УБИЙСТВО ШКОЛЬНИЦЫ ДЛЯ НАС УЖЕ НЕ ЧП ГОРОДСКОГО МАСШТАБА?

Мы пишем мимо жизни. Мы живем мимо жизни.
Жизнь идет сама по себе, а средства массовой информации живут сами по себе, отражая какую-то ненастоящую, иллюзорную жизнь: предстоящие выборы в Думу, череду юбилеев-праздников-поздравлений, всевозможные совещания-заседания руководства. Об этом с болью задумалась я, когда 6 октября дети пришли из школы со словами: «А мы сдали деньги на похороны. Жене Поповой». «Кто умер у Жени в семье?» «Никто. Ее саму убили».

 В Кызыле зверски убита четырнадцатилетняя девочка – Женя Попова, выпускница 9 «Д» класса лицея № 15. И что, это стало ЧП № 1, предметом серьезного обсуждения на всех уровнях не только во властных структурах, МВД, в прокуратуре, но и во всех школах, на страницах газет? Да ничего подобного.

Женя превратилась просто в «статистическую единицу», став «всего лишь» одной из жертв 6786 преступлений, зарегистрированных в республике за девять месяцев этого года. МВД республики отчиталось на правительственном селекторном совещании 9 октября до сотых процента: «Рост преступности – 21, 18 %. Оперативная обстановка остается сложной».

Отчитались, поговорили, приняли решение с гладкими стандартными формулировками: «Предоставлять ежеквартальную информацию... Регулярно заслушивать... Освещать в СМИ...»

«Общественность пассивна» – констатировалось на совещании. Да, пассивна. Мы смирились с тем, что Кызыл, наш маленький, совсем недавно такой тихий и спокойный городок, где все друг друга знают, становится опасным для наших детей. Мы не выходим по вечерам на улицу, а если выходим, то вооружаемся баллончиками или электрошокерами. Наиболее предусмотрительные родители снабжают ими и своих дочерей-старшеклассниц.

Мы уже почти ничего не требуем от власти, милиции и прокуратуры, смирившись с тем, что наша защита и безопасность – это наше личное дело. Да и расследование, поиск пропавшего сына и дочки – тоже наше личное дело...

В одной из статей о роли общественного мнения в США я прочитала о том, как реагировал один из американских городков на смерть девочки, погибшей под колесами автомобиля по дороге в школу. Весь город выражал соболезнования и пытался как-то помочь, поддержать убитых горем родителей. Потребовали серьезного отчета у дорожной полиции, у местных властей, серьезно проанализировали: что не так на городских дорогах, как обеспечить безопасность других детей. Гибель ребенка, воспринятая как ЧП общегородского масштаба, стала предметом серьезнейшего обсуждения во властных структурах, в школах, в семьях. Пока не был найден и осужден скрывшийся с места происшествия водитель, не наведен порядок на и так почти идеальных дорогах, это было темой № 1 для всех городских газет. И ни один представитель власти, полиции не посмел уклониться от вопросов общественности и прессы, выражающей общественное мнение. Напротив, именно публикации в СМИ помогли в розыске и в профилактике дорожных происшествий.

Не очень люблю, когда постоянно ставят в пример западные образцы: вот, мол, как у них все замечательно, и какие мы по сравнению с ними ущербные. Но этот пример – как раз в тему, потому что у нас в Кызыле – все наоборот.

«Не надо будоражить», – этот ответ чаще всего слышишь в наших органах, когда пытаешься получить объективную информацию о преступлении, тревожные слухи  и разговоры о котором уже и так взбудоражили город.

«Тайна следствия», – это тоже стандартный ответ, слыша который я сразу понимаю одно: ответственный товарищ просто боится ляпнуть лишнее, взять на себя хоть какую-то ответственность, чтобы потом от начальства втык не получить. А еще за этой «тайной следствия» очень удобно скрывать свою беспомощность, бездеятельность, просчеты и ошибки.

Я, конечно, очень благодарна прокуратуре РТ, которая исключительно из уважения и доверия к «Центру Азии» дала мне хотя бы краткую, но зато точную информацию. Только все, что после долгого обсуждения решено было предать гласности, как выяснилось, известно уже всему городу – только с домыслами и слухами. А «тайну следствия» о том, что Жене было нанесено около сорока ножевых ударов, без всякой прокуратуры знали все дети, с кем я беседовала в лицее № 15.

И должны знать, считаю. Обязательно должны знать! Вдалбливать, вбивать в головы надо нашим дочерям, по собственной юной беспечности считающим, что страшное происходит только в вымышленных телеужастиках: будьте осторожны! Берегите себя! Маньяки и садисты встречаются не только в книгах и фильмах. И убивают они не каких-то вымышленных девочек, а твою соседку по парте, одноклассницу, ученицу из твоей или соседней школы.

А Женю Попову не просто убили. Над ней, судя по нанесенным ножевым ударам, еще и вдоволь поиздевались. Как же мучалась эта миловидная добрая девочка, которую я помню еще по младшим классам, где она училась с моей дочкой...

Помню по родительским собраниям и ее маму. Но как же за эти полтора месяца, прошедшие со дня исчезновения дочки, изменилась Ольга Викторовна... И все же она находит в себе силы рассказать обо всем. Рассказать ради других девочек, которые ходят по Кызылу, не ожидая от жизни ничего страшного. Мы просто не можем быть уверенными в их безопасности, пока нелюдь, совершивший такое, остается безнаказанным.

«Его обязательно надо найти. У меня нет жажды мести. Я верующий человек и знаю: Бог его все равно накажет. Но ведь он снова может повторить это... Это страшно. Это ненормальный. Нормальный человек такого не сможет сделать. Сорок ударов ножом – в руку. Чтобы просто помучить... А потом горло резать... В четыре приема...»

После смерти мужа Ольга Викторовна воспитывала дочерей одна: старшую Лену и младшую Женю. Женя не была избалована, знала, что такое трудовая копейка:  семья арендовала киоск, где продавала хлеб. Женя помогала матери, во время летних каникул сменяя ее за прилавком. Очень хотела заняться большим теннисом, но за секцию надо было платить. Волновалась: может ли семья позволить себе эти затраты. Мама разрешила: раз хочешь, записывайся, занимайся.

29 августа, когда мама видела дочку в последний раз, Женя как раз собиралась записаться в секцию – после обеда. А утром, в восемь часов, ушла в школу, хотела поговорить с педагогом, а потом купить тетради и ручки. Мама дала дочке 230 рублей на покупки, проводила.

Больше она свою Женю не видела. Даже в гробу и в морге. Потому что в морг, на опознание, ее просто не пустили: такое не для материнских глаз. Женечку родные смогли опознать только по одежде и зубам.

В тот же день, 29 августа, вернувшись с работы домой в 21 час, мама забила тревогу: Женя раньше никогда не задерживалась, всегда приходила домой вовремя, как обещала. Стала обзванивать подруг, одноклассников – безрезультатно. И уже в 22 часа она была в милиции – написала заявление об исчезновении дочери.

Очень удивило маму отношение: «Да что вы так волнуетесь, погуляет и придет!» Но заявление у нее приняли. Выделили даже специального оперуполномоченного – Алексея Кукарина, которому Ольга Викторовна очень благодарна: он действительно неформально отнесся к поискам: бегал по городу, опрашивал одноклассников, учителей. Именно бегал, потому что у нас только бандюги на «Джипах» разъезжают, а милиция их пешком ловит – проблемы у нее вечные и с транспортом, и с бензином.

Так что, если, не дай Бог, придется вам столкнуться с подобной ситуацией, знайте: транспорт для поисков ребенка вы должны обеспечить сами, объявление-ориентировку тоже написать сами,  потом сами должны отнести его с фотографией на телевидение, расклеивать на заборах, сами должны выделить кого-то из неработающих родных и посадить его круглосуточно дежурить у домашнего телефона – принимать сообщения: вдруг кто-то, увидев фото, откликнется, узнает, что-то подскажет. И ездить по городу, на дачи, на окраины вы тоже должны сами. Все это и пришлось самостоятельно делать матери вместе с родственниками.

На телеобъявление родных о розыске горожане откликнулись, и Ольга Викторовна очень благодарна этим неравнодушным людям. Но все оказалось напрасным: выяснилось, что видели просто другую, похожую девочку.

Думаю сейчас: если бы УВД Кызыла сразу же после заявления само распространило фотографию Жени по всем газетам, наверняка, гораздо больше откликнулось бы людей, тех, кто узнал бы пропавшую, что-то смог бы подсказать, ведь фото в газете – постоянное напоминание, могущее оживить в памяти даже случайную встречу. Но нет такой практики в нашем УВД. Элементарной практики. Время было упущено. «Женя как сквозь землю провалилась...» – мама долго молчит. – Но она ведь очень осторожная была. Никогда бы с незнакомыми не пошла, в машину бы не села. Значит, кто-то знакомый был или насильно затащили...»

6 сентября рыболовы из Баян-Кола нашли в протоке Енисея сумку с паспортом. Новые паспорта – со специальной пленкой на страничке с фамилией, она не размокла. Поэтому мужики, причитав имя: Евгения Олеговна Попова и вспомнив, что видели ее по телевизионной «бегущей строке», сразу же доставили сумку в милицию. Но мать еще надеялась, что дочка жива, что ее где-то держали насильно, что ее можно спасти…

Она продолжала поиски и надеялась, даже когда тело Женечки уже лежало в морге, как неопознанное. Его 27 сентября обнаружил в пяти километрах от Усть-Элегеста, на берегу Енисея рыбачивший там Анатолий Калягин, к которому потом, уже после похорон, вместе с родными съездила Ольга Викторовна: поблагодарила за то, что сразу же заявил в милицию, да и потом ходил, беспокоился – увезли ли тело, ведь где-то есть родные, которые ищут пропавшую. Он показал и место, где нашел тело… Убийца надеялся, что Енисей все скроет.

Вот ведь как получается: посторонние люди помогали всем, чем могли, чтобы облегчить матери страшную муку – муку неизвестности. И совершенно непонятно, почему тело Женечки три дня пролежало в морге, как неопознанное, и никто из следственных органов на сообщил матери об этом. У морга что, никакой связи с милицией и прокуратурой нет?

«Как такое может быть? 29 сентября ребенка в морг привезли. Нам о том, что она в морге лежит, только через три дня случайно знакомые сказали… – у Ольги Викторовны в голове не укладывается такое. – Ведь не одно же это наше горе. И другие теряются – и дети, и взрослые, матери не спят ночами… Человек в розыске – и такое отношение. И получается, что находящихся в розыске родные должны и сами искать везде, и все сами делать…»

Дело об убийстве Жени Поповой ведет следователь по особо важным делам прокуратуры РТ Ренат Амиров. В прокуратуре меня заверили, что дело под особым контролем прокурора республики Камиля Кудряева.

Впрочем, мы уже привыкли к этой дежурной фразе «особый контроль» и не очень-то обнадеживаемся на ее счет. У нас все – «на особом контроле». На бумаге и в отчетах. А в жизни…

Очень прошу вас, родители и учителя: дайте прочитать этот материал своим детям, обсудите его на уроках. Жизнь жестоко показывает: не алгебра и физика – главные уроки школьной программы, а «Основы безопасности жизнидеятельности» – ОБЖ, как именуют этот предмет дети, относясь к нему по сих пор с юмором, как к чему-то несерьезному.

Но что может быть серьезнее жизни?

…Женю похоронили 7 октября. 1 ноября ей исполнилось бы 15 лет.