Егор Чистяков: Мне не интересны проблемы сверстников: где взять денег на бутылку, где выпить, где “забить”

18 марта в муздрамтеатре газета “Центр Азии” проводила Бал “Человек года. Че­ловек века”, посвященный 9-летию газеты. Много раз в этот вечер в зале звучали аплодисменты. Бурю восторгов вызвало и появление на сцене молодого куль­туриста, Егора Чистякова, который, скинув плащ и играя мускулами, показал надпись на своем теле: “Центр Азии” – это голая прав­да”. Сейчас Егор стал своеоб­разным сим­волом “голой правды” на стра­ницах “Центра Азии”.

С Егором мы познакомились еще когда были совсем детьми и жили в живописном Тоджинском районе. Я знала, что он зани­ма­ется культуриз­мом, учится на физмате Ту­винского госуниверситета, но не ожидала, что большую часть нашего раз­го­вора займет тема далекая от спор­та, студен­чества и мо­лодежи.

– Егор, как получилось, что ты стал симво­лизировать “голую прав­ду” на стра­ницах “ЦА”?

– Получилось это со­вер­шенно случайно. Ког­да газета гото­вилась к Балу “Чело­век го­да. Человек века”, Ирина Ондар хозяй­ка театра “Балет и мода”, пригласила меня прийти на ре­петицию. Я должен был тан­цевать танго, но этот номер стоял в кон­це программы, а я не смог остаться. Мог сделать то, что нахо­дится в начале програм­­мы. Так стал симво­лизировать “го­лую правду”.

– Ну, а в театр Ирины Ондар “Балет и мода” ты как попал?

– Благодаря своей подруге Татьяне Ан­дрияно­вой. Это тоже произошло совер­шен­­­но случай­но. Сначала Таня ходила туда одна. Од­нажды Ири­на устраивала ве­чер, сказала девушкам, при­вести парней для танцев. Таня привела меня.

– Как ты отдыхаешь?

– Сейчас вместе с Таней ходим в качалку (атлетический зал). Занятие спортом я и счи­таю от­дыхом.

– Как долго ты занимаешься куль­туриз­мом?

– Заниматься я начал еще в школе, где-то с 13-14 лет, ходил в первую школу, полго­да за­ни­мался без всякой системы. Потом туда пришел мой тренер, Евгений Черногривов, у не­го я тре­нировался несколько лет, если быть точным, три года. Тренировался со штан­гой, классика: рывок и толчок. Потом поступил в ТГУ на физмат и на втором се­мес­тре забро­сил занятия в атлетичес­ком зале, дол­го не занимался, вернее, занимался не сис­тема­тичес­ки: то бросал, то снова на­чи­нал. В институте сильно “загружали”, не хва­­та­ло вре­­­мени. Сей­час снова начал за­нимать­ся.

– Как у тебя обстоят дела с вред­ными привычками?

– Да, я не курю, можно ска­зать, совсем не пью.

– Принципиально?

– Насчет курения, я не пе­реношу табач­ного запаха, а насчет выпивки, просто не понимаю таких приколов: повеселишься ты два часа на мутную голову, потом она болит.

– Часто люди пристра­ща­ются к выпивке и сигаретам, где-то, в под­ростковом возрас­те. Тебя в это вре­мя не тянуло “по­ба­ло­ваться” со сверст­ни­ками?

– В это время я как раз начал заниматься штангой. Потом меня очень хорошо воспитал отец. С самого раннего детства он го­ворил мне, что вредно, что нет, чего не нужно делать, объяснял, какими легкие становятся у ку­рильщика. Немного позже я еще раз в этом убедился на примере своих друзей. Допустим, раньше они не курили, потом закурили. Через год они еще могут бросить, через два уже нет – постепенно так это все затягивает человека. Все это я наблюдал, и не раз.

– Расскажи о своих родителях.

– Когда я родился, мои ро­дители Эду­ард Чистяков и Га­лина Шамина, жили в Усть-Эле­гесте. Уже на третий день после рождения отец увез меня на озеро Азас. До семи лет я рос с ма­­терью, с отцом и с сестрой Светланой в Черби, за­кон­чил там первый класс. По­том между родителями про­и­зошла ссора, и меня стал вос­пи­тывать отец. Мы с отцом пе­реехали в Тоджинский район, жили в по­сел­ке Салдам, прожили год, переехали на Ал­тай, жили в поселке городского типа Турочак, то­же прожили год, снова вер­нулись в Тод­жин­ский район, только жили уже в Тоора-Хе­ме, опять год. Я переехал в Кызыл, жил у своей тети, немного позже мы с отцом купи­ли свой дом, где я сейчас и живу.

– Культуризмом ты стал за­ни­маться, когда приехал в Кы­зыл, а до этого чем-нибудь занимался?

– С восьми лет занимался боксом. Тогда мы еще жили в Салдаме. Продолжил за­ни­мать­­ся в Алтае, затем в Тоора-Хеме. По­том нас обворо­вали, украли перчатки. Так я пе­ре­­­стал за­ниматься боксом, увлекся фут­болом. Ког­да приехал в Кы­зыл, полгода не зани­­мал­­­­­­­ся ничем. Тогда отец сказал: “Надо тебя ку­да-то устраивать, вот в первой школе есть “ка­­чок”. Так я стал заниматься культу­риз­мом. И довольно успешно. В своем весе выпол­нял второй взрослый раз­ряд. Даже за­ни­­­­­мал места: в 1997 году стал в Шагона­ре чем­­­пионом рес­публики по двоеборью (рывок, тол­чок – клас­сика), через год занял второе мес­то по трое­борью (жим, приседа­ние, тяга). Не­долго зани­мался каратэ, тоже в первой школе.

– Ты жил в разных мес­тах, ка­кое из них ты счи­таешь сво­им до­мом?

– Азас. Это место мне ближе всего. Пото­му что я хоть и все время переезжал, но на Азасе проводил каждое лето. Отец почти 30 лет был директором турбазы.

– Сейчас не скучаешь по тем местам?

– Сейчас... Есть очень похожее место за Саянами, в Курганском районе Краснояр­ского края, озеро Тиберкуль. На берегу этого озера живет Виссарион вместе со сво­ими учениками. Другие его по­следователи живут в близ­ле­жа­щих поселках: Мо­жа­ровке, Пет­ро­паловке, Че­рем­шанке и других. Там же живет теперь и мой отец в поселке Черем­шанка. И если на Азасе сейчас все разбито, то там, наоборот, все рождается.

– Что там рождается?

– Там совершенно другие лю­ди, совер­шенно другие раз­говоры. Все дружелюбны, там деньги не имеют смысла, ими пользу­ют­ся, пока в этом есть необходимость, но стараются, в основном, жить без денег. Там все живут как од­на семья. Если де­ти уходят ку­да-то с но­че­вой и при­том­­ да­леко от до­ма, то роди­те­ли не во­­л­­ну­ют­ся за них.

– Какой ко­ш­мар, а если с деть­ми что-то­ случится?

– С ними ни­чего не слу­чит­ся, просто они остались ноче­вать в дру­­­­­гом доме. Своим бе­с­по­кой­ством родители бы то­ль­­ко ме­ша­ли им, а ес­ли с ре­бенком дей­ствительно что-то случится, то родители обя­за­тельно это по­чувствуют. Люди там чув­ствуют и понимают все го­раздо лучше, чем здесь. Иногда, бывает, тебе что-то очень нужно, смотришь, кто-нибудь тебе это принесет и говорит: “Я по­чув­­ствовал, что вы в этом ну­жда­етесь”.

Когда приезжаешь в деревню, видишь запустение, все разваливается, а там, наоборот, дома строятся новые и не­обыч­ные, как в сказке. Все дома с гребешками, с пе­тушками, раз­украшенные. Даже туалеты не­обычно по­стро­ены. Висса­рион живет на горе, возле озера Ти­бер­куль, там строится Город Солнца. Виссариона я тоже видел и слушал. Вряд ли кто-то еще сможет сказать, как он.

– Бывший ми­ли­­ци­онер Сер­гей То­ро­п теперь называет се­бя Хри­стом во втором при­шествии – Виссарионом. Как твой отец познако­мился с ним?

– Виссарион как-то приезжал в Туву, выступал в Доме на­родного твор­­чества. Отец тогда занимал­ся коммерцией. Как-то случайно он ока­зал­ся возле ДНТ и увидел Висса­ри­она. Потом уже ему рассказали, кто это такой. Его просто пора­зи­ло уди­ви­тель­ное сходство Вис­са­риона с Ису­­сом. После того у него и начались не­прият­ности. Он сов­сем за­бро­сил ком­­мерцию, потом уехал за Саяны. Вот уже два года он живет в Черем­шанке.

– Расскажи о тех пере­ме­нах, которые произошли с от­цом после его знакомства с Вис­­­са­рионом.

– Сейчас у него понятия о жизни совер­шенно другие. Он стал крепче физи­чес­ки и духовно. Если раньше в разговоре с дру­зья­ми он допускал иногда не­лите­ра­тур­­ные слова, то теперь совсем не матерится.

– Я слышала, что когда уезжал отец, решался вопрос и о твоем отъезде. Почему ты не поехал?

– Я езжу туда каждое лето. А совсем уе­хать с отцом я не мог, ведь я учусь в уни­верситете – нуж­но сначала доучиться, а по­том – посмотрим.

– То есть ты не исключаешь воз­можность того, что со вре­менем бу­дешь жить на берегу озера Тибер­куль?

– Естественно. Я сам ве­ру­ющий человек.

– Неужели ты веришь, что Вис­сарион – это Иисус?

– Возможно, многие меня не поймут, но я верю Виссариону. Впервые он появлялся еще две тысячи лет назад в образе Христа. Христос, как и Виссарион, тоже говорил, что религия только одна.

– Что проповедует Виссарион?

– Единую религию. Сейчас наступает крити­ческий момент, когда человечество по инерции движется в пропасть. Виссарион дает ниточку, тропку, которая отворачивает от этой пропасти.

– Но ведь все секты про­по­веду­ют то же самое: конец света, спа­се­ние для избранных и т. п. В конце кон­цов, мир стоит на месте, а люди, попав­шие в секту, ог­раблены, обма­ну­ты, и это в луч­шем случае, хоро­шо, если они во­обще остаются жи­вы.

– Да, все это я читал и знаю. Все эти секты, эти религии от­рицают другие рели­гии, счи­тают себя истинной. А истина только одна. Должна быть одна религия, а не мил­лион, как сейчас. Виссарион же не отри­цает ни одну из них. Единая религия в том и заключается, что объе­ди­няет все четыре основные. Он говорит, что изначально было четыре религии: христиан­ство, буд­дизм, ис­лам и индуизм. На самом деле это одна ре­лигия. Просто в начале челове­чест­во не мог­ло понять истину, и поэтому одну раз­били на части, чтобы лучше понять. А сей­час настало время, когда надо ее объединить.

– А о секте или о движении Висса­ри­она ты что-нибудь читал? Могу про­ци­тировать тебе не­сколько строк из хакасских и россий­ских га­зет: “...что такое жизнь по Послед­нему за­ве­ту. Подъем в 6 утра, затем работа по дому и на огороде. Зав­трак в 12, при этом из рациона ис­клю­ча­ются мясо, мо­ло­ко, са­хар, яй­ца, лю­бое масло. Мож­но кру­пы, ово­щи. Вто­рой при­ем пищи, он же по­след­ний, – в 6 вечера. У одной моло­дой семьи, при­ехавшей из Ка­зани, ре­бенок до двух лет не вставал на нож­ки от та­кой пищи. Умерли двое маль­чишек, объев­шись халвы, куплен­ной украдкой от родите­лей”. В ста­тьях гово­рится о том, что мно­гие лю­ди находятся там из-за безвыходного по­­­ло­жения. Они принес­ли в общую ко­­­пил­ку все свои сбере­женья, а сейчас они ни с чем.

– А кто заставляет их что-то продавать или отдавать. Они могут просто приехать по­смот­реть, пожить, если не по­нравится, уехать. Там такая жизнь, что деньги прос­то не имеют смыс­ла. У виссарионовцев нет ни­ка­ких взносов, пожертвований и т. д. Другое де­ло, если человек при­ехал, сам обустроился, у него остались еще деньги, и он видит, что ря­дом кто-то нуждается, как говорится, без штанов сидит – конечно, он ему поможет. Так иногда и получается: приедут, все разда­дут и сами “без штанов” остаются. Но то, что они раздают свои деньги, это только их же­­лание – их никто не заставляет.

Что касается двухразового пи­тания, та­ко­го нет – я сам тому свидетель. Там столько при­хо­дится ра­бо­тать, что два раза питаться просто невозмож­но. Виссарион действи­тель­но ре­ко­мендует не есть до обеда, но это свя­зано не с религией, а со здо­ровьем человека, это можно про­читать где-нибудь и в статье об оздоро­вительной медицине. Есть можно столько, сколько хочешь. Виссарион говорит, что много есть вредно: “Я сам ем два раза в день, если вы хотите, то ешьте тоже так”. Он никого не при­нуждает. Мясо дей­ст­ви­тель­но запрещается. Но, опять же, как это делается. Виссарион говорит: “Я не ем, но если хотите, ешьте”. Живут же вегетарианцы без мяса и доволь­но хорошо живут. Там много раз­но­образной пи­щи, чего только у них в огороде не растет. У нас, на­пример, посажен один сорт ка­пусты – там их штук двад­цать в одном огороде, в другом еще что-то. На­пример, у нас с отцом тоже первое время были про­бле­мы с пищей, у нас не было ни дома, ни огорода, летом жили в палатке, ходили в тай­гу, топором про­рубали тропу к Ти­бер­ку­лю. И люди просто приносили нам огур­цы, помидоры, хлеб. Так что на­прасно хают виссарионовцев. Я там жил, видел их жизнь, пусть другие по­живут, посмотрят.

К приезжим вис­са­ри­о­нов­цы относятся до­­­вольно друже­любно, и, если вам негде пе­ре­ночевать, вы можете по­проситься в лю­бой дом, без при­чины – вам не откажут. Хотя лю­ди там живут со всей страны, все разные: кто-то может оказаться и не очень госте­при­­­­­­имным, но та­ких меньшинство.

Вообще, ко­­неч­но, люди там очень разные. Приезжают из Москвы, из других больших городов и мно­­г­ие даже не знают, как кар­тошка растет, то­­­пора ни разу в руках не дер­­жали. Были и у нас такие гости. Од­наж­ды сидели ве­че­ром, отец отправил им сморо­ди­ны в огороде на чай нарвать, а они спра­ши­ва­ют: “А как она выглядит”? Там люди учат­ся жить. А здесь по­стоянно су­етятся, бегают, все­гда хму­рые, сонные. Там все со­вер­шенно по-друго­у: там все тебе улы­баются, идешь по улице, со все­ми здоро­ваешься, с тобой все здо­рова­ют­­ся.

– В Кызыле ты тоже при­дер­живаешься диеты?

– Да, конечно. Мясо не ем, рыбу не ем, то есть все животного происхождения. Что каса­ется яиц, то я их с детства терпеть не мог.

– Виссарионовцы и прос­тые жи­тели живут в одной деревне?

– Да, естественно. Поэтому информация, которая дается в газетах, может быть иска­же­на местными жителями.

– Почему местные не лю­бят вис­сари­оновцев, ведь, по твоим словам, они та­­кие добрые, хо­рошие, при­вет­­ливые, дру­же­люб­ные.

– Вот это их и страшит. Они не понимают, почему вис­са­ри­о­нов­цы такие. Хотя ма­лень­кие мест­ные ребятиш­ки, на­оборот, стремятся к вис­са­ри­оновцам. А взрослые ворчат на них: “Не лезь­те к ним – они в секте!” Что каса­ется школ, то раньше де­ти были вынуждены учиться в мест­­ных школах, теперь по­стро­или свою школу, по­яви­лись учи­теля. Учителя очень­ хорошие, мож­но ска­зать, со всей стра­ны. Детей ста­ра­ются учить по са­мым но­вым про­грам­мам, что­бы они вы­росли все­сто­рон­не раз­ви­тыми.

– Многие верующие при­ез­жают с не­со­вер­шен­­но­лет­ними деть­ми. Де­ти вы­рас­та­ют, им нужно у­чить­­ся даль­­­­­­­­ше. Для этого нуж­­ны день­ги. Роди­тели не ра­­­бо­та­ют. Факти­чес­ки они не ос­тавляют пра­ва вы­­­бо­ра своим де­тям.

– Этот вопрос в данное время решается. И, думаю, они найдут выход из поло­же­ния. Возможно, построят свой уни­верситет. А с дру­гой стороны, высшее образование там не так необходимо, как здесь. Из ре­бенка и так мо­гут сделать в не­котором роде про­фессио­нала, он может получить специализацию.

– Почему тогда ты остался полу­чать выс­шее образование?

– Остался, потому что к тому времени я уже поступил и учился – не бро­сать же все, нужно до­учить­ся. Закончу универ­ситет и, может быть, поеду туда пре­подавать.

– А как ты отно­сишься к тому, что в общине Висса­риона ве­ру­ющим не разрешают по­се­щать больницу?

– Во-первых, посещать боль­ницу не за­пре­щается. А во-вто­рых, человеческое тело ус­троено так, что оно может излечить само себя. Просто человек по своей глупости отор­вал­ся от природы и забыл многое из того, что умел. Потом в тайге много трав, ко­торые по­лучше всяких ле­ка­рств. К этому мнению, между прочим, скло­няется и современная ме­дицина. Вот и Виссарион ре­комендует пользоваться этими средствами. Потом, ведь даже мысль, не то что слово, ма­те­риальна, причем она превра­щается в отрица­тель­ную энер­гию, которая никуда не ис­чезает, а оста­ется возле Земли, возле че­ловека. И в том мес­­те, где больше скопляется этой от­ри­ца­тель­ной энер­гии, и слу­чаются раз­личные ка­та­­клиз­мы, болезни. Все это я дей­ствительно наблюдал. Вот сде­лаешь, к при­меру, что-нибудь хорошее, тебе это хорошее и возвра­щается от других людей. И тут же другой пример: по­думаешь плохо, или скажешь что-нибудь от­ри­ца­тель­ное, тут же идешь и что-нибудь упадет тебе на голову, или спот­кнешься, или еще что-нибудь. Вот тебе и подс­казка: непра­вильно сделал, непра­вильно подумал. Могу привести яркий пример: ле­том, когда стро­или с отцом дом, я сидел на срубе, рубил брев­но и что-то подумал отри­ца­тельное, тут же приле­тела щеп­ка по лбу. Сразу понял: “Неп­равильно по­думал”. Как только это понял, дальше рублю, больше ни одной щепки не прилетело.

– Можно задам тебе нескром­ный вопрос: на какие сред­ства ты сейчас живешь?

– На средства от случайных подработок. Хо­рошо, когда есть стипендия, еще делим с отцом его пенсию.

– Сейчас ты студент че­т­верто­го курса, у тебя уже есть какие-то пла­­ны, чем собира­ешься занимать­ся дальше?

– Точно еще не знаю. Ко­нечно, нужно бу­дет искать ра­боту. После университета мо­гут заб­рать в армию. Но сегод­няш­няя армия остав­ляет желать луч­шего, и де­лать там со­вер­шен­но нечего. Там только забудутся все знания, которые были получены в уни­вер­ситете. Чтобы не идти в ар­мию, я могу быть учи­те­лем в сельской школе. Еще один хо­ро­ший по­вод пое­хать к Ти­бер­кулю – самый при­ем­­лемый ва­риант. Второй вариант – пой­ду в армию.

– Здесь тебе интересно со своими сверст­никами?

– Да, интересно. Но интересно в каком смыс­ле. Поговорить, послушать, занимать­ся общим делом, решать общие проблемы, куль­турно проводить время. А вот проблемы, где де­нег взять на бутылку, где выпить, где “за­бить” – это совсем неин­те­ресно.

– Как ты думаешь, кро­­ме того, чтобы пить, нар­ко­манить или ид­­ти в секту у моло­дежи есть третий путь?

– Конечно, есть. Ведь мно­гие (не только я) не пьют, не курят, просто живут, зани­ма­ются своим делом и вовсе не вступают ни в какие секты.

– Мне кажется, та­ких – мень­шин­ство, а боль­­­шин­ство пьет и не имеет никакой цели в жиз­ни.

– Раньше были различ­ные пионерские орга­ни­зации, где труд почитался превыше всего. Сей­час труд многие вос­п­ри­нимают даже как что-то по­стыдное. Детьми, моло­де­жью ни­кто не зани­мается. Они ходят по улицам никем и ничем не занятые. Сейчас есть разные круж­ки, но их мало, ра­ботают они теперь как-то не­активно, и еще все это плат­ное, а сейчас не каждый может себе это позво­лить. Еще одной причи­ной пьянства моло­дежи может быть то, что они просто копируют своих роди­телей.

– А как относится Таня к твоему наме­рению поселиться возле Тибер­куля?

– Она, конечно, против. Хотя с дру­гой стороны она и говорит, что не против по­жить в деревне, козочку хо­чет за­вести. Ну, а по­том мое реше­ние поселиться там еще не окон­чательно – может быть еще что-то и из­ме­нит­ся.

– Что должно из­ме­нить­­ся, чтобы ты ос­тал­­ся?

– Должен измениться я сам, мои убеж­де­ния, жизнь и вообще что угодно.

Фото:

2. Егор и Танечка, которая мечтает завести козочку.

3. На показательных выступлениях в Муздрамтеатре. 1997 год.

4. В гостях родной сестры Светы. Кызыл. 1999 год.

5. Братья. На дне рождения сродного брата Мунира. 9 марта 1996 года.

6. Егор завоевал второе место на соревнованиях по тяжелой атлетике. Троеборие. 9 мая 1998 года.