Николай Рушев: "ПОСЛЕДНИЙ ГОД НАДЕЖДЫ"

Более тридцати лет назад жила в Москве одна девочка. Ходила в школу, занималась общественной работой, получала разные отметки за домашние уроки, гуляла с подружками, нежно любила родителей. Также как и другие дети в ее время, также как и нынешние школьники. Но, оставаясь обычным ребенком, она в то же время напряженно работала. Читала, думала, рисовала и… создавала целый мир. Которым восхитились ее современники и о котором продолжаем говорить мы – следующие поколения.

Надя Рушева всей силой своей юной души стремилась постичь сложнейшие философские вопросы жизни, в которую ей так и не пришлось вступить зрелым человеком. Но ее 17 лет стали примером того, как можно состояться Человеком всех времен и народов, не штурмуя крепости, не завоевывая себе награды и не стремясь возвыситься над другими. С огромной жаждой жизни, стремлением к духовным высотам, с творческими поисками - она с трудом вписывалась в школьную программу и молча страдала от непонимания и перегрузок. Но знала, что кто-то должен гореть, вести сверстников за собой – в мир прекрасного. Кто-то должен спасать от равнодушия, от черствости, от лени, от нежелания учиться.

В сентябре 1968 года Надя пошла в выпускной 10-ый класс. Впереди был последний год учебы, после него планировалось поступление в ГИТИС. Чуткое перо отца Николая Константиновича ведет нас в путешествие по ежедневным радостям и заботам художницы, ученицы московской средней школы № 470 (начало в «ЦА» в №№ 5, 10, 27 за 2002 г.).

Редакция газеты «Центр Азии» и мама Нади, Наталья Дойдаловна Ажикмаа-Рушева, - мы посвящаем публикацию следующего отрывка  из рукописи Н.К.Рушева «Последний год Надежды» – подрастающему поколению, которого сегодня зовет в классы  школьный звонок. Как и в 1968 году начало этого учебного года приходится на 2 сентября – понедельник…

(Отдельные слова и фразы выделены редакцией, сокращения обозначены квадратными скобками).

Рушев, отрывок № 4

1 сентября 1968 г.     

Из-за воскресенья на один день продлились летние каникулы Наденьки. Она много рисовала и увлеченно читала повесть американского писателя Дж. Селинджера «Над пропастью во ржи», которую взяла у Марка Антоновича. Мама и я не читали это произведение об учителе современной Америки, но опять доверились Надиному вкусу. […]

Вечером мы получили открытку от Василия Алексеевича Ватагина от 31-го августа с новым, добрым напутствием:

«Дорогие! Вот я и в Москве, а Надя завтра начнет самый трудный год в средней школе – а затем, самый трудный и самый главный выбор пути в искусстве. Верю, что Надя найдет свой путь! Очень благодарен за письмо и фотографии. Оператор снимал еще в мастерской. Всего Вам доброго. Ваш В.В.»

2 сентября 1968 г.

Еще позавчера Надя с подружками была в школе и заранее узнала расписание уроков на первую неделю. По обыкновению, с вечера уложила в красный портфель все необходимое и выутюжила праздничную школьную форму для старшеклассников: белую кофточку и синюю юбку.

После завтрака, прикалывая два значка, комсомольский и города Горького, она пошутила:

- Первый раз – в 10-й класс!..

[…] На торжественной линейке перед школой было солнечно, нарядно и волнительно. Репродукторы гремели веселой музыкой. После приветствий директора и гостей рослые, длинноногие десятиклассники повели первоклашек за ручки в вестибюль. Улыбающейся Наденьке досталась в пару крохотная девчушка, вся в кружавчиках, бантиках и с огромным букетом. […]

7 сентября 1968 г. Суббота.

[…] Сегодня у нас с мамой выходной. Она с удовольствием стряпает вкусный обед с обилием овощей. У меня – доделки чертежей, а у дочери – «практика». Она весело, оживленно рассказывала нам:

- Это опять кинодело. Три урока учитель растягивал разговоры о предстоящих киносъемках и отпустил нас пораньше. На радостях мы с девчонками сразу поехали в Политехнический музей на японскую выставку «Одежда сегодня и завтра». Это потрясающе! Новые материалы, блестящие краски, вкус, подача, цветные фото, сочетание со стариной, галантерея, игрушки!..

Вы обязательно сходите! Там вручают вот такой сувенир – табель-календарь с половины 1968 года до половины 1969 года. Мама, подпиши мне дневник.

За первую неделю 10-го класса дочь получила три отметки: «тройку» по алгебре, «четверку» по английскому языку и «пять» по химии.

- Меня по-прежнему спрашивают мало, – уточнила она.

На ночь читала юмористические рассказы Аркадия Аверченко (взяла у М.А.Кушнирова).

С ними я был знаком со своих школьных лет и сейчас, заканчивая за Надиным рабочим столиком чертежи, просил ее что-нибудь из них почитать. Мама тоже подсела со своей штопкой. Теплый вечер. […]

12 сентября 1968 года.

Вслед за Надей, по ее совету, мы с мамой, после работы, посетили японскую выставку в Политехническом музее и так же были приятно поражены, как и дочь.

Дома мы увидели принесенный из школы ее большой плакат. На нем красным фломастером был нарисован в рост занятный десятиклассник в костюме древнерусского глашатая-бирюча. В руках он изящно держит свиток с текстом, написанным Надей цветными шариковыми ручками. Вот он:

КЛАСС-ИНФО  № 1 (12) от 2.09.68 г.

Читайте, читайте, читайте!!!

Не дайте газете заглохнуть во цвете лет!

2 сентября. Мы снова вместе!

Осталось учиться 272 дня.

«Пусть это вдохновит вас на подвиг». […]

13 сентября 1968 года.

Устоялась солнечная, мягкая погода «бабьего лета» и вдруг – гроза, град.

Благо Надина школа близко и она успела добежать до грозы, а меня она застигла на Пушкинской площади, когда я шел подписывать новые чертежи телепостановки «Степной король Лир» к приглашенному режиссеру, заслуженному артисту РСФСР из театра имени Ермоловой Владимиру Алексеевичу Андрееву.

Как всегда он принял меня любовно, все одобрил и подписал. Показал свою прекрасную коллекцию по изобразительному искусству. Расспрашивая меня про Надино творческое лето, он вспоминал, как читал еще в 1964 году в «Юности» статью о ее воображении Льва Кассиля. Приглашал меня к себе, в следующий раз с Надюшей и в надежде, что она принесет ему в дар свой рисунок, он сейчас тепло вручил мне пропуск на два лица в театр на спектакль драматурга А.Глоба «Пушкин», а также, как сувенир, из своей коллекции – медный, маленький складень 18-го века (?) (тонкого литья и чеканки – походная иконка странника, подвешиваемая на шнурке к груди). Это для нас – как произведение народных мастеров. […]

Дома Надюша очень обрадовалась подаркам от «моложавого царя Салтана», как теперь она звала симпатичного В.А.Андреева после фильма.

Расспросив меня о нем и о предстоящем спектакле «Пушкин» (я видел его 18 лет назад), она передала мне свежую газету «Комсомольскую правду», советуя прочитать полемическую статью «Интеллигент и интеллектуал».

- Впервые разобралась здесь в тонкостях, - серьезно заметила она, и затем весело прочитала из раздела «Улыбка»:

- Прометей, украв огонь у Зевса, навсегда обеспечил пожарников работой.

- Остроумно! – отреагировала Наденька – помню свой дитячий рисунок, как прикованного Прометея освобождает Геракл… Надо бы сделать новый вариант.

И она стала опять серьезной, непроницаемой и ушла в свою комнатку. […]

15 сентября 1968 г. Воскресенье.

Чудесная теплая погода. Хорошо бы съездить по грибы, но мы все трое заняты дома.

Дочери надо за день прочитать роман «Фома Гордеев» Горького: завтра на уроке литературы будут о нем спрашивать. Надя признавалась, что ее сейчас больше влекут горьковские произведения раннего периода: «Челкаш», «Макар Чудра», «Емельян Пиляй», «Песнь о Соколе» и «Песнь о Буревестнике». Она в эти дни перечитывала их на ночь

Мама хозяйствовала, а я переделывал два эскиза в цвете к телепостановке «Степной король Лир».

После обеда дочь делала уроки по физике, биологии, истории, а я вышел один освежиться к прудам, к остаткам старой деревни. […]

Я отправился далеко за пруды, к Москва-реке и возвратился затемно. Нахожу на столике дочери пухлый портфель с готовыми на понедельник уроками и несколько рисунков пером на дешевой писчей бумаге для черновиков. Чувствовалось, что она их создала, нисколько не боясь испортить бумагу и рисунок, в минуты сильной потребности. И когда она это успела?

На одном листе – высокий прыжок Майи Плисецкой в роли трагической Заремы. На втором – вольная фантазия: Плисецкая в роли Черного Лебедя грозно зачаровывает балерину в образе нежного белого Лебедя, теряющего сознание… На третьем – продолжение драмы: жестокий, Черный Лебедь подавляет откинувшуюся, упавшую на колени белую балерину… Какие у всех глаза!..

А Наденька в это время преспокойно дочитывала «Фому Гордеева». Жаль, конечно, что погулять ей в воскресенье не пришлось.

16 сентября 1968 года.

После репетиции в Останкине едва поспел в школу на родительское собрание, ибо от работы до Царицино с четырьмя пересадками – полтора часа езды.

Классный руководитель Анатолий Павлович сетовал на то, что за лето ребята разболтались… Надю он хвалил и за учение и за поведение, и за общественную работу (указал на висящую стенгазету). Но сегодня – у нее срыв: получила «двойку» по литературе за странный ответ по «Фоме Гордееву». Показывает отобранный дневник, где стоит жирная «Двойка» и подпись – Н.П.(Николай Петрович Ярмульский).

Случай редчайший и неприятный, но дома я положил дневник на Надин столик и не стал, как и мама, выяснять «срыв»: я знал, что дочь роман прочитала, но своими независимыми суждениями удивила педагога… Это ведь текущая отметка. Пересдаст: впереди целый месяц изучения творчества Горького. Сейчас Наденька занята уроками на завтра: по английскому языку, алгебре, химии, физике, обществоведению. Она тихо сожалела:

- Сегодня тоже не было времени погулять. И порисовать.

18 сентября 1968 года.

С утра – приподнятое настроение: с дочерью будем на спектакле «Пушкин». После работы я приезжаю к театру им. Ермоловой первым. Наденька с блокнотом и в белой шерстяной кофточке появляется тоже заблаговременно. Она с любопытством поглядывает на красоты улицы Горького и театральные витрины с крупными фотографиями артистов в ролях. […]

Покупаем бинокль и сводную иллюстрированную программу (масса фото), а на обложке – деталь картины В.А.Серова из ГТГ – портрет М.Н. Ермоловой. Роль Пушкина бессменно исполняет народный артист РСФСР В.Якут.

Мы замираем вместе с переполненным зрительным залом.

Предельное внимание к действию на сцене, всеобщий порыв к сопричастию… и так до антракта, когда большинство зрителей выходят в фойе.

Наденька все еще сидит в оцепенении. На мой вопрос о первых впечатлениях, помедлив, серьезно ответила:

- Все сердечно, убедительно. В события – сразу вживаешься. Хорошо, что мы сидим далеко и поэтому Пушкин и Наталья Николаевна кажутся моложе, чем на фотографиях…

Я согласился: на главные роли чаще назначаются заслуженные артисты, а они всегда зрелого возраста. Художественное оформление спектакля – «современное»: нейтральный фон с деталями эпохи и великолепные костюмы. Все это ради ясности характеров действующих лиц, т.е. как бы в стиле твоих, Надя, рисунков…

Она в упор и строго посмотрела на меня, достала авторучку и склонилась над своим блокнотом. Чтобы не отвлекать ее, я отправился поискать в буфете мороженое.

В конце патетически-печального спектакля Наденька не торопилась покидать зрительный зал, потянула меня к рампе, где молодежь горячо аплодировала талантливым актерам. Театралы кидали им цветы, и было очень торжественно.

Во время долгого и позднего пути домой дочка расспрашивала меня:

- Судя по названию пьесы Булгакова «Последние дни» в Художественном театре – там та же тема, что и в пьесе Глобы? В чем у них разница?

Я затруднялся подробно объяснить, ибо плоховато знал пьесу Булгакова.

- Тогда, пожалуйста, найди эту пьесу в библиотеке или лучше постарайся купить билеты во МХАТ. Кто там создал образ Пушкина?

На этот вопрос я мог ответить: в пьесе Булгакова поэта в общем-то нет… Один раз он молча проходит в глубине зала, а в финале его, смертельно раненого, проносит в кабинет дядька Никита Козлов.

Надюша очень удивилась:

- Невероятно! Вот это по-булгаковски! […]

22 сентября 1968 г. Воскресенье

Сегодня нас навестила Женя Самбина – старая приятельница из Монголии. За воскресным чаем мы расспрашивали ее о жизни друзей и особо о ее сыне, который продолжает учение в техническом институте Берлина. Она отвечала, что Дима так тоскует по Улан-Батору, что хочет бросить свой 3-й курс, вернуться домой и посвятить себя музыке.

- Не надо бы, - неодобрительно заметила Наденька, - Я ему писала, а он мне не ответил…

Она встала из-за стола, чтобы идти делать уроки, но я успел сфотографировать наших милых женщин. На дочке был белый свитер, она улыбалась слегка, с оттенком сосредоточенности и строгости.

25 сентября 1968 г. Среда.

Очень надо догонять Наденьку по чтению…

И вот для этого у меня неожиданно появилось время – длительный бюллетень: ступня правой  ноги – в гипсе… На днях, во время репетиции в студии, опаздывали с установкой декорации. Пришлось помогать рабочим, но мне придавили ногу. Рентген показал в кости трещину.

Принялся перечитывать М.Горького, его «Фому Гордеева», за которого дочка получила «двойку». Хотелось понять эту случайность. Этот роман я читал более 30 лет назад и воспринял его совсем по другому. Теперь мне отцу, воспитывающему юную дочь, даже не хотелось, чтобы она читала подробности о купеческих мерзостях… Но оставленная Наденькой на столе тетрадь по литературе поведала мне о домашнем задании, где она должна была выписать эти подробности, как обличительные цитаты… […]

28 сентября 1968 г. Суббота.

 […] После вкусного маминого обеда мы предложили Надюше немного погулять с подружками. Настроение ее стало улучшаться:

- Все-таки завтра – воскресенье! – и она с улыбкой подала мне на подпись свой дневник. […]

 – А «двойку» я получила от Николая Петровича не за Фому, а за то, что рисовала на уроке… Так хочется рисовать, как летом, а времени теперь совсем нет… Да и после Булгакова, большой  темы там тоже сейчас нет… Летом думала о Горьком, да вот за этот месяц его так засушили на уроках… и еще не закончили… Перепутье… Трудно…  […]

Из дневника-памятки Нади. Сентябрь 1968 г.

Читала:

Дж. Сэлинджер «Над пропастью во ржи»,

Арк. Аверченко «Юмористические рассказы».

Аббат Прево «Манон Леско».

М.Горький «Песня о  Соколе», «Песня о Буревестнике», «Челкаш», «Макар Чудра», «Емельян Пиляй», «Фома Гордеев».

Генрих Белль «Глазами клоуна».

Джек Лондон «Мартин Иден».

Музеи и выставки:

Выставка Чори Ко л.т.д. Япония!!!!!

Декоративное искусство СССР. Манеж. прибалтика, Грузия, РСФСР.

Прикладное искусство Польши. кузнецкий, 20. Женские украшения.

Кино и театры:

«Анжелика и король». Мишель Мерсье, Роберт Оссейн, Семи Фрей.

Театр им. Ермоловой. А.Глоба. «Пушкин». Якут.

Выписка из книги «Над пропастью во ржи»:

« – Понимаешь, я себе представил, как маленькие ребятишки играют вечером в огромном поле, во ржи. Тысячи малышей и кругом – ни души, ни одного взрослого, кроме меня.

А я стою на самом краю обрыва, над пропастью, понимаешь?

И мое дело – ловить ребятишек, чтобы они не сорвались в пропасть. Понимаешь, они играют и не видят, куда бегут, а тут я подбегаю и ловлю их, чтобы они не сорвались. Вот и вся моя работа. Стеречь ребят над пропастью во ржи. Знаю, что это глупо, но это единственное, что мне хочется по-настоящему. Наверное, я дурак…» Дж.Д.Сэлинджер.

1 октября 1968 г.

Углубился в обширную статью В.Я.Лакшина – «Роман М.Булгакова «Мастер и Маргарита», напечатанную летом этого года в журнале «Новый мир» № 6. Его мне посчастливилось купить для Наденьки, когда она уже завершала свой булгаковский цикл. Прочитав исследование литературоведа, она прижала журнал к груди и воскликнула:

- Вот кто меня понимает!

Теперь и я, хоть и поздно, прочитал этот глубокий анализ и мог хорошо побеседовать с дочерью. Но она как всегда была немногословна:

- Я там отметила все эпиграфы и многие мысли подчеркнула – заключила она. […]

2 октября 1968 г.

В дни бюллетеня Наденька с мамой так ко мне предупредительны и внимательны, что я шутливо посожалел о том, что редко болею. Всю ночь и весь день льет холодный и унылый дождь. Переполненный впечатлениями от тяжких судеб булгаковских героев прошу дочь подобрать мне что-нибудь веселенькое. Она сразу оторвалась от своих задачек и принесла журналы «Крокодил», страницы «Клуба 12 стульев» из «Литературной газеты» и отвисевший свое КЛАСС-ИНФО № 3 (14) от 22 сентября. […]

5 октября 1968 г. Суббота

Хмурое, темное утро. Еле разбудил дочь (поцелуем в щечку). В школу она пошла полусонная. Хорошо, что портфель она по обыкновению уложила с вечера.  Убирая ее комнатку и столик, я люблю иногда просматривать блокнот для черновиков по математике. Там среди решений задачек, на полях, изредка, как роздых, появляются занятные рисуночки: то зверушки, то подружки, то трубочист…

Вдруг, в середине блокнота, на полный лист резкими штрихами намечена скорчившаяся в кресле фигурка девушки с поджатыми под себя ногами. Она горестно закрывает руками лицо. Судя по прическе и общему характеру – это автопортрет Наденьки… Сверху – четкая надпись: «О п у с т о ш е н и е» (или ученик 10 класса после месяца работы).

На душе стало тоскливо… Решил сейчас не тревожить маму, которая хозяйничала на кухне. Медленно оделся и пошел на пруды, к развалинам Царицынский Дворцов. Рассчитал время так, чтобы встретить возвращающуюся дочь.

Еще издали увидел ее голубенький плащик. В обычном месте, на углу у детского сада, Надюша долго расставалась с Леной Григорьевой. Подружки весело помахивали руками и портфелями и дружно приветствовали меня:

-  Когда же нам не поболтать как не по пути домой? На уроках – нельзя.

- Сейчас дорисовали КЛАСС-ИНФО и повесили. Потешно получилось… Выдерживаем обещание: три газеты в месяц!

Разрумянились они – задорные, безмятежные (завтра воскресенье).

Тучи рассеялись, дорожки подсохли. Я предложил им подольше погулять после обеда. Как-то не кстати было расспрашивать про «Опустошение…».

Решил не фиксировать на этом внимание дочери. Но чем бы ей еще помочь? В рабочие дни мы мало бываем вместе и она предоставлена себе. Как ограничить возрастающий поток ее впечатлений? Как сократить ее интенсивное внеклассное чтение? Рисование для души?

Но тут же вспомнил ее признания:

- Рисую на ночь, – чтобы выпустить на бумагу теснящиеся образы и тогда спать спокойно.

Хорошо, что она не поддается простуде и не болеет. Может быть, это не «Опустошение», а творческая пауза между ее большими циклами?

Выражаем сердечную признательность Наталье Дойдаловне Ажикмаа-Рушевой.