газета «Центр Азии»

Суббота, 7 декабря 2024 г.

 

архив | о газете | награды редакции | подписка | письмо в редакцию

RSS-потокна главную страницу > 2007 >ЦА №11 >РИСУЮЩИЙ МУЗЫКУ

«Союз журналистов Тувы» - региональное отделение Общероссийской общественной организации «Союз журналистов России»

Самые популярные материалы

Ссылки

электронный журнал "Новые исследования Тувы"

Daddy . Небулайзер в магазине GIZ.by

РИСУЮЩИЙ МУЗЫКУ

Люди Центра Азии ЦА №11 (23 — 30 марта 2007)

Мерген НурсатРазложив перед собой белые листы мелованной бумаги, тушь и проверив перо, этот немолодой человек неспешно размечает страницу, наносит на нее параллельные линии. И вот уже на нотном стане появился скрипичный ключ, и запрыгали, сложились в стройные ряды ноты.

Сколько часов требуется нотографу, чтобы вручную нарисовать мелодию? Иногда на это уходит целая ночь. Рисованная музыка постепенно появляется на бумаге, рождая в мыслях композитора все новые и новые образы…

А наутро Мерген-оол Ховалыгович нурсат вместе с женой, работающей дворником, подметает опавшую листву, зимой убирает снег. Вернувшись с «утренней зарядки» и позавтракав, снова берется за перо. Заказов у нотографа немало, ведь у каждого музыканта в оркестре или певческом коллективе – своя, личная папка с нотами.

Нотограф, композитор, профессиональный музыкант, обучивший игре на баяне сотни ребятишек из разных районов Тувы, родился 14 мая 1946 года в Кызылском роддоме № 1. В этом же роддоме появились на свет все восемь детей Клары Тыртыновны Нурсат.

Хотя мама – рассказывает Мерген-оол Ховалыгович, – до 1954 года носила фамилию Кок. И именно под этой фамилией ее помнят многочисленные ученики. Клара Тыртыновна была одной из первых учительниц в Туве, начала работать еще в тридцатые годы.

ОДНА УЧИТЕЛЬНИЦА УРОК ВЕДЁТ, А ВТОРАЯ В КУКЛЫ ИГРАЕТ

– Мерген-оол Ховалыгович, а как в те далекие годы ваша мама стала преподавателем?

– В начале тридцатых годов в Тувинской народной республике население было практически полностью безграмотным. И «первые ласточки», получив образование в Москве, учили грамоте тувинских ребятишек. Мама стала учительницей по воле своей мамы, нашей бабушки Долчун Борбуевны. Работящая была женщина, да и дедушка, Тырткык-Хунаа Куулар, мастеровой человек, очень хорошо делал хомуты, сбрую для лошадей, из дерева вырезал посуду. Наша мама часто говорила, что все таланты у нас от деда.

Как вспоминала мама, в Дзун-Хемчик-ский район, в местечко Баян-Тала однажды приехали начальники сумона и преподаватель. Они ходили по юртам, приглашали детей в чаданскую школу учиться грамоте. Маму, Улуг-Кок (старшую сестру Кок), бабушка отдала на обучение. А Бичи-Кок (младшую Кок) учиться не отдали, она была любимицей матери, и Долчун Борбуевна боялась отдавать ее «в неизвестность». Так и осталась младшая Кок безграмотной на всю жизнь.

Маме учиться нравилось. Но в первый же год она сильно заболела, пролежала около двух месяцев в постели в чаданском интернате. Выздоровела только с приходом весны.

Вышла как-то на улицу, а там прямо во дворе школы-интерната ребятишки выстроились в очередь – экзамен за первый класс сдают. Каждому учитель протягивает открытый букварь. Прочитал страницу – переведен во второй класс. А мама во время болезни все забыла. Стоит и слушает, как другие читают. Так все слова запомнила и выучила наизусть. Наконец она осмелилась, подошла к преподавателю и по памяти, глядя в букварь, как будто прочла нужные слова. Так во второй класс ее и перевели. А летом, приехав домой, все пропущенные знания мама наверстала самостоятельно. Очень хотела стать башкы – учителем.

– Девчонки и мальчишки учили взрослых читать и писать?

– Да. Тогда было время всеобщей ликвидации безграмотности. Закончив четыре класса, мама стала преподавателем. Так как она была младше других выпускников, ее отправили учительствовать в Чайлагскую школу еще с одной четырнадцатилетней девочкой. Так вместе они и преподавали – одна учительница урок ведет, а вторая в это время в куклы играет. Потом менялись местами.

Затем мама окончила педагогическое училище в Кызыле, работала в Барун-Хемчике, вышла замуж за нашего отца, вместе они переехали в Каа-Хемский кожуун, где была только русская школа. И мама стала первой учительницей тувинского языка в Сарыг-Сепе. Уже в сороковых годах переехали родители в Кызыл, так что я – мальчишка из Кызыла.

– А отец ваш кем был?

– Отец, Ховалыг Чанчыпович, баян-кольский, родом из Улуг-Хемского района. Он был единственным ребенком в семье, в четыре года остался круглым сиротой, его воспитала бабушка.

В восемнадцать лет он поступил на курсы бухгалтеров в Кызыле, стал работать бухгалтером в обкоме партии. Затем его отправили начальником связи в Барун-Хемчик, где и познакомился с мамой, потом работал в этой же должности в Каа-Хемском районе. Вернувшись в Кызыл, работал главным бухгалтером в обкоме партии. Пятидесятые годы – время коллективизации. Отец, объединив три небольших хозяйства, восемнадцать лет возглавлял сначала колхоз, а с 1964 года – совхоз «Советская Тува».

БЫЛ ЗАИКОЙ, А СТАЛ МУЗЫКАНТОМ

– Как сложилась судьба ваших братьев и сестер? Ведь зачастую дети стремятся достигнуть больших высот, берут пример с уважаемых родителей.

– В жизни порой случается не так, как мечталось. Один из братьев, Валера, умер в четыре года от менингита. А шестеро выросли и получили высшее образование. Кара-оол всю жизнь проработал в МВД, на пенсию ушел в должности мирового судьи, сейчас он адвокат в Шагонаре. Виктор был председателем рабочего комитета (то же самое, что профсоюзный комитет) в селе Ильинка, сейчас он народный целитель, массажист, живет в Кызыле. Константин – художник. Он преподает в художественной школе имени Нади Рушевой. Михаил был сотрудником комитета безопасности, на пенсию вышел в тридцать девять лет и стал таможенником, они с братом Кара-оолом оба – подполковники. А сейчас Миша стал предпринимателем, заведует предприятием по продаже пиццы. Самая младшая и любимая сестренка Таня работает в налоговой инспекции Кызыла.

А со старшим братом Николаем в пятнадцатилетнем возрасте случилось несчастье. В 1954 году мы с братом и еще четверо взрослых мужчин решили на лодке переправиться через Енисей. Вода была большая, и недалеко от середины реки лодка перевернулась. Из шести человек в живых остались трое – я, старик-чабан и молодой юноша, имени которого я до сих пор не знаю.

Пережив потерю брата, я стал заикой. Со второго по седьмой класс на уроках отвечал только письменно, разговаривал с большим трудом, зато пел хорошо, ведь при пении речь течет плавно. И мама купила мне гармошку. А играть меня научила Судак Начыновна Лагба, тогда она, только закончив Кызыльское педагогическое училище, приехала работать в колхоз «Советская Тува».

– Сейчас вы разговариваете свободно. Каким образом вам удалось избавиться от заикания?

– Когда мне исполнилось четырнадцать лет, из Москвы приехали специалисты-логопеды. Я наравне с семи-восьмилетними ребятишками стал у них заниматься и, спустя полгода, свободно разговаривал.

– Получается, что именно проблемы с речью стали причиной ваших музыкальных талантов? Не было бы счастья, да несчастье помогло?

– Я был ужасным заикой. Именно из-за своего недуга я и стал музыкантом – хотел выразить музыкой то, что трудно было сказать словами. В 1956 году поступил в Кызыльскую музыкальную школу по классу баяна, учился у Владимира Николаевича Швецова. А когда в 1960 году открыли училище искусств, Владимир Николаевич и там был моим преподавателем.

УЛЕТЕВШИЕ ПЕРЬЯ

РИСУЮЩИЙ МУЗЫКУ– А что побудило взяться за рисование нот?

– Однажды в музыкальной школе увидел листок, на котором ноты были не напечатаны, а нарисованы пером. Тогда я подумал: «Вот бы мне так»!

Впоследствии узнал, что у каждого нотографа свой почерк, каждый по-своему даже скрипичный ключ вырисовывает. А ноты, глядя на которые я захотел стать «рисовальщиком нот», нарисовала Гертруда Ламаева, учившаяся тогда по классу фортепиано. Сейчас Гертруда Анатольевна – преподаватель Кызыльского училища искусств, выпустила уже множество сборников нот местных композиторов. Благодаря именно ее самобытному почерку я стал нотографом.

– Много ли нотографов в Туве? И что является вашим главным орудием производства?

– Хороший нотограф Борис Нухов уехал за пределы Тувы, Хуреш-оол Дамба умер, Гертруда Ламева отошла от дел, ей уже трудно рисовать ноты. Остался я один.

Не так давно купил компьютер, на нем пишу ноты. Но душа не лежит к машине, мне больше нравится по старинке работать.

Каждый нотограф рисует ноты специальным пером, оно тоньше обычного, а достать такие перья не всегда можно. Лет 15 назад во время поездки в Улан-Удэ я купил целую коробку таких перьев.

В среднем мне одного пера хватает на полгода. Ну, думаю, тысячи штук хватит надолго. Через некоторое время смотрю – а перьев-то мало осталось! Стал искать, оказалось, что мой внук смастерил себе лук со стрелами, а наконечниками стрел послужили мои перья. За шалости внука досталось бабушке и родителям – недоглядели.

Как-то в редакции газеты «Шын» дали мне заказ: нарисовать ноты одной песни. А времени на выполнение дали мало, к восьми часам следующего дня я должен был принести ноты в редакцию. Начал с вечера, где-то на середине работы заснул, а утром, часов в пять, чтобы не будить жену и годовалую дочь, расположился с заданием в коридоре.

Когда все сделал, положив ноты рядом с чернильницей, стал собираться в редакцию с огромной радостью и чувством выполненного долга. Проснулись мои родные, дочка Кок – так я назвал ее в честь своей матери – выползла в коридор и пролила чернила на ноты.

Наверное, сама испугалась, когда увидела черные ручки, заплакала. Жена схватила ее и убежала в комнату.

А у меня из глаз аж слезы брызнули – вся работа насмарку! Что же я скажу в редакции?

Взял залитые чернилами ноты и пошел «сдаваться». Редактор отнесся с пониманием, спросил, смогу ли я до обеда, в крайнем случае, до вечера сделать работу. С сотрудниками типографии обещал договориться, чтобы сдачу номера в печать задержали. И я до вечера все заново перерисовал.

ИЗ ТРАКТОРИСТОВ – В ПЕДАГОГИ

– Ваша трудовая биография с самого начала была связана с музыкой?

– Нет, начинал я с трактора. Отец возглавлял совхоз и считал, что мужчина должен быть настоящим тружеником. Хотел, чтобы я работал в совхозе. Хоть на тракторе, хоть на машине, но лишь бы в совхозе. Говорил, что танцор и музыкант – профессии несерьезные.

И в семнадцать лет я сел на трактор. На тракторе я работал полтора месяца, а потом мама, директор Суг-Бажынской школы, отозвала меня из бригады, предложив преподавать в школе пение. Я же был единственный баянист в селе – «первый парень на деревне». (Смеется.)

– Помните первый свой урок?

– Этот урок я никогда не забуду. Волновался так сильно, что руки тряслись, и голос казался чужим. Говорю: «Здравствуйте, дети, давайте познакомимся». А они мне отвечают, что меня знают, и я их знаю, живем в одном селе, так чего знакомиться?

Я в журнале присутствующих отмечаю, а за первой партой сидит маленькая девчушка и спрашивает: «Башкы, а что у вас с рукой, почему она дрожит»? У меня еще сильней руки задрожали.

Потом освоился. Зимой приехала комиссия из районо. Серьезные и важные, недосягаемые, как мне тогда казалось, люди посещали занятия, и мой урок отметили особо. Я сначала думал, что члены комиссии хорошие слова говорят о ком-то из старших преподавателей, а когда свою фамилию услышал и понял, что мой урок хвалили, покраснел, смутился.

Потом по линии министерства культуры отправили меня преподавать в Хову-Аксынскую музыкальную школу. В 1965 году в Хову-Аксы начали строить комбинат, на строительстве работали условно освобожденные и солдаты.

Жил я в гостинице, но денег не хватало, иногда ночевал у знакомых, а порой прямо в школе. Директор узнала об этом, похлопотала, и мне выделили трехкомнатную квартиру в двухэтажном доме. В моей спальне стоял маленький круглый стол и раскладушка, даже стула не было. Две большие комнаты пустовали, жил я один, работал в музыкальной школе, преподавал в средней школе уроки пения, по вечерам никуда не ходил, читал книги и сочинял музыку, писал квартеты, маленькие симфонии – симфониетты.

Потом – призвали в армию.

КОЖА НА ГУБАХ ОБЛЕЗЛА, А Я В ТУБУ ДУЮ

РИСУЮЩИЙ МУЗЫКУ– И в армии вы, конечно, не расставались с музыкой?

– Так и было. Служил в Красноярском крае. После учебной подготовки меня зачислили в музыкальный взвод Управления войсковой части. Вручили самый большой инструмент – тубу, и дали неделю срока, чтобы научился на этой самой тубе играть.

Первое время мне было очень трудно, армейские «деды» с утра до вечера заставляли нас играть. Уже через неделю кожа на губах у меня облезла, но все равно играл: губы жжет, а я в тубу дую.

Все марши учили наизусть: и «Прощание славянки», и «Марш танкистов», и «Егерский марш». Всегда играли «Триумф победителей», до сих пор ноты помню. Обязательно было знание похоронных маршей, да и на концертах и вечеринках сопровождение оркестра необходимо. А самое главное – наизусть нужно было знать гимн Советского Союза.

– Я всегда недоумевала: как в холодное время года музыканты играют? Как металлические инструменты не замерзают на сибирском морозе?

– Сибирь есть Сибирь. Зимой механизм у любого инструмента замерзает. И я сейчас вам рассказываю то, что знает каждый духовик. Кнопки на морозе нажимать трудно, и дирижер оркестра перед выступлением в каждую трубу наливал спирт. Корнетам, трубам (маленьким по размеру инструментам) спирта немного надо, а моей тубе требовалось для разогрева граммов двести горячительного.

А представьте себе, сколько раз и как интенсивно духовики вдыхают во время выступления. В общем, к концу мероприятия мы все были «под мухой». Правда, ненадолго, минут на двадцать. Однажды во время парада спирта не было, в инструменты нам залили одеколон, потом долго мы парфюм выдыхали, и голова у всех болела сильно.

В 1968 году к нам в полк приезжал известный скрипач, лауреат международных конкурсов Валентин Жук. Я ему показал свое сочинение – вариации для скрипки на тему песни Чыргал-оола «Жаворонок». Он просмотрел ноты, отложил их в сторону и по памяти сыграл на скрипке песню. Вот мастер!

А в 1972 году Валентин приехал в Туву, выступал в училище искусств. А я жил на Кок-Тейской ферме за городом, пока добирался оттуда, опоздал на концерт. Вхожу в здание, а он в сопровождении преподавателей и студентов уже выходит. Я Валентину напомнил о себе, он улыбнулся и сказал: «Я помню, тебя Мергеном зовут».

Хотя в армии меня однополчане почему-то звали Дмитрием. По приезде в часть меня спросили: «Что означает имя Мерген»? Я ответил: «Мерген, значит – Мудрый». Однополчане придумали мне прозвище Мудрый Дмитрий. С тех пор я стал Димой. И до того к этому имени все привыкли, что даже на доске почета под моей фотографией было написано «Дмитрий Нурсат».

– Есть ли у вас закадычный друг, с которым и в огонь, и в воду, и в разведку не страшно пойти?

– А как же! Мой друг с детских лет – Петр Очур. Мы познакомились еще в первом классе, и на всю жизнь стали друзьями, вместе служили, вместе, можно сказать, живем.

Когда долго не встречаемся, я о нем жене начинаю говорить. И его жена Людмила говорит, что и он так же себя ведет, даже шутит, что нам с Петром в одно время помирать придется, чтобы друг без друга не скучали.

А Петя о нашей дружбе всем так рассказывает: «Мы настолько родные, что даже одно зернышко чинге-тараа (проса) пополам съедаем». И тут же шутит, что большая половина всегда достается ему, поэтому он и такой крупный и крепкий. Петя очень хорошо разбирается в машинах, механизмах, человек предприимчивый, из него получился очень хороший хозяйственник, всегда знает, как любую сделку выгодно провернуть. А мне он почему-то всегда все делает абсолютно бесплатно – мы же друзья! Мы с Петром на многие вещи смотрим одинаково, даже женаты в третий раз оба.

МОИ ЖЕНЩИНЫ – МОИ ВЕРНЫЕ ДРУЗЬЯ

– Расскажите о каждой из ваших жен.

– Жены мои – все творческие личности. Первая жена, Тамара, обладает абсолютным слухом, хорошо поет. Она родом из села Целинное, мы с ней вместе учились в кызыльской школе № 2. В Самагалтае, где я преподавал, как-то попросил Тамару (тогда она работала оператором в узле связи) постирать мне вещи. Она согласилась. Потом стали общаться чаще, встречались, поженились.

Так и прожили вместе двадцать два года. У нас с Тамарой четверо детей, семь внуков и правнучка. Хорошая семья у нас была. А когда младший сын вернулся из армии, я решил, что пора пожить одному. Собрались семьей, поговорили спокойно, разошлись.

– Трудно одному?

– Конечно. Но получилось так, что один я прожил недолго. Через три месяца у меня появилась вторая жена. Лариса – профессиональная вокалистка, до сих пор поет мои песни. С ней мы прожили больше двух лет. Ее сына Володю я в садик водил, воспитывать помогал. Но так сложилось – Лариса постоянно на гастролях, я часто по районам ездил. Решили остаться друзьями. До сих пор дружим, поддерживаем друг друга.

С третьей женой меня связывает интересное совпадение в датах. Во время службы в армии 8 марта 1968 года в возрасте двадцати двух лет у меня вырезали аппендицит. Именно в этот же день и родилась моя нынешняя жена Марта Эзир-ооловна. Она – очень хозяйственная женщина. Ежегодно больше пятисот банок различных солений и варений заготавливает. Мы вместе уже тринадцать лет. Ее дочь Аржаана учится в Тывинском госуниверситете, а наши общие дети – восьмилетний Дмитрий и десятилетняя Кок (Клара) учатся в школе.

До сих пор со всеми женами у меня замечательные отношения. Моя нынешняя жена в хороших отношениях с Тамарой. Я даже как-то в гости к родственникам в Кызыл-Арыг ездил с ними обеими.

Все три мои женщины – настоящие верные друзья, я всех троих очень люблю.

СЛЕПОЙ МУЗЫКАНТ СОЛААН БАЗЫР-ООЛ – МОЙ УЧИТЕЛЬ

– Мерген-оол Ховалыгович, бывает так, что человеку «пророчат» его судьбу, говорят: «Ты никогда не сможешь сделать это». И человек смиряется, считает, что он слабый, никчемный, не способный на неординарные поступки. Встречались ли на вашем пути люди, сильные духом, не сгибающиеся перед преградами, стремящиеся к цели вопреки всему?

– В двадцатитрехлетнем возрасте, отслужив, я преподавал в Самагалтайской детской музыкальной школе. Директором был тогда Бегзи Каадыр-оол, мой однокурсник. И работал там удивительный человек – Солаан Кыргысович Базыр-оол, слепой от рождения композитор.

Впервые я увидел его лет в шест-надцать, когда учился в училище искусств. Он выступал в Кызыльской филармонии, играл на баяне. На сцену его вывели под руку, он был в темных очках, слушал я Солаана с восхищением – как хорошо он чувствовал музыку!

По его рассказам, он видел свет только в пятилетнем возрасте: стоял у окна и вдруг закричал: «Я вижу, вижу, что-то такое вижу»! А это горел соседский дом.

Согласитесь, каждый может сказать, что в его положении мечтать о музыке глупо, однако он освоил не только грамоту для слепых, но с отличием окончил Курское музыкальное училище и профессионально занимался музыкой. Одно время даже работал художественным руководителем в Баян-Кольском Доме культуры.

Мы с Солааном подружились, много общались, не мешала одиннадцатилетняя разница в возрасте. Впоследствии он диктовал мне свои произведения, я зарисовал больше двухсот его мелодий.

Благодаря именно этому человеку я стал профессионально заниматься музыкой, он был двигателем моих идей. Сочиню мелодию – несу Солаану. Если оценит, похвалит – словно крылья вырастают, снова бегу писать. При жизни Солаана Кыргысовича я как-то взялся написать оперу «Адыжок» («Безымянный») по поэме Салима Сюрюн-оола. За работу, под руководством Солана Кыргысовича, взялся с большим воодушевлением. Он возлагал большие надежды на этот труд, говорил, что произведение, возможно, станет шедевром национальной классики. Но тут случилось непоправимое – маэстро скончался.

С тех пор произведение остается незавершенным. Без Солаана Кыргысовича душа не лежит продолжать начатое, мне все кажется, что произведение будет неполным, не будет хватать какой-то духовности моего Учителя.

– А как у вас рождается мелодия, вы ведете учет песням, записываете их?

– Вот композитор Ростислав Кенденбиль в свое время все записывал: день, когда начал писать песню, день и час окончания работы над произведением. А у меня все иначе было.

Как-то ехали мы с концертом в Кызыльский район. И в автобусе дети запели мою песню. Солаан Базыр-оол сказал, что песня хорошая, только автора он не знает. Я ответил, что это моя песня, но ноты не записаны. У меня была такая привычка: напишу мелодию к какому-либо мероприятию, разучу с детьми песню, проведу концерт, и через некоторое время забуду о созданных произведениях.

Солаан, узнав о таком халатном отношении к музыке, потребовал, чтобы на следующий день ноты этой песни были у него. Затем я должен был в три дня написать любую детскую песню. Так он и приучил меня все мелодии записывать, он многому меня научил: верить в добро, не пасовать перед трудностями. Он своим примером учил окружающих стойкости.

СЕКРЕТ МАМИНОГО ВОСПИТАНИЯ

– Колесо жизни неустанно вращается, сменяются поколения, растут дети. Что, по-вашему, взрослые должны прививать своим детям, чему учить их? Есть у вас какой-то секрет воспитания?

– У мамы моей свой секрет воспитания был. Как-то она пришла к нам в дом, понаблюдала и сказала, что мы не умеем воспитывать детей. На каникулах дети гостили у мамы, а спустя два месяца я своих мальчишек просто не узнал – в доме ходят только в тапочках, постоянно читают художественную литературу.

Отец всегда говорил, что в каждом доме должна быть политическая карта, человек обязан знать политическую обстановку в мире, быть образованным, знающим. Он у всех спрашивал – есть ли у вас карта в доме на стене?

Из моих детей никто музыкантом не стал, но все добились хороших результатов там, где сочли нужным. Старший сын Валерий учился в музыкальной школе на композиторском отделении. Потом он поступил в духовную семинарию в Улан-Удэ, сейчас продолжает обучение в Монголии.

Модест – профессиональный танцор, учился в училище искусств, работал в ансамбле «Саяны», но в армии его ранили, он не мог больше танцевать. Не сломался, окончил Кызыльский техникум экономики и права, работает в МВД. Альбина, младшая дочь от первого брака, работает в следственном отделе УВД Кызыла, а старшая – Валерия – преподает в школе историю.

А у меня никаких особых секретов нет. Детей от первого брака я в строгости воспитывал, а вот Диму с Кларой балую. С возрастом отношение к отцовству иное. Наверное, я сейчас просто больше понимаю, что люблю детей, и они ко мне больше тянутся.

А чему учить детей? Я думаю, детям нельзя навязать образ мыслей и поведения, если сам не являешься примером. Ко мне часто приходят композиторы, мы говорим о музыке, обсуждаем серьезные вопросы. Дети всегда рядом, они все видят, все впитывают, подражают взрослым.

На одном из классных собраний нам говорили, что детям необходимо прививать уважение к своему роду, чтобы помнили предков, умели уважать возраст. И это правильно: детям надо постоянно рассказывать, кем были их прабабушки, деды и отцы.

И еще есть святое понятие для человека – это его Родина, место, где он родился. Вот мой друг Петр родился в селе Победа. Посмотреть – там только голая степь. А для него роднее нет ничего! Мы с женой, родившейся в Бурен-Бай-Хааке, постоянно спорим, чье родное село лучше и красивее.

Родина – это что-то такое, что из души не вытравишь… По большому счету для меня Родина – это тувинская музыка, мелодия, рожденная под нашим высоким голубым небом…

Я ПРОПАГАНДИРУЮ НОТЫ!

РИСУЮЩИЙ МУЗЫКУ– В мае 2006 года вам исполнилось шестьдесят лет. Многое пройдено и пережито. А что впереди?

– Если говорить о работе – я выпустил тридцать два сборника нот. Жизнь большая прожита, было в ней и хорошего много, и плохого. Часто я задумываюсь, что останется после меня, чтобы дети и внуки гордились, чтобы с достоинством рассказывали о своих предках?

У тувинцев как принято: прожил человек, совершая хорошие поступки – к нему относятся как к Богу, а пакостный человек и в старости уважения не удостоится. Каждый человек оставляет свой след.

После пятидесяти лет время летит очень быстро. Много задуманных на день дел остается невыполненными. Сплю по четыре-пять часов в сутки, и все равно не успеваю. А, может, это планов больше становится?

– И что – самое важное для вас – вы хотите успеть?

– Во-первых, хочу закончить оперу, начатую еще при жизни Солаана Базыр-оола. Во-вторых, надо закончить музыку для кукольной сказки о двух братьях. А еще планирую связаться с родственниками умерших тувинских композиторов и провести вечер воспоминаний. Зачастую бывает – музыка живет, а об авторах люди забывают.

В последние годы молодежь не сильно стремится соблюдать традиции тувинской музыки. Я понимаю, что хочется самовыразиться, создать что-то новое, неповторимое. Но, если не соблюдены определенные условия, мелодия будет французской, китайской, любой другой, но только не тувинской. А самобытность – такая хрупкая, ее беречь необходимо.

Обидно, что в последнее время молодежь нот не пишет. А ноты необходимо сохранять. Через сто-двести лет кому-то надо будет играть! Вот был у нас в музыкально-драматическом театре певец Айдын Мортай-оол. Он умер молодым, сейчас его песни никто не поет, нот ни одной из его песен не осталось.

В прошлом году погиб Аяс Данзырын. Коллеги и друзья поют песни Аяса, а через десять-двадцать лет что будет? Если музыку с кассет и дисков переложить на ноты, можно что-то из творчества этого замечательного человека спасти. Иначе все канет в лету.

Как-то я был в Кызыл-Арыге. Вечером зашел ко мне преподаватель пения Ангырак Болат-оол, показал тексты своих песен. «А ноты где?» – спрашиваю его. Он ответил, что нот не знает, и вообще считает себя нулевым человеком.

Я ему пообещал, что вместе мы исправим положение, снова приехал в Кызыл-Арыг, жил несколько дней в доме учителя музыки, переложил на ноты тридцать его песен. Через некоторое время Болат-оол приехал в Кызыл – привез двадцать новых песен! Потом стал сам учить ноты, старался очень. А когда объявили конкурс среди композиторов Тувы на лучший гимн Тес-Хемского кожууна, Болат-оол принял в нем участие и победил. Сейчас он сам свободно песни пишет, ноты рисует. Вот вам и «нулевой человек»! Вот что значат ноты и вера в себя!

Я и молодым всегда говорю – ноты необходимы! Не забывайте ноты, берегите творчество. Сами не сумеете зарисовать, приходите, я всегда рад помочь! Певец пропагандирует песню, композитор – музыку. А я пропагандирую ноты!

Подписи к фото

1. Мерген Нурсат.
2. За работой. Мерген-оол Нурсат.
3. Группа музыкантов села Самагалтай. Первый справа во втором ряду – Солаан-Базыр-оол, четвертый справа – Мерген-оол Нурсат, играет на баритоне. Весна 1970 года.
4. С женой Мартой Эзир-ооловной и детьми – сыном Дмитрием и дочкой Кларой. Февраль 2007 года.

Елена ТРУШНИКОВА
Фото Евгения Антуфьева и из личного архива М. Х. Нурсата

 (голосов: 5)
Опубликовано 23 марта 2007 г.
Просмотров: 16481
Версия для печати

Также в №11:

Также на эту тему:

Алфавитный указатель
пяти томов книги
«Люди Центра Азии»
Книга «Люди Центра Азии»Герои
VI тома книги
«Люди Центра Азии»
Людмила Костюкова Александр Марыспаq Татьяна Коновалова
Валентина Монгуш Мария Галацевич Хенче-Кара Монгуш
Владимир Митрохин Арыш-оол Балган Никита Филиппов
Лидия Иргит Татьяна Ондар Екатерина Кара-Донгак
Олег Намдараа Павел Стабров Айдысмаа Кошкендей
Галина Маспык-оол Александра Монгуш Николай Куулар
Галина Мунзук Зоя Докучиц Алексей Симонов
Юлия Хирбээ Демир-оол Хертек Каори Савада
Байыр Домбаанай Екатерина Дорофеева Светлана Ондар
Александр Салчак Владимир Ойдупаа Татьяна Калитко
Амина Нмадзуру Ангыр Хертек Илья Григорьев
Максим Захаров Эсфирь Медведева(Файвелис) Сергей Воробьев
Иван Родников Дарисю Данзурун Юрий Ильяшевич
Георгий Лукин Дырбак Кунзегеш Сылдыс Калынду
Георгий Абросимов Галина Бессмертных Огхенетега Бадавуси
Лазо Монгуш Василий Безъязыков Лариса Кенин-Лопсан
Надежда ГЛАЗКОВА Роза АБРАМОВА Леонид ЧАДАМБА
Лидия САРБАА  


Книга «Люди Центра Азии». Том VГерои
V тома книги
«Люди Центра Азии»
Вера Лапшакова Валентин Тока Петр Беркович
Хажитма Кашпык-оол Владимир Бузыкаев Роман Алдын-Херел
Николай Сизых Александр Шоюн Эльвира Лифанова
Дженни Чамыян Аяс Ангырбан и Ирина Чебенюк Павел Тихонов
Карл-Йохан Эрик Линден Обус Монгуш Константин Зорин
Михаил Оюн Марина Сотпа Дыдый Сотпа
Ефросинья Шошина Вячеслав Ондар Александр Инюткин
Августа Переляева Вячеслав и Шончалай Сояны Татьяна Верещагина
Арина Лопсан Надежда Байкара Софья Кара-оол
Алдар Тамдын Конгар-оол Ондар Айлана Иргит
Темир Салчак Елена Светличная Светлана Дёмкина
Валентина Ооржак Ролан Ооржак Алена Удод
Аяс Допай Зоя Донгак Севээн-оол и Рада Ооржак
Александр Куулар Пётр Самороков Маадыр Монгуш
Шолбан Куулар Аркадий Август-оол Михаил Худобец
Максим Мунзук Элизабет Гордон Адам Текеев
Сергей Сокольников Зоя Самдан Сайнхо Намчылак
Шамиль Курт-оглы Староверы Александр Мезенцев
Кара-Куске Чооду Ирина Панарина Дмитрий и Надежда Бутакова
Паю Аялга Пээмот  
 
  © 1999-2024 Copyright ООО Редакция газеты «Центр Азии».
Газета зарегистрирована в Средне-Сибирском межрегиональном территориальном управлении МПТР России.
Свидетельство о регистрации ПИ №16-0312
ООО Редакция газеты «Центр Азии».
667012 Россия, Республика Тыва, город Кызыл, ул. Красноармейская, д. 100. Дом печати, 4 этаж, офисы 17, 20
тел.: +7 (394-22) 2-10-08
http://www.centerasia.ru
Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru