Мама, я обязательно выиграю

Оплата печатной площади осуществлена из средств избирательного фонда кандидата на пост Председателя правительства Республики Тыва Ш. Кара-оола.

Охваченные предвыборным ажиотажем, мы порой не видим за глянцевой фотографией кандидатов живого лица. Ведь каждый из них не просто государственный деятель, бизнесмен или политик в строгом пиджаке, застегнутом на все пуговицы, а в первую очередь, чей-то сын, чей-то брат, друг, любимый мужчина. Накануне международного женского праздника удалось поговорить с человеком, для которого Шолбан Кара-оол – просто сын, за которого переживает материнское сердце. Давайте поговорим не о политике, а о том, какие они – наши дети.

– Анай Балчыровна, какими подарками баловали единственную женщину в семье Кара-оолов на 8 Марта?

– Я, конечно, в семье единственная женщина, но не могу сказать, что совсем одна. Со мной всю жизнь была моя мама – бабушка моих сыновей. Она всю жизнь воспитывала моих детей: вырастила, проводила в армию, ждала и не дождалась, умерла в тот год, когда они были в Афганистане.

– В каком году это было?

– В восемьдесят седьмом. В то время все сыновья находились там. Я не смогла отправить телеграмму, два раза отправляла, но не принимали – нельзя было. Очень они потом горевали. Я как учительница очень занята была общественной работой. Это работа в агитквартирах, комсомольская работа. Мама занималась воспитанием моих сыновей – я очень благодарна ей.

– Как ее величали?

– Сенденмаа Дыржыевна Шыырап. А самый памятный подарок я получила, по-моему, тоже в восемьдесят седьмом году, тогда я работала секретарем парткома в совхозе “Совтува”: библиотекарь Ондур Людмила прибежала ко мне и говорит: “Для вас передают по радио песни из Афганистана “Аист на крыше” и “Мама”. Только конец я успела услышать: сыновья передавали, поздравляли меня – не знаю даже, как это им удалось. Дома много открыток, рисунков, сочинений их школьных. “Земной поклон матерям”, “Берегите матерей”, такие рисунки хранятся Юрины, Шолбана, Лени подаренные мне на 8 Марта.

– А как вы их на 23 февраля поздравляли?

– Стол накрываю. Подарки недорогие, самое главное – душевное поздравление. Чтобы никому обидно не было, дарила одинаковые сувениры.

– Раньше ведь не было аппаратов диагностики, родители никогда не знали заранее, кто у них родится. Кого вы ждали третьим ребенком в шестьдесят шестом году?

– Ждали, конечно, девочку. Интересная история. В палате со мной оказалась подруга, у нее снова родилась дочь, а у меня – опять сын, третий. Шутили, что поменяемся, а потом даже всерьез подумывали. У тувинцев ведь особенное отношение к детям было: сирота ли, родственник ли, родной или чужой – любят и воспитывают не различая, все будут родные. Ближе к выписке сообщили мужьям, но они оба не согласились и даже возмутились.

– А вы знаете судьбу этой девочки?

– Да и родителей ее вижу до сих пор. А она выросла и оказалась очень высокой, светловолосой.

– Кто предложил имя Шолбан – название утренней звезды?

– Старший сын Леня. В то время только-только появились имена Аяс, Мерген, Шолбан. В Шагонарской больнице Леня в окошко увидел нас и закричал: “Ура! Мой брат тоже будет Шолбаном, как у Ян Саши, разве только у него должен быть брат Шолбан?!”

– Вы помните, как он в первый класс пошел?

– В садик его не брали, потому что уже шесть лет исполнилось, в школу тоже не взяли – еще маленький. Так он в Кызыл-Даге, где мы тогда жили, все дни проводил с большими мальчиками. Рыбачил с ними. Они ему живого пескаря дадут со словами: “Если съешь, будешь плавать как рыба” и кидают его в воду. Бабушка, как только узнала об этом, упросила учительницу принять его в школу в 6 лет. Уставал он на уроках, форма не держится – маленький. Но выдержал, с отличием всегда учился. В 8 классе знаком отличия ЦК ВЛКСМ награждался, на первом курсе в университете тоже этот знак получал.

– А что он любил в детстве?

– Шолбан сказки очень любил слушать, а у нас времени нет, так Юра ему всегда читал. “Дон-Хоожука” этого сколько раз перечитал! (прим: имя главного героя тувинских сказок). Как вечер, начинается Юрино “Шыянам…”. (прим: вводное слово к тувинским сказкам). Так он и пошел в школу. А до школы, мы жили тогда в поселке Чодураа, старший брат Леня все играл в войну и брал его с собой. Делились на армии и “воевали”. Однажды “фашисты” кинули вдогонку камень и попали в Шолбана. Он же маленький был, бежал за всеми, досталось ему – с тех пор остался шрам на голове. А Леня у нас так и стал военным. Еще в школе любил командовать, организовывал ребят на “Орленок”, “Зарницу”. Учителя до сих пор вспоминают, что были в “армии у Лени”. Он всех организует, расставит. Любовь Окчан-ооловна из Арыг-Бажы на юбилее школы вспоминала, как была его “партизаном” – почти час в снегу пролежала. Играли все, и учителя активное участие принимали, сами школьники форму шили, знаки отличия готовили. Такое было время.

– Даром оно не прошло…

– Шолбан в военное суворовское училище захотел после 8 класса поступить. Очень готовился. Мы не позволили, да и мама моя отговорила: что это такое, все военные будут? Братья тоже сказали: кто же рядом с родителями останется? Бабушка в медицинский советовала, но оказалось, что мест уже нет, и тогда он поступил в Уральский университет. В Свердловск уехал один. Приехал в выходные дни: университет закрыт, в гостинице мест нет. Вернулся на вокзал и уснул сидя. Шапку у него украли, часть денег бритвой вырезали, пока спал. Три дня жил на вокзале и только потом устроился в общежитие. Написал письмо, рисунок шутливый сделал: себя, сидящего на вокзале без шапки, без денег. Но потом серьезно: “Мне нравится, буду стараться со всех сторон. За меня не переживайте”.

– Но варенье из дома, переводы и посылки, как и все студенты, наверное, получал?

– Да, помогали мы. А когда женился, стал подрабатывать. Перестал деньги у нас брать – преподавал у-шу.

– Когда же он привел невесту?

– На последнем курсе. Свадьбу провели в Сарыг-Сепе, старшая дочь Чинчи у них родилась в Свердловске. Оба учились, один учится, другой – нянчится, так и закончили вместе с Ларисой свое обучение.

– Сказалось бабушкино воспитание и хозяйственность?

– Да, она учила их всему: доить коров, навоз убирать, свиней, куриц кормить. Огород мы большой держали, картошку сажали и излишки совхозу сдавали в обмен на комбикорм. Обязанности дети сами распределяли: этот пасет, этот доит. Корова наша только Юру к себе подпускала. Мама моя не выносила безделья – следила, чтобы они всегда были заняты. Тогда ведь принято было сдавать по плану веточные корма, все заготавливали организациями, классами. Сыновья собрали и на свой первый заработок сделали бабушке подарок. Купили ей платье и джемпер.

– А Шолбан Валерьевич всегда был такой правильный и строгий с виду, или все же у него были когда-то длинные распущенные волосы, клеши безразмерные, гитара через плечо, какими я помню своих одноклассников того времени, ведь мы почти ровесники?

– Клеши носил. С железками какими-то внизу. Вся школа так ходила. Мы пытались бороться. А длинные волосы никогда не любил – стрижки всегда предпочитает аккуратные. На гитаре играл, пел, “Песенку первоклассника” Аллы Пугачевой всегда пел, даже призы получал. В 8 классе они классом первое место получили на районном смотре. Инсценировку сделали на песню “Халдып ор, чолаачы” (прим: “Мчись, водитель”). Он за рулем – водитель, и с поворотами, с тормозами все изображал, а одноклассницы за ним “едут”.

Классным руководителем у них была Кожакова Алевтина Михайловна в Бурен-Хеме. Шолбан до сих пор с учительницей поддерживает теплые отношения. Она тоже очень повлияла на него, и в учебе, и в становлении. А в спорте у него был тренер Сергей Степанович Кумаажык. В шестом классе первый раз участвовал в соревнованиях по самбо. Помню, в выходной день оторвал меня от стирки, пригласил нас с отцом в школу. Проиграл первую встречу. Подбежал ко мне огорченный, виду не показывает, а голос дрожит, говорит: “Мама, я обязательно выиграю – надо еще лучше тренироваться. Вот увидишь: надо еще месяц заниматься, и я выиграю”. Потом и правда стал побеждать. Грамоты, призы приносил.

– А какие еще были увлечения у сыновей?

– У каждого – собака, просто беда. Неразлучные. В походы их с собой брали, играть уходили с собаками своими. А собачатники приезжали и отстреливали их, пока мальчики в школе. Хвосты потом в сельсовет сдадут и деньги получат. Ради этого убивали. Переживали очень мои сыновья. Мама моя держала всегда кошек. Шолбан с ними возится, за пазухой носит, спать рядом укладывает. Нежный он и в то же время очень упорный, настойчивый.

– Какая еще черта его отличала?

– Уважал народные традиции. Всегда интересовался, почему такие названия у перевалов, почему так назвали эту гору, ту реку, а почему судили моего дедушку? Про репрессии мы тогда боялись объяснять, осторожно я ему рассказывала, что дедушка мой был ламой и отец был ламой, запретили им жить среди людей, врачеванием заниматься. Дедушка мой умер в 97 лет, когда я училась в 7 классе. Звали его в простонародье “Бурган Ловун из Хендерге”, настоящее имя Лопсан Кандан. А его сын, мой отец, тоже попал под репрессии, был осужден. Его звали Шыырап Долаан Долаанович – до репрессии Долаан Кандановичем был, потом имя поменяли, как и все. В Хондергее есть место Даш-Оваа. Там они работали, а мы с семьей сейчас там бываем, обряды соблюдаем.

– Вас, как мать, беспокоит участие сына в выборах?

– Конечно. Столько проблем накопилось, никому без помощи народа их не решить. Мы все переживаем за него. Но верим. Мой отец и дед всегда говорили, что в самые тяжелые годы жизни думали о будущем и всегда молились и будут молиться за наших детей.