Денежный перевод с того света

Марии Яковлевне Горбуновой (в деви­честве Казак) в сентябре 2001 года ис­полнился 81 год.

Работать она начала в далеком 1938 году. Ее трудовой стаж 50 с лишним лет. Мария – латышка. А в Сибири она оказалась потому, что еще при царе родителей ее отца сослали в Сибирь, на каторгу. Отец Марии, Яков Иванович (на снимке), маленьким был привезен в село Нижние Буланки Крас­ноярского края. Тогда много ссыльных латышских семей здесь по­селилось.

Из своего далекого детства Мария запомнила, как в один из дней в их доме собралось много людей, но, несмотря на многолюдье, в доме стояла гробовая тишина. Отец держал ее на руках. По его щекам текли слезы. Маруся, заме­тив это, тоже заплакала.

– Марусенька, почему ты пла­чешь? – спросила сердобольная ста­рушка, стоящая рядом.

– Папа плачет, и я плачу, – ответила девочка.

Женщины, стоящие вокруг, за­шепта­лись: «Дитя малое, разве понимает она, что ее маму хо­ронят!»

Отец Маруси Яков Ивано­вич Казак был образованным человеком. Ему до­во­дилось бывать и в Иркутске, и в Крас­ноярске, и в Туве. А в селе Нижние Буланки он работал лесником. В теплое время года отец брал Марусю и старшего сына Петра с собой в лес и на покос. Факти­чески до­ченьку свою он сам вынянчил: жена после родов слегла, потом умерла.

Хороня жену, Яков Ивано­вич не­вольно подумал: «Хоть на золотой женись, все равно родной матерью моим детям не станет».

Через год сосватал Яков Ива­нович в другом селе женщину. Приехал за нею вместе с Марусей. Сосватанная жен­щина поджарила яиц, налила в глиняный самодельный бокал молока и придви­нула все это к девочке, сидящей рядом с отцом за столом.

Маруся возмутилась: «Не буду я из такой черепушки пить! Не буду!» Хозяйка, смутившись, перелила молоко в алю­миниевую кружку.

Поехали все трое домой, в дом Яко­ва. Едут, телега на рытвинах тря­сется, конь в такт шагам мотает гривастой головой. Кругом теплынь разливается. Тут у Маруси возьми да и развяжись шнурок на ботиночке. Дарья, так звали сосватанную женщину, наклонилась к девочке, пытаясь за­вязать шнурок, а та и говорит: «Нельзя, не надо! Пусть папа завяжет… Только папа».

Приехали они в село. Яков Иванович достал из сундука детское платье и сказал:

– Доча, сейчас на тебя мама платье новое наденет и косы тебе заплетет.

– Эта тетя – мама? Нет, нет! Я не хочу чужой мамы! Не хо-чу! – и, заплакав, Маруся убежала на улицу.

Яков Иванович, вздохнув, развел руками и сказал:

– Возвращайся, Дарья, в свое село, пока никто не знает, что мы решили сойтись. Я тебя отвезу… Видишь, дочка не признает тебя…

Как-то на од­ном деревенском гу­лянье отец и го­ворит Марусе:

– Дочка, возь­мем вон ту тетю к нам в мамы?

– Такую тол­с­тую! Нет, нет папа. Не надо нам ее.

– Ну, ладно… Толь­ко знаешь, до­ча, у всех мамы есть, а у нас нет, – только и сказал отец.

Закончила Ма­руся семилетку. Кол­хозное на­чаль­ство направило ее на кур­сы радистов в село Моторское. Привез Яков Ива­нович дочку в Моторское, при­няли ее на учебу, а она при прощании с отцом посередине улицы распла­калась.

– Ты не хочешь здесь учиться? – спросил отец.

– Хочу, только не хочу, чтобы ты уезжал от меня.

– Доча, ты здесь учиться не вечно будешь, закончишь курсы и вернешься домой. Гляди, вон из окон школы на нас люди смотрят. Еще подумают, что ты ревушка-коровушка. Не реви… Не на век же мы расстаемся…

А оказалось, что расстались они навсегда…

Закончилась учеба. Приехал за Марусей ее брат Петр.

– Почему ты приехал за мной, а не папа? – удивилась Маруся.

– Некогда ему, – хмуро ответил брат.

При­ехали домой. Маруся бегом в ог­раду кину­лась. Собака с ра­дост­ным лаем бросилась к девушке. До­ма кошка приластилась к Ма­ру­сеньке.

– А где папа? Почему он меня не встречает? – спросила Маруся, – собака встречает, кошка встречает, а папа нет… Где он?

– Марусенька, ты только не реви… Дело в том…

– Где папа? Где мой папа?

– Маруся, нашего папу 5 декабря прошлого года арестовали.

– Почему арестовали? Почему?

– В тот день 30 мужиков из нашего села арестовали. А потом еще не­сколько раз наезжали НКВДшники… И в общем из села увезли 80 человек. Папа говорил: «Петр, я скоро вернусь, я никакой вины за собой не имею. До Каратуза доведут, разберутся и домой отпустят». А тебе он не велел сообщать о случив­шимся: «Она еще возьмет да учебу бросит».

Мария засобиралась в дорогу.

– Ты куда это? – спросил брат.

– В Каратуз, за папой…

– Марусенька, не блажи… От папы ни одной строчки не было. И от других мужиков тоже…

Тут в дом вошел председатель колхоза, сказал:

– Коня я у вас в колхоз забираю.

– Коня папа на заработанные у государства деньги купил. Папа ведь не колхозник.

– У-у, дочь троцкиста, вся в отца пошла. Он враг народа и ты такая же!

– Ты сам троцкист! Ты сам враг народа! А наш папа хороший! – запла­кала Маруся.

Председатель, разозлившись, сказал: «Такая радистка мне в колхозе не нужна. Уматывай на все четыре стороны».

«Дядя Платон, если вас арестуют, ваша Лена тоже будет дочь троцкиста?» – спросила девчонка.

Ничего не ответил на это пред­седатель… Коня, телегу и сани у ребят отобрали.

А вскоре арестовали и председателя колхоза. Когда его вели к машине, глаза Марии и председателя встретились. Мария невольно пожалела его: «Теперь и твоих детей, дядя Платон, кто-нибудь недобрый назовет троцкистами и вра­гами народа».

Мария из род­­ного села ре­ши­ла пойти в рай­онный центр, в Ка­ратуз. Там жила сродная сестра Ма­рии, она рабо­тала ассис­тентом в аптеке. «По­про­шусь в аптеку, на любую работу», – подумала Мария.

Собираясь в дорогу, она хватилась своей прозрачной копилки, давным-давно подаренной ей отцом. В копилке хранились се­реб­ря­ные рубли. Отец, бы­вало, шутил: «Это, Ма­рия, твое при­даное».

– Петр, а где моя копилка?

– Твою копилку тоже арестовали и увезли вместе с па­пой. Папа упросил оставить копилку. Но тот, что командовал НКВДшниками, ска­зал: «Приобщить копилку к делу, как вещественное доказательство бур­жуазных замашек арестованного».

Отправилась Мария в Каратуз, до которого было 40 километров, пешком. Дорог перед нею расстилалось много, а какая вела в районный центр – не знала Мария. Села она на обочине дороги и заревела: «Папа, папа мне без тебя плохо…»

Ветер осушил слезы сироты, огля­де­лась она кругом: лес зеленеет, а вда­ли сияют горы. О них отец говорил: «За эти­ми синими гора­ми есть город Крас­ный. Я в молодости, еще до женитьбы, ра­ботал на строи­тельстве Усинского трак­та. В той диковинной ту­винской зем­ле растет удивительный кус­тарник. Яго­ды его густо облепливают каж­дую ве­точку. И зовут эту ягоду об­ле­пиха. Я как-то раз заболел, так поел той ягоды – и к утру стал здо­ров. В той земле жи­вут доб­рые лю­ди».

Воспоминания об отце успокоили Ма­рию, а природная смет­ливость под­сказала: «Иди той до­рогой, которая сильнее проторена и боль­ше изъезже­на». По этой дороге и до­шла Мария до районного центра. А там приняли ее уче­ницей в аптеку. Смыш­леной оказа­лась но­венькая.

Не­да­ром она успешно за­кон­чила ла­тыш­скую семилетку: зна­­ние ла­тин­ского язы­ка очень приго­дилось ей. Спустя пол­го­да Мария стала работать ас­­систен­том. Она са­мостоя­тельно по ре­цептам врачей изготовляла ле­кар­ства.

«Мне очень нравилась моя работа. Я была такая счастливая, что помогала людям не болеть. И я считала, что единственное счастье на Земле – работа в аптеке», – признается Мария Яков­левна.

В 1951 году приехала Мария, выйдя уже замуж и имея троих детей, в Кызыл. Сюда ей посоветовал переехать брат Петр: «В Кызыле и для мужа твоего, и для тебя работа найдется». Да и слова отца о доброй тувинской земле вспом­нились.

Поехала с ними в Кызыл и баба Лиза – безродная старушка, которая встре­тилась ей в Каратузе и стала нянчить ее детей. И хотя дети уже не нуждались в няньке, Мария взяла с собой бабу Лизу, не бросила одну. «Я старых людей почитала. И всегда прислушивалась к слову бабы Лизы», – тепло говорит Мария. Баба Лиза в тепле и в достатке дожила в семье Марии до 86 лет. Умеет Мария быть благодарной за добро, сделанное ей другими.

Да, судьбы наши людские неиспо­ве­димы, но доброту сеет каждый человек сам или не сеет, но тоже сам...

До 1956 года работала Мария фарма­цевтом в аптеке № 1. В 1956 году предложили ей поехать в Крас­ноярск, на курсы оптического дела.

А 1 января 1957 года при аптеке №19 (что была около воинской части) откры­лась первая оптическая мастер­ская в Кызыле. Мария Яковлевна за­помнила на всю жизнь свой первый рабочий день в аптеке и своего первого клиента. Им оказался геолог. Одно стекло у его очков было разбито. Мария имела полное право отказаться от заказа, ведь соот­ветствующего оборудо­вания нет. Но ей очень хотелось помочь человеку. «Я руками отщипала стекло и выполнила заказ. Я всегда старалась помочь людям», – говорит Мария.

– Мария Яковлевна, а сейчас вас, ветерана оптики, не забывают? – интересуюсь я.

– Нет, не забывают, помнят. Вот к 80-летию Тувинской Народной Республики заместитель директора оптики города Кызыла Светлана Сергеевна Чуйкова поздравила меня, как перво­откры­вателя оптического дела в Туве, с праздником и вручила де­неж­­ную пре­мию. Мне очень дорого то, что в оптике помнят и чтут меня, – отве­тила Мария.

Живет Ма­рия в своем доме, окружен­ном прекрас­ным садом и цветни­ком. В доме, который стро­ила она са­ма, своими руками.

Муж ее, ра­ботая авто­ин­спектором, не мог устоять про­тив под­но­шений пол­лит­рой: домой он возвращался всег­да только пьяный. Марии пришлось раз­вестись с мужем. При разводе судья предложил Марии подать документы на алименты – на троих детей. Но Мария не стала этого делать.

Одна, без мужа, принялась она достраивать дом, в котором, были лишь стены да крыша. Перво-наперво застла­ла потолок досками. Семья стала спать на чердаке. По вечерам и ночам, вер­нувшись с работы, Мария обивала по­толок и стены дранкой: стро­гала ручным фу­ганком доски для пола. Когда достроила дом, стала Мария вытаскивать с огорода камни-булыжники и сажать в при­возную землю яб­лони, сливу, малину.

Сегодня прекрасный пло­до­носящий сад Марии и цвет­ник, в котором более ста наименований цветов, чарует взгляд. Среди цветов – и розы, и гла­диолусы, и многолетние зимующие флоксы, и астры, до поздней осени радующие душу и глаза, малину...

Мария сама управляется со своим хозяйством. Правда, тяжелую работу помогают ей выполнять добрые знако­мые. К Марии идут за букетами и соседи, и знакомые, она никому не отказывает.

Некоторые из нас, бывает, и в 50 лет перестают физически и умственно трудиться. А вот Мария считает, что железо закаляется в огне, а человек – в труде.

Когда кто-либо советует Марии Яковлевне обменять свой дом на благоустроенную квартиру, она говорит: «Да как же я буду жить без этого сада, без этой красоты?»

С начала перестройки принялась Ма­рия Яковлевна узнавать о судьбе отца. Из Красноярска на ее запрос ответили, что ее отец был арестован 5 декабря 1937 года, а 2 февраля 1938 года – рас­стрелян. Пришел и документ о его реабилитации. В свидетельстве о смерти написано: причина смерти Якова Ивановича Казак – расстрел. Да разве причина смерти Якова Ивановича в этом? Нет, причина его смерти – беззаконие и политический разгул того времени. Тогда из 80 человек, аресто­ванных энкаведешниками, ни один человек не вернулся в село…

В 1990 году в качестве возмещения материального ущерба выслали Марии Яковлевне из Красноярска за те се­ребряные рубли папиного приданого, что с копилкой были забраны в НКВД, 1231 рубль 79 копеек. Надо признать, что хоть и выполняли те энкаведешники дьяволь­скую работу, но честными были они: не позарились на чужие деньги.

Мария, конечно, понимала, что эти деньги посланы от государства, но ей все казалось, что их ей послал отец. Купив памятные подарки своим взрослым детям и внуку, которого она растила и воспитывала с малолетства, Мария сказала: «Это мой папа, ваш дед и прадед послал нам подарок».

Вот и получилось, что денежный перевод Марии пришел с того света.

А брат Марии Петр, работавший началь­ником Целинстроя в Минусинске, умер в 1970 году, так и не узнав о судьбе отца и о том, что он реабилитирован.

Мария Яковлевна мудра, добра и энер­гична. Ее принципы-правила: «Гос­поди и люди, помогите выжить и ребенку, и щененку, и котенку». И еще: «Ищи счастья другим – и себе най­дешь».

Фотоколлаж

Виталия ШАЙФУЛИНА.

(«Центр Азии» № 44,

26 октября 2001 года)

ПРОШЛО ВРЕМЯ...

13 июля 2003 года Марии Яковлевне, наконец, назначили пенсию за расстрелянного отца – 96 рублей ежемесячно. С 1 января 2005 года эта пенсия увеличилась – 491 рубль.

Мария Яковлевна живет одна: погибли и сын, и любимый внук, которого она вырастила. Добрые соседи не оставляют своим внимание женщину, которая всегда старалась сделать всем добро. Она продолжает ухаживать за своими цветами, маленьким садом и огородом. А выращенное никогда не продает – только отдает людям.

В свои 85 лет Мария Яковлевна продолжает повторять отцовский наказ: «Ищи счастья другим – и себе найдешь».