить лук, чеснок.

И всегда просил приготовить тувинскую лапшу, он больше всего ее любил. Летом ездила на курорты «Чедер», «Уш-Бельдир» – ноги лечить, а когда возвращалась, Юра жаловался на дочку Веру: она без тебя опять варила мне только красный суп, так он борщ называл.

Подарок всем

– Где Юрию Шойдаковичу особенно хорошо работалось?

– В родных местах. Художник издательства Иван Яковлевич Кузнецов это очень точно отметил в экслибрисе, который для Юрия Шойдаковича нарисовал: поэт на фоне книг, тоджинских гор и оленя.

Без Тоджи жить не мог: каждый год брал отпуск в сентябре и отбывал в Тоора-Хем. То самолетом, то на теплоходе «Заря». Когда мы вместе ездили, когда он один. Всегда гостил у сестры Марии, а после ее смерти продолжал приезжать к ее мужу Колу Шагдыровичу Дажынаю, они вместе рыбачили, собирали бруснику. Там и писал, переводил.

Когда Юра уже совсем больной дома лежал, уже не вставал и знал, что недолго ему осталось – рак легких у него был, курил много, он успел порадоваться тому, что Тоора-Хемской библиотеке присвоили его имя. Михаил Куулар, тогдашний глава администрации Тоджинского района, позвонил нам домой и сообщил об этом. А в день его рождения – 17 октября – из района библиотечные работники приехали: поздравили, красивый чайный сервиз подарили. Только чаю попить из этого сервиза Юре уже не пришлось: 7 ноября 2000 года он ушел из жизни.

Через два года я подарила библиотеке 305 книг из домашней коллекции. Их, и новинки местных писателей, и переводы на тувинский русской классики – всё, что наше издательство выпускало, Юрий Шойдакович бережно хранил. А также – все номера – с 1963 по 2002 год – литературного альманаха «Улуг-Хем», журнала Союза писателей Тувы, которые Юра собирал, а я после его ухода продолжила.

Татьяна Митрофановна Чернова, она в то время районной библиотекой заведовала, когда приехала ко мне с сотрудниками, чтобы всё это в дар принять, очень радовалась, особенно – книге Севьяна Вайнштейна «Тувинцы-тоджинцы».

Жаль, но я не смогла в 2007 году в Тоора-Хем поехать, когда там восьмидесятилетие со дня рождения Кюнзегеша отмечали: сложно туда стало добираться, а здоровье уже не то. Не могла своими глазами посмотреть, как в библиотеке всё оформлено. Но мне недавно сообщили, что всё в порядке: зал абонемента украшают портреты тувинских писателей, среди них и написанный художником Валерием Сундуем портрет Юрия Кюнзегеша. И все издания из его коллекции в полной сохранности. Там продолжает работать Людмила Арайбановна Кол, которой они особенно дороги еще и как семейная ценность: ее отец и Юрий Шойдакович двоюродными братьями были.

– Серьезную коллекцию книг не продали, а подарили. Это диким покажется тем, кто приучил себя всё в жизни только деньгами мерить, их главным итогом жизни считать.

– Ох, когда до моих лет доживут, поймут, что это совсем не так. Человек жив, пока его помнят. А память о Юрии Шойдаковиче – в том, что он сделал: в написанных самим и изданных его трудами книгах и тувинских, и русских авторов.

Пока читают их, он будет жить. А еще – пока поют. Есть такая песня «Улуг Ишкин» – она о моей родине, о реке Ишкин. Ее Юра специально для меня написал, я очень просила его это сделать, даже реку ему нарисовала, он ведь в тех местах никогда не был. И вот в 1995 году на день рождения – 1 мая, мне тогда шестьдесят три исполнилось, он мне эти стихи подарил. Композитор Батый Кенеш положил их на музыку.

Хорошая песня получилась. Станислав Ириль, он ведь тоже из наших сут-хольских мест, очень душевно ее поет. Песню часто передают по заявкам телезрителей в программе «Хогжумнуг байыр» – «Музыкальные поздравления». Когда она звучит, я как будто голос Юры слышу. И радуюсь: раз люди хотят эту песню услышать, значит, он сделал подарок не только мне, но и всем им.

Фото Сергея Еловикова, Ай-кыс Монгуш, из личного архива Дырбак Кунзегеш и фондов Национального музея Республики Тыва.

Интервью Надежды Антуфьевой и Елены Чадамба с Дырбак Кунзегеш «Пастушка поэта» войдёт двенадцатым номером в шестой том книги «Люди Центра Азии», который сразу же после выхода в свет в июле 2014 года пятого тома книги начала готовить редакция газеты «Центр Азии».

Фото:

1. Две супружеские пары и примкнувший к ним товарищ в кепке. Справа налево Дырбак Халбыновна Кунзегеш, завотделом редакции газеты «Шын» – «Правда» Маннай-оол Дембий-оолович Оюн, его жена Сай-Хоо Даржаевна Оюн. Между ними – Юрий Шойдакович Кюнзегеш. Тувинская АССР, Кызыл, парк культуры и отдыха имени Николая Гастелло. 1968 год.

2. Справа налево: супруги Юрий Кюнзегеш и Дырбак Кунзегеш с дочкой Верой, композитор Саая Бюрбю, супруги Нина и Сергей Пюрбю с дочкой Леной, супруга композитора Мария Бюрбю. Кызыл, парк культуры и отдыха имени Николая Гастелло. 1967 год.

3. Степан Сарыг-оол с супругой Марией Черноусовой – Сарыг-оол у рабочего стола народного писателя Тувы в день его шестидесятилетия. Кызыл, 17 ноября 1968 года.

На обороте фотографии надпись: «Дорогая Дырбак Халбыновна, примите в знак более пятидесятилетнего знакомства и большой светлой дружбы наших семей эту не очень удачную фотографию. Пусть Ваши дети и внуки знают, как давно мы близко знакомы. С глубоким уважением Ваша Мария Давыдовна Черноусова – Сарыг-оол».

4. Тувинские студенты столичных вузов на первомайской демонстрации. С поднятой в приветствии рукой – Юрий Кюнзегеш, слушатель высших литературных курсов при Литературном институте имени Горького. Москва, 1959 год.

5. Писатели и деятели культуры Тувы. Стоят слева направо: Александр Даржай, Сарыг-оол Саая, Алексей Арапчор, Антон Уержаа, Лидия Иргит, Ондар Дарыма, Борис Чюдюк, Николай Куулар, Юрий Кюнзегеш, Александр Шоюн, Монгуш Кенин-Лопсан, Светлана Козлова, Владимир Серен-оол, Екатерина Танова, Черлиг-оол Куулар, Артык Ховалыг, Доржу Монгуш, Анчымаа Калга-оол, Анатолий Емельянов, Леонид Чадамба, Кызыл-Эник Кудажи. Присели: Олег Сувакпит, Артур Хертек, Дандар-оол Сарыкай. Кызыл, 1986 год. Фото из фондов Национального музея Республики Тыва.

6. Первый выпуск заочного отделения тувинского языка и литературы филологического факультета Кызыльского государственного педагогического института. Сидит ректор института Александр Кунаа. Стоят слева направо: Артем Чылбак-оол, Донгак Сюндюп, Александра Допай, Монгуш Дакпай-оол, Дырбак Кунзегеш, Ондар Биче-оол, Сарыглар Кудажи, Сиилинмаа Тюлюш, Соян Тамба-Сюрюн, Олег Салчак. Тувинская автономная область, Кызыл, 1959 год.

7. Семья. В центре сидит ее родоначальница Дырбак Кунзегеш. Слева от нее – дочь Надежда с супругом Валерием Ховалыгом, зять Вячеслав Араптан. Справа – сын Валерий Кунзегеш со своим внуком Доржу Кунзегешем. В среднем ряду – правнуки Найдан и Севил Ховалыги, Батыр и Ноян Куулары, Алина Ховалыг, Долума Кунзегеш, супруга внука Дмитрия Кунзегеша – Юлия Кунзегеш.

Слева направо стоят: дочь Вера Кунзегеш, внук Игорь Араптан, супруга старшего сына Людмила Кунзегеш, невестка Светлана Ховалыг, внук Артыш Ховалыг, внучка Шенне Куулар, племянница Анна Ондар, внуки Юлия Араптан и Чингиз Ховалыг с женой Доланой Ховалыг и сыном Эдером Ховалыгом. Фото Ай-кыс Монгуш, 1 мая 2015 года.

8. Экслибрис – книжный знак – Юрия Кюнзегеша, выполненный художником Тувинского книжного издательства Иваном Кузнецовым.