Севьян Вайнштейн: Эта прекрасная и загадочная Тува. Полвека путешествий и открытий

Севьян Израилевич Вайнштейн – легендарный ученый-этнограф, известный в нашей стране и далеко за ее пределами.

Доктор исторических наук, профессор, ведущий научный сотрудник Института этнологии и антропологии им. М. Миклухо-Маклая Российской Академии наук, автор около 300 научных публикаций, из которых свыше 30 переведены на иностранные языки. В 1996 году в биографическом справочнике выдающихся людей Международного биографического Центра Кембриджа ему была посвящена специальная статья.

Но более всего это имя значимо для маленькой республики в центре Азии, ведь именно работа в Туве и о Туве стала делом всей жизни Севьяна Вайнштейна, удостоенного почетного звания “Заслуженный деятель науки Тувы” и именно здесь нашедшего свое семейное счастье.

Мы беседуем у него дома в Москве, в комнате, похожей на маленький музей. На сте­нах висят картины c тувинским пейзажем, написанные самим ученым во время этнографических экспедиций, на полках расстав­ле­ны всевоз­можные экзотические предметы культов и произведения прикладного искус­ства, подарен­ные ученому от разных народов мира – в Туве, на Алтае, в Бурятии, у кетов и даже от папуасов Новой Гвинеи, бедуинов Ара­вии и американских индейцев. В центре комнаты на постаменте расположена неболь­шая скульптура Цзонхавы – буддий­ского учи­­­теля и святого, работы бурятских мас­те­ров. В открытую дверь каби­нета вид­ны сте­ны книг от пола до потолка и большой ра­­бо­­чий стол.

– Севьян Израилевич, рас­ска­жи­те, пожа­луй­ста, о замечательном юбилее в вашей жизни – 50-летии первого приезда в Туву.

– Да, прошло 50 лет, как ни странно, как будто это было только вчера. Июль 1950 го­да. Но до этого свою научную работу я на­­чал с двух очень сложных экспе­ди­ций: в 1948 и 1949 годах, еще бу­дучи студентом ис­то­ри­­ческого фа­­культета МГУ по спе­циаль­ности “Эт­­ног­­рафия Сибири”. Я побы­вал у ма­­лень­­кой, но очень ин­тересной на­род­ности – кетов, в рай­оне реки Подка­мен­ная Тун­гуска. Ке­там тогда жилось очень пло­­хо, им зап­ре­ща­­ли добывать соболя – основной предмет за­­­­ра­ботка, и они в ре­зультате выми­ра­ли. Вер­­­нув­шись, я написал об этом са­мо­­му глав­ному че­ло­веку в стра­­не пос­ле Ста­лина – Ма­­­лен­­ко­ву. Это не пон­равилось ком­со­мо­льс­кому на­­­­чальст­­ву, и меня иск­лю­чили из ком­со­мола и уни­вер­си­тета. Восста­но­­вили, когда Ма­лен­­ков, до которого это пись­мо чудом дош­­ло, орга­низо­вал ко­миссию по про­­вер­ке, и все подт­вер­дилось. Меня вто­рично отп­равили к кетам.

– А Тувой вы ког­да заинте­ресо­вались?

– Не сразу. Но еще в на­чаль­ной школе я с друзьями собирал и обменивался тувин­скими мар­ками, в том числе самыми пер­вы­ми – на старомонгольском языке. А в уни­вер­­ситет по­ступал из интереса в целом к на­ро­дам Си­бири. Правда, поступил с тру­дом из-за того, что мой отец, Израиль Яковлевич Вайнштейн, известный философ, профессор, заведующий кафедрой Мос­ковс­кого Авиаци­онного Инсти­тута, был репрессирован.

– Как это произошло?

– Его арестовали, когда я еще учился в школе. Несколько меся­цев его допрашивали, пытали и потом осудили на 8 лет. Он сумел написать и отправить письмо моей маме – Фри­де Израилев­не, в котором он утверждал о сво­ей невиновности и описал пытки. Пись­мо до­шло, и моя мама совер­шила ошибку, по­слав его Ста­лину. Отца почти сразу рас­стре­ляли – 19 января 1938 года в Ма­ри­ин­ске. А в деле записали: “За громкий раз­говор в ка­мере”. Много позже я видел все эти доку­мен­ты в архиве КГБ.

Нам пришлось очень плохо пос­­ле этого. Мы с мамой какое-то время были разлучены (я был единственный сын у родителей). Ма­­ма была в Москве совсем одна, без друзей и помощи, ведь она при­­ехала из Риги “строить социа­лизм” и почти сразу вышла замуж за моего отца, так и не получив спе­ци­аль­ности. Меня дразнили сы­ном “врага народа” и да­же би­ли. Школу все-таки за­кон­чил хо­ро­шо. Были детский дом, война, эва­куация. Потом мама нашла ме­ня, и мы вновь вос­соеди­нились. Кста­ти, недавно я получил до­ку­­мент о том, что был жертвой по­ли­ти­ческих ре­прессий, правда, осо­бо су­щес­т­венных льгот он не дает.

– С чего началась в 1950 году ваша деятель­ность в Туве?

– Я приехал работать в ту­винский музей старшим научным сотрудником и cтал ис­пол­нять обязанности директора. Прак­ти­чес­ки создавал музей заново, выезжая в районы для сбора этнографических коллек­ций. Ког­да я собирал работы резчиков по камню, они какое-то время даже жили у меня дома в Кызыле, например, Тойбухаа.

Первым из районов была в 1951 году Тод­жа. Верхом на лоша­ди вместе с моими про­во­д­никами Бальчибой Найдын-оолом в 1951 го­ду и Кысыгбаем Доржу в 1956 году мы со­ве­ршали очень труд­ные переходы по го­рам. Один раз я даже очень серьезно заболел.

Трудности были и в работе с людьми. В 1953 году мне пред­ложили организовать ра­бо­ту избирательной комиссии на выбо­рах в Верховный Совет. Это в маленьком дере­вян­ном помеще­нии музея! Там ведь со­вершенно нет условий, спичка загорится – и нет музея, пропадут экспонаты. Я отказал­ся, а меня за это вновь исключили из комсомола. Вос­ста­новили через месяц, когда умер Ста­лин.

– А о ком из работавших с вами вы сохрани­ли хорошие воспоми­нания?

– Я работал с очень интерес­ными людь­ми. Прежде всего это Владимир Андреевич Дуб­­ров­с­кий. Также: Леонид Васильевич Греб­­­нев, иссле­дователь тувинс­ко­го эпоса, фи­ло­лог Антон Ка­ва­ае­вич Калзан, археолог Мон­­гуш Хургул-оолович Маннай-оол, Алек­сандр Адольфович Пальм­бах. С Мон­гушем Бора­ховичем Кенин-Лопсаном мы и сейчас дру­жим и переписываемся.

– А когда вы познакомились с ва­шей женой?

– С Алевтиной Никифоровной я познако­мил­ся в Кызыле, в 1954 году.

Хозяйка дома, которую Севьян Изра­илевич ласково называет “моя птичка” и “опо­ра моей жизни”, собиралась в это время ухо­дить на работу в музыкальную школу, но пе­ред этим при­сое­динилась к нашему чае­питию, поэтому я могла спросить и у нее самой:

– Алевтина Никифоровна, как вы оказались в Туве?

– Я приехала из Магни­тогорс­ка работать преподавателем в музыкальной школе Кы­зы­ла в 1954 году. Тогда была очень сильная шко­ла, не знаю, как сей­час. С Севьяном Из­ра­илевичем мы познакомились 27 октября, я помню этот день.

С. И.: Поженились 23 ноября 1956 года. У нас родилась в Кызыле дочь Аня, но даль­ше ее воспи­тывала бабушка в Москве. Аня за­­кончила психо­ло­гический фа­ку­льтет МГУ, сейчас работает в Фон­де общественного мне­ния. У нее своя семья: муж и дочь сту­дентка.

– Вы вместе с женой ездили по районам?

– Да, она мне помогала. Од­нажды, я в по­исках произ­ведений наскального искус­ства углубился в горы и заблудился. Она всю ночь жгла костры, чтобы я мог найти ла­герь экс­педиции.

A.Н. (улыбается): Один раз мы ехали по степи и увидели каменную бабу. Он захо­тел ее сфото­гра­фировать, но камень оказался весь обмазан птичьими “следами”. Мне при­шлось это все отмывать, воду из ручья но­сила кас­трюлькой.

– Севьян Израилевич, вы совер­шали само­сто­ятельно экспедиции?

– До 1959 года самостоя­тель­но. Еще в 1954 году я перешел работать в ТНИИЯЛИ. В своих экспедициях я нашел тысячи на­скаль­­ных рисунков разных эпох. Мною бы­ла об­следована так назы­ваемая “дорога Чин­гиз­Хана” и путем раскопок доказано, что это не дорога, а оборонительный вал, кото­рый за­щи­щал Туву от нашествий енисей­ских кыргызов, вплоть до IХ века.

Открыты неизвестные ранее города древ­них уйгуров, в том числе дворец Моюн-Чур VIII века на озере Тере-Холь около Кун­гур­туга, с парадными лестни­цами, троту­а­ра­ми, колон­нами, фрес­ками. Совместно с кол­ле­гой Дьяко­новой мы раскопали один из круп­­ней­ших в мире могиль­ников гун­нско­го вре­мени (Кокэль) в Западной Туве, в бас­сей­не реки Ишкин, и там исследованы мно­гие сотни погребений, кото­рые вклю­ча­ли ты­­ся­чи хорошо сохранив­шихся вещей: пред­ме­­­ты утвари, оружие, детали одежды и мно­гое другое. Это целая культура – кок­эльская. По сути можно сказать, что был открыт це­лый мир кочев­ников центра Азии.

Защитил кандидатскую дис­сер­тацию в 1956 году по тувин­цам-тоджинцам. В 1959 го­ду меня пригла­си­ли ра­ботать в Мос­­­­­ков­ский инс­­­ти­тут эт­ног­рафии (ны­не Инс­­титут эт­­но­­логии и ант­ро­пологии). Здесь, в Москве, я из­дал резуль­та­­ты своей ра­бо­ты-кни­­­ги“Ту­вин­­цы-тод­­­жин­цы” (1961), “Ту­вин­с­­кое ша­ман­ст­во’’ (1964), “Ис­то­рия народ­но­го ис­кус­­ства Ту­вы” (1969) и много других книг и ста­­тей. В 1969 году за­щи­тил док­­­­­торс­кую дис­­сер­та­цию “Про­­­ис­­­хож­де­ние и ис­тори­чес­кая эт­ног­­­­ра­фия тувин­цев”, в 1971 году из­да­на книга “Ис­то­рическая эт­ног­­­рафия ту­ви­н­цев”.

Пo моей прось­бе в 1966 году известный советский ант­рополог Ми­ха­ил Герасимов сде­­лал ре­кон­ст­­рук­цию порт­рета пред­­ка ту­винцев – древнего тюр­ка, муж­чины сред­­­них лет, жив­­­шего в VII-VIII ве­ках нашей эры, по черепу, най­денному мною в од­ном из захо­ронений. Это единст­вен­ный в мире порт­рет одного из предков тувинцев. (прим.: этот красивый порт­рет нахо­дится здесь же в ком­нате, на стене. Копии его в ка­честве иллюстрации можно уви­деть в на­учных публикациях С. И. Вайн­штейна)

Я побывал во многих странах мира с лек­ци­­ями о Туве, участ­во­вал в междуна­род­ных конг­рессах: во Франции, Германии, Ита­лии, Швеции, Финляндии, в США, Японии. Был од­ним из орга­ни­заторов и участником выс­та­вок во многих странах мира – мно­го­ве­ковой культуры коче­вых на­родов Евразии, в том числе Тувы. Мои работы 80-90-х годов: о Радлове, Миллере – иссле­дователях Си­би­ри, книга “Мир кочевников Центра Азии” (Москва,1991) и много еще другого.

– Над чем вы работаете сей­час?

– Сейчас работаю над темой “Роль общи­ны в истории куль­туры и социальной орга­ни­­зации тувинцев”. У меня есть уче­ники – ас­пи­ранты и докторанты. Одна из них – Нели Павловна Москаленко с кан­дидат­ской диссертацией “Ос­нов­ные про­бле­мы этно­поли­тической истории Тувы в XX веке”. Очень интересная диссер­тация – масса но­вых фактов и документов, скоро будет защи­та. Написала диссертацию, но пока не за­щи­ти­лась Светлана Донгак из ТНИИЯЛИ. Мой докторант – Зоя Кыр­гысовна Кыргыс, кото­рая под­готовила серьезное исследо­вание о гор­­ловом пе­нии в ту­винской культуре. Есть три аспи­ранта из Бурятии.

В 1991 году в США вышла кни­га Ральфа Лейтона “Тува во что бы то ни стало”. Здесь моя переписка с ним о знаменитом американ­ском физике, лауреате Нобелевской премии Ричарде Фейнмане. Создатель совре­мен­ной фи­зики прочитал мои работы и просто за­го­­­­­­­рел­­­ся желанием по­бывать в Туве, но, к со­жа­­лению, не смог – умер.

Вы знаете, Институт этно­логии и отдел ис­­тории РАН под­готовили мое представ­ле­ние к званию “Заслуженный деятель на­у­ки России”. С 50-летием моей работы по ту­вин­­ской проблематике меня поздравил в те­­ле­­фон­ном раз­говоре президент Тувы Оор­жак. Я был очень рад.

А вот еще: режиссером Лео­нидом Круг­ловым сделан фильм обо мне и моей работе в Туве – “Сшитые стрелы”. Съемочная груп­па в прошлом году выезжала в Туву и повто­рила мой путь в Тоджу тоже верхом на ло­ша­дях и оле­нях. Фильм по­лу­чился очень кра­­си­вый. Хотите пос­мот­реть?

– Конечно. Прямо сейчас можно?

– Прямо сейчас.

И мы вместе смот­рим видео. В часовом филь­ме исполь­зо­ва­ны съемки самого Вайн­штейна 50-60-х годов. Фильм де­мон­стри­ровался по­ка только в Инс­ти­туте этно­ло­гии. Дейст­­вительно, уди­­вительная гар­мо­ния режис­­серс­кого замысла и опе­ра­тор­ской ра­бо­ты. Рассказы о встречах уче­ного с колле­гами из Тувы на фоне ту­вин­ских мелодий сно­ва возвращают нас в Туву, го­во­рить о ко­то­рой Севьян Из­раилевич мо­жет бес­­конечно.

– В экспедициях вы всесторон­не изучали культуру тувинцев. Какие тра­диции бы­ли для вас осо­бен­но уди­ви­тельными, какие находки вас пора­зили?

– Прежде всего, это открытые мною сто­янки древнейших жи­телей Тувы камен­ного века, на­ходки неразграбленных кур­ганов. Это большая редкость. Сох­ра­нились даже че­­ловеческие остан­ки с татуировкой.

С великолепным дворцом Моюн-Чур-уйгур­­ского заво­ева­теля центра Азии VIII ве­ка (на озере Тере-Холь) связана одна инте­ресная легенда о его хозяине – хане с ос­ли­ными ушами – Эль­чиген-кулак-хане. Днем он пря­тал свои уши, но ночью это обна­ружи­ва­лось перед близостью с очеред­ной девуш­кой, ко­торых ему регулярно достав­ляли. На­ут­ро он убивал их. Но вот одна девушка ис­хи­т­­рилась и угостила его лепешками, кото­рые были сделаны на молоке ее матери. Та­ким образом хан становился ее молочным бра­том и не толь­ко не мог ее убить, но и во­обще тро­нуть.Он отпустил ее, взяв обеща­ние сохранить тайну о его ушах. Но девушка не выдержала и шепнула об этом в мышиную нор­ку. Позже об этом уродстве хана стало известно всем. Одна рыба в ко­лодце стала сме­яться над ханом, он разозлился и прика­зал засы­пать колодец. Однако внезапно поя­вив­шиеся потоки воды залили дворец хана, и поэтому он, уходя со спасшимися придвор­ными ска­зал: “Там озеро” – “Тере Нур” (по-мон­гольски), позднее стало “Тере-Холь”.

Интересным был также обы­чай ойтулааш. В осеннее время юноши и девушки соби­рались на праздник, когда они могли сво­бод­но любить друг друга. Юноши увозили своих избранниц, даже могли подраться из-за них. На месте любви втыкали в землю урук – длин­ный шест коневодов, и этот высокий шест предуп­реждал издали, что здесь – “тер­ритория любви”. Я об этом писал в одной из своих статей в 1964 году в “Советской этнографии”. Дети, рожденные после этого, усы­новлялись родителями де­вушки, и она могла спокойно выйти замуж.

А однажды я случайно увидел влюб­лен­ную пару, которая обни­малась, и па­рень лишь нежно водил своим лицом по лицу де­вуш­ки. Так я узнал, что тувинцы в ту пору не це­ло­вались в губы.

– А из тувинской кух­ни вам что-нибудь нра­ви­лось?

– Чай соле­ный с мо­ло­ком.

– Вы говорите по-ту­вински?

– Я много жил среди чабанов и до­воль­но свобод­но говорил. А сей­час уже подзабыл. Много времени прошло. Пос­ледний раз в Туве был в 1983 году.

– А собираетесь еще?

– Хотел бы, но пока нет возможности. Билеты стоят очень дорого. Вооб­ще Туву я знаю хорошо. Я ведь здесь побывал прак­тически во всех рай­онах, детально описал тради­ционную культуру ту­вин­цев, которая ныне во мно­гом навсегда ут­рачена, хотя всегда будет предс­тавлять огромный ин­терес для мировой куль­туры. Я написал воспо­ми­нания о своих поездках в Туву, рукопись почти пол­ностью гото­ва к изданию на рус­ском и не­­мецком языках (немецкий для меня – вто­рой родной язык). Нет спонсора для издания. И нет названия. Может, пред­ло­жите какое-нибудь название?

Перебрав несколько вариан­тов, мы оста­нови­лись на роман­тическом названии “Эта зага­дочная и прекрасная Тува (Пол­века пу­те­­шествий и откры­тий)”.

Прошло время...

12 апреля 2001 года профессор Вайн­штейн отметил свое 75-летие, с которым его поздра­вили научные центры всего мира.

Летом 2001 года в ведущем германском издательстве «Алауэтте» вышла на немецком языке его книга «Эта загадочная и пре­крас­ная Тува. Полвека путешествий и от­кры­тий».

Фото:

2. Профессор Израиль Вайнштейн незадолго перед арестом (1936 год). Расстрелян в январе 1938 года.

3. Севьян с мамой Фридой Израилевной. Отца уже нет... 1941 год, Москва.

4. Севьян и Алевтина Вайнштейны после свадьбы. Кызыл, 1956 год.

5. С. Вайнштейн. Первые экспедиции. Тува. 50-е годы.

6. Древний облик предка тувинцев. Рекон­струкция портрета древнего тюрка VIII века по черепу, найденному в Туве С. Вайнштейном. Работа М. Г <!-- /* Style Definitions */ table.MsoNormalTable {mso-style-name:"Обычная таблица"; mso-tstyle-rowband-size:0; mso-tstyle-colband-size:0; mso-style-noshow:yes; mso-style-parent:""; mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt; mso-para-margin:0cm; mso-para-margin-bottom:.0001pt; mso-pagination:widow-orphan; font-size:10.0pt; font-family:"Times New Roman"; mso-ansi-language:#0400; mso-fareast-language:#0400; mso-bidi-language:#0400;} -->