газета «Центр Азии» №50 (21 — 27 декабря 2012)
Люди Центра Азии

Арина Лопсан. Храм чабана

21 декабря 2012 г.

Арина Лопсан. Храм чабанаОб Арине Лопсан – женщине-чабане из Монгун-Тайгинского района Тувы, члене сельхозкооператива «Сайзырал» – «Развитие», я впервые услышала в Москве, на выставке-ярмарке коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока «Сокровища Севера».

В этот раз, в апреле 2011 года, тувинская делегация не стала ограничиваться небольшим стендом внутри павильона ВВЦ – Всероссийского выставочного центра, ранее известного как ВДНХ – Выставка достижений народного хозяйства, а водрузила огромную юрту с традиционным внутренним убранством на его крыльце. Запахи национальных тувинских блюд, разносившиеся от экзотического жилища, собирали все больше любопытствующих посетителей выставки.

В предыдущие годы на этом месте выставлялись ямальские чумы из оленьих шкур. Охочие до северных яств москвичи уже привыкли угощаться здесь олениной и строганиной из мороженой рыбы. Поэтому, оказавшись за порогом юрты, в ответ на предложение отведать хойтпак, курут, молочный чай с талганом и солью, они частенько задавали вопросы: «Муксун есть? А нельма?»

Ни того, ни другого у животноводов, естественно, не было. К тому же, как оказалось, они впервые в жизни слышали эти слова и не имели представления, о чем идет речь. Руководитель сельхозуправления Монгун-Тайгинского района Изольда Тондар и директор ГУП «Моген-Бурен» Арина Лопсан. Храм чабанаОшку-Саар Ооржак, принимавшие гостей в юрте, только растерянно разводили руками в ответ на непонятные запросы жителей столицы. Вот с этого их вопроса: «А что такое муксун?» – и началось общение с монгун-тайгинцами.

После познавательного облегчения, что это всего лишь рыба, а звучало так, будто фрукт заморский, все расселись на полу, и за соленым тувинским чаем потекли разговоры чабанов о далеких пастбищах, о начавшемся окоте скота – весьма хлопотливом времени у животноводов, о весенних разливах рек, не дающих транспорту ходу домой. Родное жилище, перекочевавшее на несколько тысяч километров в Москву, не давало утечь мыслям в другую сторону – лишь рассказы о Монгун-Тайге.

Так мне довелось узнать о женщине-чабане с нежным русским именем Арина, кочующей со своим скотом по ветряным высокогорьям и не знающей праздной жизни в поселках. Не многим землякам случалось ее лично видеть и общаться, от того и история о ней больше напоминала предание или легенду.

Золото зелёного цвета

Осенью мы отправились в гости к Арине Лопсан. Встречающая нас в Кызыле Изольда Тондар больше всего переживала, что непредсказуемый сентябрь может помешать нашим планам:

«Горы хмурятся в это время, снежная крупа и ветер, степь свои краски тоже спрятала. К нам Арина Лопсан. Храм чабаналучше летом приезжать. Но зато до Арины будет проще добраться – она с отцом уже перегнала скот на зимнюю стоянку».

Кызыл сиял солнцем, внутри все также ликовало от предстоящего пути и знакомства с новой землей и людьми. От дороги, вспаханной магической красотой уносящейся к горизонту степи и каменистыми сопками с надбровьями чуть желтеющих лиственниц, веяло таинством жизни кочевника. И сто, и двести, и тысячи лет назад здесь обитали люди, вели хозяйственную деятельность, но где следы? Древние могильные курганы, каменные изваяния, петроглифы незаметно вплелись в начальный замысел творения.

Арина Лопсан. Храм чабанаВ салоне УАЗика на зеркале заднего вида весело подпрыгивал на дорожных ухабах иностранный сувенир – маленькая Эйфелева башня. Она была, пожалуй, единственной стальной конструкцией, накладывающей на окружающие ландшафты отпечаток человеческой деятельности, и то – сквозь лобовое стекло. Человек в этих краях на протяжении тысячелетий после себя оставлял скудные приметы, не уродуя землю и забирая на свои нужды и для скота лишь ее растительный покров.

«А мы сено для зимней подкормки скота возим за 250 километров, – Изольда Тырышовна показывает через окно сенокосные угодья близ Чадана. – Обычно зимой у нас мало снега, ветер выдувает пастбища, и скот самостоятельно пасется. Сарлыки неприхотливы – на подножном корме и летом, и зимой. Только в лютые морозы спускаются с гор копытить себе еду. В последние годы нас стали одолевать многоснежные зимы. А это – голод и падеж скота. Без подкормки нам не обойтись, поэтому повезем сено хоть с края света. Но наши чабаны умудряются и среди камней траву скашивать, так понемногу, по охапке, и небольшие копна образуются. Так что золото у нас – зеленого цвета».

Чары и гнев Монгун-Тайги

Жители Монгун-Тайги со стадами овец, коз и яков расселились у предместья неба: горные системы Западного Саяна и Восточного Алтая здесь наезжают друг на друга устремленными ввысь хребтами, склоны которых расчленены глубокими долинами рек, покрыты ледниками, Арина Лопсан. Храм чабанастепями и тундрами с негустой растительностью.

Между зубчатых цепей этих гор особняком возвышается священная тувинская гора Монгун-Тайга, увенчанная сверкающим ледниковым куполом. Сама по себе: не примыкает ни к Алтаю, ни к Саянам, самая высокая во всей Восточной Сибири – 3976 метров. После вхождения Тувы в состав СССР началась история покорения этой вершины. Местное же население до сих пор считает восхождения на Монгун-Тайгу дурным знаком, предпочитая покорениям почитание хозяйки горы – окропление молоком и окуривание артышом в ее сторону.

«Монгун-Тайга притягивает к нам людей со всех концов света, кто только не оказывался на ее вершине. В мае альпинисты устраивают у подножия свои сборы и готовятся к восхождению в честь Дня Победы. А у нас в это время окот скота, мы молимся на хорошую погоду, – рассказывает Изольда Тырышовна. – Особенно для коз важна температура воздуха, плохо, когда резко меняется погода. Но как только начинаются эти майские восхождения, вершина затягивается облаками, начинает крутить ветер и обязательно принесет нам ненастье. Гневится хозяйка».

Мне вспомнились слова бурятского ламы, который каждый год проводит моления у подножия Мунку-Сардык, в переводе с монгольского – Серебряная гора, покрытой вечным снегом вершины Саян на границе Бурятии и Монголии. Он сказал просто: «Нельзя покорить гору, можно лишь на какое-то время возвысить ее собой. Но лишь на время».

Арина Лопсан. Храм чабанаА после каждый вернется к своему исходному состоянию. Гора останется с тем же величием. А человек? Спустив к ее подножию чувство великолепия и одухотворения увиденным, покоренным, скорее, будет он, а не вершина.

Ночь глотала разговоры, окружив нас видимостью в радиусе света фар УАЗика. В нем мелькали суслики, норовя преждевременно уйти из жизни. Мы ехали вдоль монгольской границы, на телефон пришло СМС: «Добро пожаловать в Монголию». Российские операторы на нашей стороне границы еще не обслуживают, зато соседи предлагают качественную связь.

Граница укреплена колючей проволокой – инициатива монгольской стороны для защиты от скотокрадов. Работники заповедника «Убсунурская котловина», чьи участки рассредоточены по всей Туве, в том числе – и в Монгун-Тайге, жалуются, что колючка вредит нормальной миграции архаров – горных баранов-краснокнижников. Летом, спасаясь от жары, они мигрируют в Монгун-Тайгу на обдуваемые ветрами склоны гор, а зимой возвращаются в Монголию.

На ночлег мы остановились в гостевой юрте у придорожного кафе урочища Арзайты. Водитель не стал рисковать и переезжать ночью вброд реку Барлык, за которой начинался путь на стоянку Арины Лопсан. Утром Изольда Тондар передала нас на поруки Сергею Бады-Очуру – директору СПК «Сайзырал», объединяющего около двух десятков чабанских хозяйств сумона Тоолайлыг, в том числе, и хозяйство Арины Лопсан. В последний момент перед отправкой в УАЗик Сергея вскочил Анатолий Монгуш – хозяин придорожного кафе:

«Я тоже с вами поеду к Арине. Когда мне еще удастся побывать в тех краях?!»

Козьи отряды

Тоолайлыг – левый приток Барлыка, вдоль которого расположились чабанские хозяйства одноименного сумона.

Население небольшое – двести человек, раскинутое по стоянкам на расстояние нескольких Арина Лопсан. Храм чабанакилометров друг от друга. Заячье место или Родина кроликов – так переводится название этой реки. Исследователь Центральной Азии Г.Е. Грумм-Гржимайло так описывал эти места:

«Следуя далее вдоль этого потока, носящего название Толайлык (прим.: у Грумм-Гржимайло такое написание названия реки), тропа то прижимается к скале, то обходит по топям каменные россыпи, то, наконец, взбирается на эти последние. Это один из самых тяжелых участков пути, трудности коего усугубляются необходимостью частых переправ через бурные речки, впадающие в Толайлык».

Рассказывают, что когда-то здесь можно было встретить целые колонии диких кроликов. Но нашему глазу предстали резвящиеся по скалистым берегам козьи отряды, без страха перепрыгивающие над бешенным бурлящим потоком с одного каменистого уступа на другой. Вдалеке от них на выпаленной солнцем поляне под строгим присмотром нескольких чабанов паслось отдельное громко блеющее стадо. Поведение этих особей сразу привлекало внимание – они агрессивно прыгали друг на друга, кусались и дразнились языками.

«Это самцы, – пояснил Сергей Бады-Очур. – Сейчас у них время брачного гона, но нам никак нельзя допустить в это время их спаривание с козочками. Если это произойдет, то окот начнется раньше нужных сроков, а это чревато гибелью народившегося молодняка. Погода нужная еще не установится. Или самки некоторые еще не созрели для полноценного материнства: родить смогут, но в ущерб себе. Поэтому мы козлов держим под строгим присмотром отдельно, охраняем «дам» от раннего огула».

Арина Лопсан. Храм чабанаСергею чуть больше тридцати лет. Молодая жена Урана, родом из соседнего Бай-Тайгинского района, и двое маленьких ребятишек уже перекочевали на зимнюю стоянку, одну из последних, до которой можно добраться на машине. Дальше в верховья Тоолайлыга – только на лошадях, а грузы и вьюки доставляют на специально обученных сарлыках.

В устье Тоолайлыга растет поселок для чабанов. Работают самодельные пилорамы: бензопилой «Штиль» ствол дерева вдоль основания распиливают на доски. Имя поселку еще не придумали, но уже имеется улица Школьная. В 2002 году здесь была построена школа-интернат для детей чабанов, потом стали возводить дома для учителей, библиотеку.

«Пока шестнадцать ребят учатся в школе, но у нас много молодых чабанских семей с маленькими детьми, поэтому школа будет расти, – рассказывает Сергей. – Кстати, Анна, одна из младших сестер Арины, работает в школе поваром, а вторая сестра Аржаана – учителем младших классов».

Сергей руководит сельхозкооперативом «Сайзырал» уже два года, являясь его четырнадцатым директором. До него предприятие меняло различные формы собственности и названия. Сейчас в хозяйстве около трех тысяч мелкого рогатого скота – овцы и козы, 600 яков. Забот у Сергея много: чабаны в это время готовятся к зиме. Нужно обеспечить завоз на стоянки продуктов, горюче-смазочных материалов для генераторов, каменной соли для скота.

Совершенно случайно мы стали свидетелями переговоров Сергея с поставщиками этой соли. Они доставили товар на КамАЗе из Овюрского района, где находится единственный в Туве соляной разрез «Дус-Даг». Но изначально оговоренная цена вдруг резко выросла: вместо десяти рублей за килограмм стали просить пятнадцать.

О какой цене договорились, нам осталось неизвестным, но Сергей хмуро буркнул, заводя УАЗик: «Придется еще семьдесят голов на мясо сдавать».

Откуда берётся арака

Вверх по Тоолайлыгу мы поднимались неспешно. Машине сложно развить скорость выше десяти километров в час по крутым склонам и каменистым увалам.

Собаки, по своей лохматости не уступающие сарлыкам, громким лаем сопровождали нас от стоянки к стоянке. По законам местного гостеприимства путник не должен проезжать мимо, поэтому нас везде угощали чаем, курутом и аракой – молочной водкой.

Пиала с холодной аракой уходит из рук хозяина в руки гостя вместе с добрыми пожеланиями хорошей дороги и добрых встреч. По обычаю перед испитием нужно брызнуть несколько капель напитка на четыре стороны света, чтобы везде твой путь был окроплен благопожеланием, пригубить и вернуть хозяину. Он передаст пиалу с пожеланиями следующему гостю.

Молочный алкогольный напиток готовится на каждой стоянке. Делают его в летнее время, пока сарлыки дают молоко. Памятуя о том, что впереди Шагаа – новый год по лунному календарю, свадьбы и дни рождения, чабаны стараются заготовить ритуальный напиток впрок, из последних осенних надоев.

Арина Лопсан. Храм чабанаМы на зимнике у Нины Сат – бывшего депутата Верховного Совета СССР. В доме в деревянной люльке спит внук. В деревянной бочке квасится сарлычье молоко – хойтпак.

Посреди двора на печке-буржуйке ворчит шууруун – высокохудожественный самогонный аппарат из тополя в виде бочки без дна. Внутри поднимаются наверх пары кипящего хойтпака и, натыкаясь на преграду в виде емкости с холодной водой, превращаются в капли араки. Она стекает по деревянному желобку. Так по капельке за несколько часов набегает небольшой чайничек напитка.

Тут же во дворе продолжается история с обезвоженным хойтпаком после выгонки араки. Из него делают творог, дав сыворотке убежать из специального мешка, подвешенного на два кола. Либо сушат и крошат, и получается ааржы, либо режут на пластины и сушат, нанизав на нитки и развесив, как грибы – курут.

На зимнике у Сергея Бады-Очура мы сменили транспорт на четыре лошадиных силы. Впереди тридцать километров верховой вьючной езды, потому как кони под нами навьючены нашими вещами. Анатолий Монгуш оседлал призового коня Арины со всей полагающейся амуницией: администрация в честь семидесятилетия Монгун-Тайгинского района решила наградить своих лучших чабанов.

Выше Тоолайлыг петляет по ущелью, перекидывая тропу с берега на берег, с верхних террас – на дно каньона. Притоки его наполнены наполовину по сравнению с летним уровнем воды, потому броды нам даются легко. Лесистые лиственничные склоны не замечают осени и зеленью свисают над бурными потоками.

Только ветер, набирающий силу к концу дня, несет дыхание снежных шапок хребта Цаган-Шибету. Но опасения Изольды Тырышовны не оправдались – нас приветствует солнце и синева выси.

Окончание – в №51 от 28 декабря

Фото:

1. Арина Лопсан. Фото Олега Смолия.

2. Изольда Тондар – руководитель сельхозуправления Монгун-Тайгинского района. И козлу советской шерстной породы тоже что-то нужно от начальства. Республика Тыва, Монгун-Тайгинский район. 7 сентября 2011 года. Фото Анастасии Вещиковой.

3. Вольные рассуждения о тонкостях козоводства на берегу Барлыка вблизи отдельно пасущегося стада козлов-производителей. Слева направо: фотограф Олег Смолий, руководитель СПК «Сайзырал» Сергей Бады-Очур, владелец придорожной харчевни «Арзайты» Анатолий Монгуш. Республика Тыва, Монгун-Тайгинский район. 4 сентября 2011 года. Фото Анастасии Вещиковой.

4. На обед в школьной столовой – гуляш из мяса сарлыка. Младшая сестра Арины Лопсан – Анюта. Республика Тыва, Монгун-Тайгинский район, школа-интернат для детей чабанов сумона Тоолайлыг. 4 сентября 2011 года. Фото Анастасии Вещиковой.

5. Долина реки Тоолайлыг, в устье которой строится поселок для чабанов. Республика Тыва, Монгун-Тайгинский район. 4 сентября 2011 года. Фото Анастасии Вещиковой.

6. Колыбель из тополя для Менги когда-то качала его деда. Республика Тыва, Монгун-Тайгинский район, зимняя стоянка Нины Сат. 4 сентября 2011 года. Фото Анастасии Вещиковой.

7. После занятий – футбол. Девочки – на скамейке запасных. Школа-интернат для детей чабанов сумона Тоолайлыг.

Республика Тыва, Монгун-Тайгинский район. 4 сентября 2011 года. Фото Олега Смолия.

8. Секреты араки. Анатолий Монгуш снимает шууруун после приготовления молочного алкогольного напитка. Республика Тыва, Монгун-Тайгинский район, чабанская стоянка Сергея Бады-Очура. 4 сентября 2011 года. Фото Анастасии Вещиковой.

9. Урана Бады-Очур, жена Сергея Бады-Очура: гостей встречаем улыбкой. Республика Тыва, Монгун-Тайгинский район. 4 сентября 2011 года. Фото Олега Смолия.

Анастасия ВЕЩИКОВА aborigen79@bk.ru
http://www.centerasia.ru/issue/2012/50/4465-khram-chabana.html