Четыре темы с вкраплениями

Любой, кто на прошлой неделе прочитал хоть одну республиканскую газету, может, практически, считать, что просмотрел все газеты. Основные темы: Наадым, спортивные соревнования, приезд Нарусовой, создание Калачакры. Все. Вкрапление других материалов весьма незначительно. Вариации тоже незначительны. Например, в «Вестях Кызыла» (№ 12) больше материалов об основных понятиях буддизма, плюс некоторые материалы о работе милиции. В «Плюс Информе» (№ 34) – два полярных мнения о сути юрточных городков. Ольга Маркова в заметке «Святой источник – место гуляний» описывает свое восхищение убранством юрт, а Саяна Монгуш в критической заметке «Праздник живота или животноводов?» считает затею «смотра юрт» – «убогим новоделом». В «Тувинской правде» (от 21 августа) – потрясающе интересный материал Монгуша Кенин-Лопсана «Буян-Бадыргы. Политический портрет создателя тувинского государства».

Вот и получается, лежат передо мной газеты, и текста в них много, а обозревать, по сути, нечего. Это не о том, что журналисты не умеют работать, напротив, материалы об основных темах недели поданы весьма и весьма неплохо. События, действительно интересные, вот все и постарались отразить их на своих страницах.

Национальная книга в библиотеках

Хотя, «Не все так трагично, как кажется». Эта фраза не моя. Это – название статьи Юрия Некрасова в «Тувинской правде» от 23 августа. А сама статья – резонанс на публикацию Николая Куулара в «Тувинской правде» от 17 июля «Разучимся… читать?».

Писать о том, что некто писал о том, что писал кто-то еще – похоже на многократное зеркальное отражение мира в рассказах Борхеса или на «Непрерывность парков» Кортасара. Но в данном случае это не важно, а важна главная мысль Николая Куулара, которого волнует, что ««вырастает поколение, которое не знает, что значит чтение, наслаждение от чтения», что книги недоступны, что библиотеки не могут в должной мере выполнять задачи по популяризации книги, потому что бедны и не могут приобрести наши книги...»

Юрий Некрасов предлагает распространять книги оригинальным способом по цепочке: издательство – Министерство культуры – отдел культуры – библиотеки. А сами библиотеки должны продавать эти книги. Такой путь, по мысли автора, должен сделать книги дешевле, так как исключается самый дорогостоящий элемент – почтовый перевоз. Но каким образом книги будут поступать в кожууны? Не сами же побегут. Явно, что перевозками будут заниматься сами библиотеки, причем, за свой счет.

Кстати, такая цепочка действительно уже существует. Так книги, в общем-то, и идут в библиотеки. Иной раз отделы культуры не задействованы. Из Министерства книги поступают в Национальную библиотеку, а там – по-разному, чаще всего библиотекари, которые приезжаю в город по каким-либо надобностям – семинар, сдача отчетов или по своим личным делам – забирают стопочки книг и везут в библиотеку. Но эти книги – для чтения, а не для продажи.

Проблема национальной книги в фондах библиотек действительно достаточно остра. Не потому, что у библиотек нет средств их закупать, в фондах библиотек есть все книги, выходящие в местных издательствах. Просто этих книг действительно мало. Мало издают. А библиотекари, они народ спокойный, их можно запросто обязать продавать книги, что совсем не свойственно библиотекам, все равно «большой перегрузки не будет». Может быть, наказать им еще носки вязать на продажу? Глядишь, и тоже обойдется «без перегрузки», да и лишние деньги в библиотеке появятся.

Многие считают, что работа библиотекаря сродни работе продавца: ему говорят, что надо – он приносит, только продавцу в обмен на товар дают деньги, а библиотекарю возвращают книгу. Такое мнение возникает у людей, которые не слишком усердно посещают библиотеки.

Улуг-Хем и Кембридж

В статье Анджея Иконникова-Галицкого «Черные тучи над курганами Тувы» («ЦА»№ 34), упоминается о публикации Игоря Бадра «Саяно-алтай – родина Христа… и русских», которая была начата в номере 15 газеты. Археолог считает публикацию И. Бадра «псевдоинформацией, наукообразной с виду и грубо дилетантской по содержанию». Кстати говоря, в этом я абсолютно согласна с Иконниковым-Галицким, хотя, на мой взгляд, сказано резковато. Но не о том речь. Автор упоминает еще о «выдающемся достижении» Игоря Бадра: «Все знают название старейшего британского университетского города: Кембридж. Но только Игорь Бадра догадался, что название это тувинское – от слова «хем» – река, и «бридж» (это, правда, по-английски) – мост».

Вообще-то в данном случае Анджей вполне прав, но есть еще один нюанс. Названия разных крупных и не очень рек часто означает просто «река» или «большая вода». Наличие рек Кама, Кема, Кемь, Кьянма, тувинского – Хем, финского слова Kymi (поток) позволяет предполагать существование древнего географического термина со значением «река», некогда общего для ряда языков Евразии. Кем – это некое общее понятие индоевропейского происхождения, слово для обозначения просто реки. Название рек Кемийоки в Финляндии и Улуг-Хема в Туве носят в себе этот общий корень.

А вот с Кембриджем иначе, тут произошла довольно хитрая история. Кембридж впервые упоминается в VII веке как селение Grantaceastir, то есть находящееся на берегу реки Гранта (Granta) на месте разрушенного римского укрепления (castrum). Но уже в VIII веке в употребление входит название Grantabriec – «мост на реке Гранта», очевидно, что наличие моста для населения было признаком более важным, чем разрушенное укрепление. С приходом скандинавов название, в соответствии с нормами их языка, изменяется в Grantebriec, Cantebruge, Cambrugge, и, наконец, приобретает современную английскую форму Cambridge (по-русски Кембридж) – «мост через реку Кем» Откуда взялся «Кем»? Просто под влиянием изменившегося названия города изменилось и название реки, она официально получила название Кем.

Откуда я все это знаю? Не потому что я действительно знаю все на свете и люблю блеснуть эрудицией. Просто я работаю в библиотеке, я библиограф, и в мои обязанность входит искать ответы на самые сложные и запутанные вопросы читателей. В данном случае я нашла ответ на свой собственный запрос – как возникло название Кембридж.

А знаете, почему на свой? Потому что со времени начала публикации И. Бадра в «Эфире» никто не обратился в библиотеку с целью узнать, как появилось это слово, действительно ли седьмой век до нашей эры – начало чуть ли не всей человеческой цивилизации, и т.д.

Все сразу решили, что сочинения И. Бадра не заслуживают интереса или, напротив, во всем согласились с автором?