Ее педагогический стаж широкого диапазона – от пионервожатой
до министра – 41 год.
Сегодня у нее под началом 125 воспитанников и 61 педагог.
Кроме того – 35 коров и 331 овца и коза французского происхождения.
Клара Комбу – учитель высшей категории, Отличник народного просвещения РСФСР – директор специальной коррекционной общеобразовательной школы-интерната восьмого вида, расположенной в селе Кызыл-Арыг Тандинского района.
Ей есть чему научить детей помимо школьной программы: она пишет стихи, увлекается фотографией, любит работать за компьютером, обожает Интернет, играет в шахматы.
И категорически не согласна с тем, что не научившееся толерантности общество до сих пор ставит на ее выпускников клеймо «неполноценности».
Непростые дети простого арата
– Расскажите о семье, в которой вы выросли, Клара Ивановна.
–
Я – младший ребенок в семье, родилась 10 марта 1949 года в юрте, в местечке Хараганныг-Деспек Тес-Хемского района.
Женщина по имени Долгар, принимавшая роды у матери, была одной из первых коммунистов сумона Чыргаланды. Она на правах хин ава (женщина, отрезавшая пуповину ребенка и считавшаяся его второй матерью) сказала: «Ребенок, родился после международного женского праздника, пусть носит имя Клары Цеткин».
Нас было три брата и две сестры. Мои родные – замечательные люди. Старший брат – заслуженный работник Тувинской АССР, Отличник народного просвещения Николай Лудужапович Кунчун – был известным государственным деятелем, преподавал, работал министром социального обеспечения.
За время его работы в государственном архиве многие жертвы политических репрессий были реабилитированы. Он – один из создателей общества «Мемориал».
Средний брат, Юрий Лудужапович Аранчын – первый выпускник школы № 2 Кызыла, доктор исторических наук, академик, 27 лет был директором ТНИИЯЛИ, в течение пяти созывов исполнял обязанности председателя Верховного Совета Тувинской АССР.
Моя сестра Кара-кыс Ивановна Увангур всю жизнь прожила в нашем селе Белдир-Арыг, работала секретарем администрации сумона Чыргаланды и совхоза. У нее был каллиграфический почерк, и сама она была приятным и красивым человеком.
Достижением ее жизни стали дети. Всех семерых она вырастила и выучила. Среди них есть учителя, работник прокуратуры, сотрудник органов внутренних дел. Один из них – Амур Увангур – одним из первых в Туве, окончил вуз в Турции, работает директором родной Чыргаландинской школы.
Мой третий брат Геннадий Иванович Луду много лет работал чабаном в совхозе «Чодураа». Был простым и достойным человеком, отцом большой семьи и дедушкой многих внуков. Прекрасно танцевал вальс. Очень гордился сыном Олегом, подполковником милиции, ныне начальником Тес-Хемского ОВД.
Тувинское потомство монгола Болата-калга
– Откуда берет начало ваш род?
– Рассказывали, что в давнее время, когда на тувинско-монгольской границе стояли монгольские войска, один воин монгол Болат-калга взял в жены тувинку и остался жить в Тес-Хеме.
У него было три сына. Один из них, Санчай, стал дужуметом – чиновником. Это должность равна должности председателя кожууна в наше время. Народ его прозвал Узун-Сан – Высокий Сан. Он – наш прадед.
Из-за дужуметского происхождения старшие братья, особенно Николай Кунчун, впоследствии пережили трудный период в жизни. Брата исключили из партии, и ему потом опять пришлось в нее вступать.
В связи с прадедом Узун-Саном помню поучительный для меня момент. Я как истинное дитя своего времени воспитывалась в лучших традициях советской идеологии. Однажды, когда при маме мне вздумалось насмехаться над шаманами, что они обманывали людей, а дужуметы и нойоны – грабили, она строго высказалась:
«Шаманы излечивали многих. А дужуметы – не обязательно богачи. Когда меня сосватали и привезли из Бай-Дага, мой свекор – дужумет – был богат только двенадцатью детьми, которых после смерти жены воспитывал один. Я пришла в семью мужа со своей кормилицей коровой и лошадьми, подаренными мне на свадьбу родственниками иргитами. У вашего отца ничего не было. Так какие же они дужуметы и богачи?»
Мама просто так ничего не говорила, и ее слова врезались мне в память, как первый урок жизни.
Моя мама в детстве видела самого последнего амбын нойона Тувы Содунам-Балчыра. О нем она вспоминала только хорошее. Когда они детьми заходили в его юрту, жена нойона сыпала им в полы халата конфеты. По убеждению мамы, только люди огромного трудолюбия становятся богатыми.
Воспитание без воспитания
–
Младший ребенок в семье, наверняка, был самым избалованным?
– Вовсе нет. С нами не сюсюкали и не ласкали без меры, но мы всегда знали, что нас любят, особенно – отец, Иван Санчаевич Луду.
Мама, Мапак Конгуловна, вспоминала, как он ее ударил, когда она маленького Аранчына шлепнула. В нашей семье наказания и ругательства были не приняты.
Жили, как и все другие семьи. Мама выделывала шкуры, обшивала всю семью, а отец очень вкусно готовил. Про эту страсть отца мама замечала, что в детстве всех братьев и сестер только он и выкормил, потому и руку набил в этом искусстве.
– Какое самое вкусное блюдо отца вы помните?
– Каждое блюдо, которое готовил отец, было очень вкусным. Хорошо у него получался хуужуур, это вроде пирожка с мясом, но намного сочнее и вкуснее. Суп с домашней лапшой был изумительный.
Но особенно вкусными у отца получались пельмени с рубленым мясом. В фарш он добавлял койнут – тмин и дикий лук, который привозил с горы Хайыракан, такой лук еще помногу растет в Монгун-Тайге.
Поварские качества отца унаследовал брат Аранчын. Его страсть готовить еду сегодня назвали бы хобби.
Моя семья продолжает кулинарную традицию отца. Наш Кызыл-Арыг – настоящая родина тмина. Мы собираем его, сушим на зиму. Тмин в наших пельменях как память об отце.
– А как вас воспитывали? Если не ошибаюсь, секрет тувинской народной педагогики – в кажущемся отсутствии воспитания.
– Да, наше воспитание было традиционным. Никто никого не воспитывал и назиданий не читал. Взрослые делали извечную работу животновода, маленькие им помогали, как могли.
Когда начинался окот, я ходила за каждой овечкой, чтобы принять ее детеныша. Своих ягнят сама пускала к мамам для кормления.
И услышанное как-то от мамы, что она забот не знает, за ягнят не беспокоится, когда я приезжаю на каникулы, стало для меня высшей похвалой. Так я впервые начала утверждаться во мнении, что что-то могу.
Мои родители и все люди из моего детства своим примером, образом жизни, отношением к людям, природе, детям меня многому научили.
Пусть ростом не вышел – кажись высоким, пусть нет достатка – кажись богатым
– Главным человеком в вашей жизни был отец?
– Да. Он был необыкновенным. Хорошо пел, знал в совершенстве монгольский язык и мастерски играл в шахматы.
В нашей юрте на ночь всегда останавливались разные начальники. И они обязательно играли в шахматы с отцом.
Азартно проходили шахматные сражения, когда приезжали братья. Наблюдая за игрой старших, и я научилась неплохо играть.
Как только мама отлучала детей от груди, отец забирал нас к себе и даже в поездке сажал на лошадь рядом с собой. Он очень боялся за нас. Двое детей, родившихся после двух старших братьев, умерли в младенчестве от кори, и отец сильно горевал о них.
Ребенком я спала только с отцом. А ему надо было ночью вставать посмотреть за скотиной. Если я в этот момент просыпалась и, нащупав голову лежавшего рядом, обнаруживала, что это не отец, ревела и пиналась до тех пор, пока его срочно не звали.
В нашей семье спокойное и надежное тепло семейного очага шло от мамы, а информация о том, что этот мир большой и интересный, шла от отца.
В моем глубоком детстве первыми необычными людьми из другого мира, где не пасли овец и не жили в юртах, стали русские геологи. Они жили рядом с нашей летней стоянкой и в свои рюкзаки собирали камни.
Мама давала им молоко, хойтпак – заквашенное молоко, ореме – пенку от молока. А они приносили незнакомую вкусную еду. Для меня, маленькой девочки, геологи стали хорошими людьми из неведомой жизни.
Никогда не мечтала стать геологом, просто романтика этой профессии живет в душе. Это мое – бродить по родным местам, жить наедине с природой, а вечера проводить у костра.
– Что главное вы взяли из детства во взрослую жизнь?
– Меня всю жизнь грела любовь отца, которая в самом начале сознательной жизни дала веру в себя: ты – лучшая и любимая, иначе не может быть.
Лучшая – это значит: учусь лучше всех, работаю лучше всех. Такая установка на всю жизнь.
Отец всегда гордился мной, верил в меня. Он любил приговаривать: «Кижи чок-даа бол – бай шинчилиг, чолдак-даа бол – узун шинчилиг болур чоор» – «Пусть ростом не вышел – кажись высоким, пусть нет достатка – кажись богатым».
Эта присказка для меня стала своеобразной программой жизни.
Когда дочь поднесёт пиалу чая
– Школа для маленькой девочки с чабанской стоянки стала окном в большой мир?
– В школу я пошла с серьезной подготовкой: умела читать газету «Шын» и считать наше стадо по-монгольски. Отец научил.
Моей первой учительницей в чыргаландинской школе была Наталья Натовна Тараа, сейчас она живет в Самагалтае. Она из знаменитого первого выпуска кызылской школы № 2 – 1947 года.
Помню, Наталья Натовна посадила меня за парту, а когда раздался звонок, дети в школьном коридоре начали играть в салочки. Кто-то меня ударил – засалил – и я очень испугалась.
Для меня, выросшей на чабанской стоянке, такое общение было диким. На второй перемене опрометью выбежала из школы и села на завалинку: переждать перемену. Так я вошла в большой коллектив.
Вскоре преодолела свою застенчивость, научилась коммуникабельности: стала командиром отряда, председателем дружины.
Однажды в школе проходила встреча с писателем Степаном Агбановичем Сарыг-оолом. У нас в школе был литературный кружок, я в нем с увлечением занималась, и до сих пор пишу стихи в заветную тетрадь. Руководитель литкружка показала писателю наши стихи.
Наверное, в моих стихах Степан Агбанович что-то такое услышал, что позволило ему сказать брату Аранчыну, что у него талантливая сестра.
У брата Аранчына было здоровое честолюбие. Он хотел, чтобы его «талантливая» сестра пошла по его стопам и получила достойное образование, как и он – в Ленинграде.
– И вы оправдали ожидания брата?
– Не совсем. Всему виной переходный возраст. Тувинцы называют его назын халыыны. Наверное, каждый должен перебеситься в свое время.
После окончания восьмилетней чыргаландинской школы, я уехала из села Белдир-Арыг. Школа именуется так по названию местности, которая издавна называлась Чыргаланды. Это название сохранилось как название сумона, а село, которое построилось позже, было названо Белдир-Арыг.
Уехала в Кызыл: по примеру брата Аранчына учиться в школе №2. Меня как отличницу зачислили в девятый «а» класс, где учились городские ребята, мои одноклассники Люда Диига, Рая Чакар, Лена Юмбуу, Тамара Танова, Орлан Намдараа.
А после школы возникла потребность самостоятельно принимать решения. По принципу «Я – сама!» поступила на биохимический факультет Кызылского пединститута. Хотела стать химиком, как моя любимая учительница Галина Ивановна Алдын-оол.
– Вам так и не удалось поучиться в большом городе?
– Удалось, но недолго. Как отличницу-первокурсницу, меня ректорат поощрил учебой в Московском госуниверситете – на биолого-почвенном факультете. Тогда существовала такая практика.
На летние каникулы из Москвы домой не поехала: устроилась на работу в издательство «Молодая гвардия», затем в составе экспедиции уехала в Казахстан. Проявляла самостоятельность.
А на втором курсе получила телеграмму: отцу плохо. Приехала домой и увидела, что он очень болен, а мама совсем старенькая.
Я родилась, когда отцу было 48 лет, и он радовался и одновременно плакал: «Какая же у меня дочка маленькая. Доживу ли до того дня, когда дочь мне пиалу чая поднесет?»
Представьте, сколько ему было, когда младшая дочка вернулась из Москвы?
И я решила остаться с отцом и мамой. Устроилась пионервожатой в свою школу.
В первый год моей работы директор школы Николай Седип-оолович Комбуй-оол, наверное, жалея старых родителей, выделил мне бесплатную учительскую норму дров в первой очереди.
Когда разгружали машину, отец вышел, с трудом опираясь на палочку, и заплакал:
«Я сомневался, что увижу, как моя младшая поднесет отцу пиалу чая, а дожил до того дня, когда она своих родителей начала кормить».
Проваленный урок
–
А как же продолжение образования?
– Путь к профессиональному образованию у меня был очень долгим. Вновь поступила в Кызылский пединститут – на филфак, когда родился старший сын. Когда училась на четвертом курсе, муж попал в аварию и стал инвалидом. Из-за этого учеба была приостановлена еще на четыре года.
Так что мне пришлось начинать не с теории, а сразу с практики.
Только начала работать пионервожатой, как завуч сказала: «Пионервожатый у нас всегда вел уроки пения». Не могла ответить «нет» из самолюбия, стала вести уроки пения.
Мой предшественник, талантливый баянист, так ярко работал, что наша школа гремела на всех смотрах художественной самодеятельности. Как не отстать от него?
Вспомнила уроки пения, которые у нас в младших классах великолепно вела русская учительница. Она пела с нами в течение всего урока, и ее песни остались в памяти. Последовала ее примеру и доказала, что могу работать не хуже. Чыргаландинская школа продолжала брать первые места на смотрах.
Потом оказалось, что кроме меня некому вести русский язык и литературу.
– И как вы с двумя курсами биофака справлялись с преподаванием русского и литературы?
– По-разному. Как-то из обкома партии приехала с проверкой женщина по фамилии Катаева, имени не помню. Пообщалась с учителями и пошла на мой урок в девятый класс.
А у меня – «Война и мир» Льва Толстого. Объективно оцениваю свой класс: хорошистов – шесть, ярких личностей – три. На тройку бы мы потянули. Веду урок: рассказываю по плану о Толстом, а как только начала опрос, дети притихли. Их можно понять: в классе сидит незнакомая русская дарга.
Только одна девочка – Урана Эртине, она потом учителем стала, тянет руку и отвечает. Класс промолчал на все мои четыре вопроса, и столько же раз я поднимала свою палочку-выручалочку Урану.
– Как же вы вышли из этой непростой ситуации?
– Никак. У меня опустились руки. Время словно остановилось, урок никак не заканчивается. Сказала детям, чтобы открывали учебник и читали произведение.
Кое-как дождалась звонка. А проверяющая сказала: «Не переживай, ты только одну ошибку допустила. Девочка так старалась, а ты ее даже не похвалила».
А ведь на самом деле урок провалился.
Мне очень помогала в преподавании школьная подготовка: в то время в селе Чыргаланды было много русских учителей. Великому русскому языку нас в начальных и средних классах учили чуткая Александра Ивановна Богоцова, добрейшая Лилия Алексеевна Сухоносова, красавица Людмила Варфоломеевна Сорокина.
В шестом – восьмом классах меня учили русскому языку замечательные тувинские учителя Григорий Биче-оолович Намзырай, Шурун-Кара Сатович Кочега. Именно Шурун-Кара Сатович привил мне чувство любви к русскому языку.
А как можно забыть нежный голос Агриппины Константиновны Конгаровой: «Кларочка, когда же ты бросишь свой биофак? Деточка, не ошибись. Ты должна учиться на филфаке».
Бесконечно благодарна всем моим учителям, они каждый день в моей судьбе, в поступках, успехах. В трудные минуты незримо ведут по лабиринтам судьбы, то поддерживая, то упрекая.
«Чодуринки» Светланы Козловой родились у меня на глазах
– В буднях непростого учительского труда было место и праздникам?
– И один из интересных и радостных моментов моей жизни связан с известным поэтом и журналистом Светланой Козловой. Она приехала в нашу школу на День рождения комсомола.
Ученица Клара Аралдии в своем зеленом пальтишке выскочила навстречу ей из школы и поздоровалась: «Здравствуй-те».
Об этом Светлана Владимировна написала в стихотворении «Чодуринки»: «Здравствуй» по-русски смело сказала и проглотила несмело «те».
После стольких лет я это воспринимаю, как историю, которая творится из таких редких мгновений. Листок с только что родившимися строками был подарен мне автором.
К сожалению, листок был утерян, но мои ученики на всех фестивалях читали «Чодуринки» как гимн нашей школы. В конце семидесятых я создала одноименный литературный клуб. Мы стали победителями праздника «Россия – родина моя», посвященного моему любимому поэту Сергею Есенину, и нашу школьницу-победительницу Ролю Чооду наградили поездкой в Рязань.
– Для любой школы такая победа – событие, а тем более – из глубинки.
– Несомненно. В журнале «Литература в школе» того времени на групповой фотографии есть и наша участница в национальном костюме. Для ученицы это – заряд на всю жизнь. Роля Чооду, сейчас у нее фамилия Начын, хорошо окончила школу и филфак Красноярского пединститута. Получив второе юридическое образование, работает в регистрационной палате.
Дети, прошедшие через такие мероприятия, обязательно становятся успешными в жизни.
Командовать учителями?
– А как вы стали директором?
– Все как-то так сложилось без моего участия. Не успела получить диплом о высшем образовании, как пришел приказ о назначении меня директором.
Я в смятении. Как так? Здесь выросла, вся моя жизнь, как на ладони, и вдруг начну командовать учителями, которые еще вчера меня учили? Наотрез отказалась, согласилась только на завуча.
Но директором поработать пришлось, правда, берт-дагской школы. Смешно вспоминать сейчас, а тогда казалось, что мой родной сумон Чыргаланды – лучше всех, а Берт-Даг – сплошной криминал. Это притом, что расстояние между ними – 17 километров.
Муж был против, и сын-семиклассник высказал недовольство. Только моя тетя-учительница Тыртыймаа Максимовна Балдан, мнением которой я дорожила, сказала: «Сколько можно работу за директоров делать, пришло время самой руководить – ты уже готова». И я согласилась.
Приезжаю 19 июня 1985 года в Берт-Даг с приказом минобразования на руках и попадаю на выпускной бал. Осталось только вручить выпускникам готовые аттестаты.
Первый день работы провела с незнакомыми детьми и их родителями. А когда из-за грозы погас свет, в темном спортзале школы сидели до утра и вели разговоры о жизни.
Для меня в Берт-Даге главным было то, что ученики приняли меня и поверили. А еще то, что первого в истории Тес-Хемского района серебряного медалиста выпустила наша школа.
– А что, до того Тес-Хем ни разу не давал республике медалистов?
– Нет. И потому мы к этому были не готовы. Проставляя весной текущие и годовые оценки, обнаружили, что одна ученица в отличницы выходит. Испугались, как будто так не должно быть.
Предметники подтвердили свои оценки. Только по математике у нее выходило «четыре».
Решили рискнуть на медаль. В селе – большой резонанс: «В нашей школе будет медалист!»
Восемь лет работала в селе Берт-Даг, за это время девять учеников окончили школу с медалями.
– А как потом сложилась их жизнь?
– Все они достойно живут, многие получили хорошее образование.
Кто-то закончил филфак, но работает в прокуратуре, кто-то врач-психиатр, кто-то телохранитель, а кто-то предприниматель. Есть и тот, кто с легкостью поступает в престижные вузы, с такой же легкостью бросает и ищет себя до сих пор.
Но моя боль об одном из медалистов – Саине Оюне. Его убили, когда он работал в селе Дурген участковым милиционером.
Живи дальше без меня
– Как вы стали министром образования?
– Я была министром в трудные девяностые. Это было начало демократии. Когда с поста министра образования ушел Николай Салчакович Конгар, мне, директору берт-дагской школы, предложили эту должность.
Сказала мужу. «Что делать, я привык оставаться с детьми. Придется тебе в кабинет раскладушку ставить», – ответил он мне.
Так в конце июля 1992 года начала исполнять обязанности министра образования. Коллектив министерства размещался на втором этаже дома правительства в четырех кабинетах.
Только приступила к работе, случилось горе. 20 августа погиб в аварии отец моих детей, Василий Иванович Комбу. И в эту трудную минуту мне очень помог Петр Александрович Морозов, за что ему всю жизнь благодарна.
Я наверно, была не самая лучшая жена, с головой уходила в работу, фанатично была предана школе. Даже не знала, есть ли дома хлеб. Он ни разу не упрекнул, не спросил, почему пришла поздно, где была.
Муж был такой великодушный и понимающий человек. Я служила работе, своему призванию, интересам. Он служил, наверное, мне. А потом довел до высокой планки, словно сказал: «Все, живи теперь дальше без меня». И ушел.
Одна вырастила детей, на ноги поставила, сыновей женила, выдала замуж дочь. Одна радуюсь их счастью и внучатам.
– Чем вы из сделанного за время работы в министерстве образования гордитесь?
– Искренне радуюсь тому, что при моем содействии родился журнал «Башкы». Радуюсь успехам бывшего тувинско-турецкого лицея, к рождению которого приложила руку. И тому, что приняли тогда под крыло образования стационарные лагеря, ведомственные детские сады – их не потеряли, сохранили.
Потом учителя города бастовали из-за задержки зарплаты на три месяца. Моя любимая Светлана Козлова в «Тувинской правде» из номера в номер писала: «Пой песню, пой», «Когда же конец учительскому терпению?»
И я ушла. Знаю, что в открытом споре могу победить своего оппонента или же признать поражение. Но когда за спиной мелкие дрязги, подковерная возня, когда позорят по-черному – трудно.
Фото: 2. Отец, Иван Санчаевич Луду, своей любовью вселивший в детей веру: они – лучшие. Сумон Чыргаланды, 1949 год.
3. Мама, Мапак Конгуловна, – главный хранитель огня семейного очага. Сумон Чыргаланды, 1949 год.
4. Средний брат Юрий Лудужапович Аранчын – исследователь истории Тувы. Кызыл, 1980 год.
5. Клара в восьмом классе в последний год учебы в родной школе. Село Белдир-Арыг, 7 ноября 1963 года.
6. Редкий снимок. Классик тувинской литературы Степан Сарыг-оол с воспитанниками школьного поэтического кружка чыргаландинской школы. Юная Клара внимает словам писателя. Село Белдир-Арыг, 1962 год.
7. Клара Ивановна, сама похожая на ученицу (четвертая слева в первом ряду), с десятым классом. Село Белдир-Арыг, 1976 – 1977 учебный год.
8. Молодая семья. Василий и Клара Комбу. Село Белдир-Арыг, 1979 год, Чыргаланды.
9. Последний звонок – семейный праздник Комбу. Папа Василий Иванович, пятиклассник Леня, мама Клара Ивановна, девятиклассница Марина и Володя, у которого впереди госэкзамены. Село Берт-Даг, 1989 год.
Загрузка. Пожалуйста, подождите...
2010 
Опубликовано 13 августа 2010 г.
