Орлан Тинмей: Я буду мэром не вместо Кашина. Я просто стану мэром Кызыла

Орлан Тинмей в послед­нее время явно становится но­вой восходящей звездой на на­­шем местном полити­чес­­ком небосклоне. Он не да­­ет засохнуть на корню на­шей политической жизни, а нашим мест­ным политикам и журналистам – скучать без дела. Озвученная им идея – смещение с должности избран­ного 5 апреля 1998 года Председателя админи­страции Кызыла Александра Кашина – сейчас активно обсуж­да­ется в пар­ламенте, в прессе, в поли­ти­ческих кабинетах и коридорах. Обра­щения в Верховный Хурал, прессу, в суд, даже проведение специальной конференции на эту тему – Орлан До­зур-оолович про­являет в вопросе о Ка­шине актив­ность и настойчивость.

Что движет им, что он хочет сказать лю­дям и вообще – что за человек Орлан Тинмей? Дабы выяснить это из первых уст, я и пред­ложила ему встретиться для интер­вью с са­мы­ми «заковыристыми» вопросами. Пред­седатель движения «За прогресс», ди­рек­тор Оптового алкогольного центра сразу же дал согласие: «Мне от людей скрывать нечего».

Правда, когда я на редакционной «ле­туч­ке» упомянула о назначенной встрече, неко­торые из моих особо впечатлительных коллег даже вздрогнули от неожиданности. И, па­мятуя нечастые, но весьма бурные посе­щения ре­дак­ции будущим героем интервью, посмот­рели на меня так, словно мне пред­стояло доб­ровольно положить свою дурную голову в пасть молодому льву. Но ничего такого, увы, не произошло. Увы – потому что при ог­ромной кон­ку­ренции на тувинском газетном рынке я порой не прочь была бы и немного пост­радать, ради сенсации. Представляете заго­ло­вок на всю первую страницу: «Орлан Тин­мей покусал Надежду Антуфьеву!» Или на­обо­рот: «Надежда Анту­фьева покусала Ор­лана Тинмея!» И фото – на полполосы! На­рас­хват бы весь тираж ушел!

На деле встреча произошла, как говорят дипломаты, «в спокойной дружеской об­ста­новке». Орлан Тинмей был точен: в наз­на­чен­ное время прислал за фотокор­рес­пон­дентом и мной машину. Правда, я ожидала увидеть что-то шикарно-ино­странное, а не скромные слу­жебные «Жигули», которые точ­но соответ­ствовали данному мне по теле­фону описа­нию: «Машину как уз­нать? Уз­на­­ете. Гряз­ная». Водитель с прият­ной улыб­кой отвозит нас в промзону, где на бывшей территории базы «Опт и розница» распо­лагается Опто­вый алкогольный центр. Там, в светлом прос­торном кабинете с ком­пью­тером, Орлан Тинмей любезно помогает мне снять плащ, уго­щает минералкой, и мы начинаем раз­говор.

– Орлан Дозур-оолович, будучи совер­шенно никаким специалистом в алкоголе не только оптом, но даже в розницу, я так до сих пор и не по­нимаю, для чего создан и чем зани­мается ваш Оптовый алкогольный центр?

– Эта система была сначала введена в Москве, в Красноярске, поработала год и положительно себя зарекомендовала. Самое главное – капитально возросли налоги от алкогольного оборота. Айсберг же – алко­гольный оборот – весь под водой, а после введения этой системы в местный реги­о­нальный бюджет пошли огромные нало­говые платежи. После этого, по их примеру, это ввели и у нас. Естественно, под это есть фе­де­ральный закон. Сейчас вся Россия пол­ностью покрыта такими оптовыми алко­гольными центрами.

Да, коммерсанты, которые завозили в рес­публику алкоголь, много потеряли. Рань­ше она получали прибыли 6-8 рублей с бу­тылки. А сейчас – от рубля до трех. В 1997 году было просертифицировано 37 дека­литров алкоголя. Один декалитр – это, грубо, один ящик. А за 1998 год просер­тифи­цировано около 100 тысяч дека­литров – два миллиона бу­тылок. С каждой бутылки наш бюджет получил 4-5 рублей.

Суть нашей работы в том, что вся вино-водочная продукция, которая привозится в республику, а завозить имеют право только имеющие лицензию, идет через Оптовый алкогольный центр. Привозящие продукцию складируют ее у меня, здесь имеются склады. Все документы ксерокопируются, заносятся в компьютер. После этого они идут в Гос­стандарт, специалисты Центра стандар­ти­зации и метрологии приходят сюда, дела­ют выборку и анализ. После заключения экспер­тизы мы наклеиваем на каждую бутылку марку. Эта марка, на которой напи­сано «Республика Тыва», – подтверждение легальности и качества продукции.

– А если предприниматели не привозят в ваш Центр алкоголь?

– Они марку не получают и торговать не могут. Ну, ящик-два для себя вы можете привезти, а машину – уже нет. Без марки алкоголь просто изымают, предприятие под­вергается штрафу и лишается лицензии. Сей­час очень жесткие требования.

Вся алкогольная продукция, кроме пива, проходит через нас. У нас каждая бутылка – номерная. И если где-то всплыла какая-то водка – нам из ОБЭП (прим.: Отдел борьбы с экономическими преступлениями) звонят, называют номер на марке, и мы момен­тально даем компьютерную информа­цию: кто поставщик, когда привез, откуда, за какую цену.

– Значит, в Туве ни одной бутыл­ки без вашей марки с надписью «Рес­публика Тыва» уже не продается?

– Не должно. Но через нас проходит только часть алкогольного айсберга. Более половины еще не обнаружено. Очень много пьют «технаря». Травятся, но пьют.

Я с левым «технарем», которым травят народ, боролся еще когда работал на пив­заводе. Приезжает вечером, в начале ночи, КамАЗ, за ночь все по точкам разливает, ут­ром пустой уходит. Один раз мы в такую за­са­ду журналиста Василия Сте­па­новича Крив­дика взяли. Я ему показывал: «Смотри, вот в этот частный дом завезли КамАЗ со спир­том. Из дома три выхода. Мы дали ин­фор­­­­мацию в горотдел: посмотри, как горот­де­­лов­ские будут действовать». Три часа про­­си­­­де­ли – бесполезно. А ведь там только во двор заходишь – такой духан, такой «технарь»!

И таких случаев было много. Однажды в районе школы № 15 выявили спиртовиков, живущих в двух частных домах. Начали их «душить»: машиной выезд перекрыли, чтоб не вывезли спирт, не спрятали. А из гор­отдела приехали и стали арестовывать не спиртовозов, а тех ребят, кто дорогу пере­кры­вал. Везде милиция, они без мили­ции не работают, не могут просто.

Короче, мы много сил потратили на борь­бу со спиртовиками. Мы сами их под конт­роль взять не можем. Сейчас милиция (им хра­нить негде) свозит конфискованную вод­ку ко мне. Заваренные сетки до потолка – там закрывают и хранят. В прошлом году по республике на двух постах отобрано около 30 тонн спирта-технаря.

– А куда девается дальше этот отобранный милицией спирт?

– Испаряется…

– Как? В смысле, в милиции же и «испаряется»?

– А это – пока не для печати.

– По вашим оценкам, как специ­алиста, в алкогольном рынке, сколь­ко бутылок в год выпивает Тува?

– Если вместе с «технарем» – 6 милли­онов бутылок в год. Это проверенная цифра. Мы изучали рынок еще когда я работал на пивзаводе. Хочешь, не хочешь – все равно выпьют.

– При таком спросе как можно было довести пивзавод, которым вы несколько лет руководили, факти­чески до банкротства, как отмеча­лось на последней сессии Верховного Хурала? Директор пивзавода Вяче­слав Даржаа ушел руководить су­дья­­ми в судебный департамент, вы – в Оптовый алкогольный центр. А за­вод остался «в долгу, как в шел­ку». Здесь есть или нет доли вашей вины?

– Первым ушел я. И я прежде всего должен сказать: я не был директором, был заместителем и работал по поручениям. Как скажет начальник – так и делал. Согласны?

На сегодняшний день задолженность пив­за­вода по налогам составляет более 17 мил­ли­онов рублей, из них 16 – пени. Когда она толь­ко начала воз­никать, я стал прини­мать меры. Вот доку­мент: 25 ноября 1996 года я обратился с пись­мом к президенту, в котором пред­лагал тог­дашнюю недоимку по налогам, в сумме одного мил­лиарда недено­ми­ни­ро­ван­ных рублей, пога­сить путем вза­имо­за­че­тов между пивзаводом и стро­итель­ной ор­га­­­ни­зацией, которую я нашел и кото­рой за­дол­­жал бюджет. Они были со­гласны по­лу­­чить бюджетный долг продук­цией. Самое страш­ное – здесь были пени. День проходит – еще 20 миллионов, сегод­няшних тысяч, на­бегает. Представляете?

Президент в тот же день (я сам лично за­шел) очень внимательно отнесся к этому и нало­жил резолюцию: «Нурсат М.К., Кок-оол Е.П. Прошу разобраться и произвести вза­­имо­зачеты». Если бы это было выполнено, не возникло бы такого долга.

Но я-то только зам. Все, что мог, сделал.

– Так что, завод сейчас стоит?

– Сейчас завод, благодаря усилиям но­вого руководства, снова начал разливать водку. Они молодцы. Но будут сильно на­ка­заны – у них нет лицензии. А за это – страшное наказание.

Первое требование при выдаче лицензии – уплата налогов. Вы понимаете – из 17 мил­лионов долга, 16 – из воздуха выросли! Пеня! Надо было ска­зать тогда мне только: «Де­лай!» – и завод бы ожил.

– Поэтому вы и ушли?

– Нет, не поэтому. Я занялся выборами и дальше планирую ими заниматься. Но четыре с половиной года я не даром на заводе проработал – коллектив меня уважал. А людей не обманешь, они видят – кто, как и для чего работает.

– Кстати, о выборах. Сейчас у нас в Туве, пожалуй, только ленивый не создает свою партию или движе­ние. От одних – много шума, но не вид­но дела, другие просыпаются толь­ко к выборам, у третьих и вов­се кроме громкого названия ни­чего нет. Созданное вами дви­жение «За про­гресс» к какой кате­гории отно­сится?

– К действующим организациям.

– В чем ее главные цели и задачи?

– Как обычно. Выдвижение своих членов, единомышленников во все органы законо­дательной власти. И этим путем стараться принести пользу обществу, улучшить нашу с вами жизнь.

– Цель благородная. Но не ориги­нальная. Еще ни одна партия не заявила: мы боремся за то, чтобы людям стало хуже. Вы знаете, как конкретно сделать лучше?

– Да, в принципе, все партии говорят одно и то же: мы добьемся лучшей жизни для народа. Я говорю то же: буду добиваться того же и постараюсь своим трудом людям это доказать.

– Кто ваши сподвижники и сколь­ко в вашем движении членов?

– У нас много членов. Я не посмею сказать, как Александр Юрьевич Кашин, что у меня тысяча бойцов, но у нас очень много сторон­ников. Я думаю, на сегодняшний день, после коммунистов, наша партия – вторая по числен­ности.

– Кстати, о Кашине. В вашей служебной машине на самом почет­ном месте на прибор­ной доске над «бардачком» скотчем прикреп­лена фотография Жириновского и Каши­на, сделанная во время пресс-конфе­ренции в мэрии. Что бы это значило?

– А чтобы скучно не было.

– У вас так развито чувство юмора?

– (Улыбается). Конечно!

– Чтобы оценить в полной мере всю тонкость вашего юмора, надо знать ваши, скажем так, очень не­прос­тые отношения. Вы очень ак­тив­но ведете кампанию по смеще­нию мэра с поста. За что вы его так не полюбили?

– Я его и раньше не любил. Александр Юрьевич – это чужой человек в нашем горо­де. Он приехал сюда в восемьдесят восьмом году и поднимает здесь национальную волну. В начале девятостых годов была поднята тувинская национальная волна, тогда другие люди рвались к власти. Сейчас – русская. К чему это привело, вы сейчас видите. Уже масса людей имеет информацию по наруше­нию закона, финансов. Это все станет досто­янием гласности. Просто сейчас надо сказать: видимо, люди ошиблись, выбирая мэра. Поз­же, вспоминая правление Кашина, все будут смеяться.

– Орлан Дозур-оолович, с учетом уроков истории, не на слишком ли опас­­ную и скользкую почву перешел наш разговор? Вы так уверенно гово­рите о «национальной волне»… Но если объективно: мэр города ни разу не допускал в своих публичных вы­ступлениях, на страницах газет ни­чего подобного. Не опасаетесь ли вы, что как раз ваши высказывания на эту тему в отношении впервые из­бранного русского мэра могут как раз и привести к этой опасной и ни одному здравомыслящему человеку не нужной «волне»?

– Мэр как раз допускал. Когда говорят: русский мэр – я согласен, если бы был хоро­ший, умный человек. Вот работали раньше во главе города Пожидаев, Свинцов (прим.: первые секретари горкома КПСС) – о них никто ни­чего плохого не скажет. А сейчас мы имеем базу задокументированных прос­тупков Кашина – мы все это людям предо­ставим. Пусть они принимают реше­ния.

Вот, например, мой отец, став начальником городской налоговой инспекции, тоже уволил многих, понизил в должности. Но он сделал это по закону, на него нет ни одного заяв­ления в прокуратуру, в суд, в вышестоящие органы. А на Кашина – масса заявлений в суд, жалобы в прокуратуру, в Правительство. Так с людьми нельзя. Я так работать не буду. Мне просто совесть не позволит, родители мои не позволят.

– Вы действительно так хотите стать мэром вместо Кашина? Это как бы семейное: есть династия актеров Мунзуков, будет династия мэров Тинмеев?

– Я хочу стать мэром не вместо Кашина. Я просто стану мэром Кызыла! Так и на­пишите.

– А почему вы не добились этого за­конным, выборным способом? По­чему сначала зарегистрировались, а потом сняли свою кандидатуру на пост мэра во время выборов в прошлом году?

– Как это сформулировать? (Думает). Ну, вы прекрасно понимаете, почему я снял свою кандидатуру…

– Нет, не понимаю, поэтому и спрашиваю, чтобы понять. Может быть, вы считали, что у вас низкий рейтинг, и вы все равно не победите?

– Нет, не из-за рейтинга. Я бы вышел во второй тур, пусть Кашин набрал бы в первом 40 процентов, а я – 18. А во втором туре я бы выиграл. На тех выборах только я мог составить конкуренцию Кашину.

– Так почему, будучи так уверены в своих силах, вы все же отказались от выборной борьбы? Или вас по­просили снять свою кандидатуру?

– Просто был вынужден. Пришлось посчитаться с мнением людей. Может быть, рано еще было. А сейчас жизнь подвела к тому, что уже пора.

– (Улыбаюсь). Возраст поджима­ет? Но вы ведь еще молоды, все впе­реди. Вам ведь только тридцать пять?

– Почему тридцать пять? Тридцать два. Уже не молод.

– В этом возрасте можно плани­ро­вать далеко вперед и осущест­влять свои планы. Вы как-то не­сколь­ко лет назад в одном очень горячем раз­­го­воре со мной упомя­ну­ли, что со­би­раетесь в будущем стать прези­ден­­­том Тувы и упрек­ну­ли в том, что мы сво­ей пи­саниной под­ры­ваем вам ре­­пу­­та­цию. Или я тогда, сломлен­ная ва­шим на­по­ром, что-то неверно поня­ла?

– Конечно, неверно. Никогда не говорил, что собираюсь стать президентом. Честно ска­зать – президентом я стать не собираюсь. Мэ­ром – собираюсь. Это железно! И стану им! Если, конечно, кирпич на голову не упадет.

– Нет, кирпича на голову никому не надо! А вы знаете, как поднять город, став мэром?

– В нашей экономической и политичес­кой ситуации «поднять», как вы говорите, очень и очень сложно. Я буду работать, ста­рать­ся доказать, что хочу принести пользу обществу.

– Орлан Дозур-оолович, раз уж мы так откровенно говорим, рас­крой­те мне тайну, которая давно меня му­чает: зачем же тогда, в 1994 году, вы с группой друзей ездили к пре­зиденту Калмыкии Кирсану Илюм­жинову?

– Илюмжинов – молодой президент, наш сверстник, и нам было интересно просто пообщаться, познакомиться с ним. Он богатый человек, пять тысяч предприятий лично ему подконтрольны. Но мы у него помо­щи не просили. Хотели увидеть, как можно делать что-то по-новому. Он оказал нам вни­мание, более трех часов с нами беседовал.

И вот что интересно: с нами ездил Юрий Все­володович Тас-оол (прим.: тогда – ре­дак­­тор газеты «Молодежь Тувы», сейчас на­чальник Управления по работе со СМИ), и клю­чевая роль, почти семьдесят процентов разго­вора, принадлежала ему. Оказалось, что глав­ный редактор главной газеты Калмы­кии – Юрин закадычный друг: они вместе учились, жили в одной комнате общежития. И когда Илюмжинов шел к власти, тот был ре­дак­тором молодежной газеты. Он пол­ностью помог Илюмжинову, который стал пре­­зи­дентом, а редактор «Молодежки» – глав­­ным редактором главной газеты Калмыкии.

Кирсан Николаевич попросил высылать ему всю нашу местную прессу. Но мы этого не сделали.

– Расскажите о вашем детстве. Что в нем было особенно запом­нившимся?

– Из-за работы отца приходилось много ез­дить. Жить и учиться в Москве, в Сарыг-Се­пе, Шагонаре, Кызыле. Постоянно новые ли­ца, люди, отношения. Или московская шко­ла, в которой, пока отец учился в академии ЦК КПСС, я учился полтора года, или са­рыг-сепская. Есть разница? Поэтому, навер­ное, я с детства такой коммуника­бельный.

– Ну, вашего папу, Дозур-оола Лай­заповича, знают все. Всю жизнь на руководящей, партийной работе, был председателем Кызыльского гор­­ис­полкома, как теперь говорят: мэ­ром. Сейчас руководит городской на­ло­говой инспекцией. А ваша мама?

– Мама, Клара Николаевна, всю жизнь работала фармацевтом. Кларой ее назвали в честь немецкой коммунистки Клары Цеткин. Закончила Томский фармацев­ти­ческий институт. В Кызыле работала сначала в двадцатой, потом в первой аптеке.

– У вас есть сестры, братья?

– Да, старшие сестра и брат.

– Младших в семье всегда балу­ют. Баловал вас Дозур-оол Лай­запович?

– А он вообще нами никогда не за­ни­мался. У него даже спроси – он не знает ни сколько нам лет, ни когда дни рождения. Он всю жизнь коммунизм строил. И до сих пор строит. Нами мама занималась.

– Ваше детство и юность, на­верное, прошли в «дворянском гнез­де» (прим.: дом в Кызыле, где жили руко­водящие работники)? Вы были, так на­зы­ваемым «байским» сынком, балов­нем судьбы?

– Я в «дворянском гнезде» никогда не жил. В Кызыле мы жили на Щетинкина-Кравченко, потом на Гагарина, потом на «Горе» (прим.: район в Кызыле) возле автодо­рож­ного тех­никума. А уже когда я учился в стар­ших классах, мы переехали на улицу Мугур, где я и сейчас живу. К «дворянскому гнез­ду» я никакого отношения не имею, и никог­да не был «байским» сыночком.

Большая семья. Отец с мамой всю жизнь ра­ботали, бабушки-дедушки состояний не оставили. По отцу вообще бабушки и де­душ­ки не было: он из Пий-Хема, в десять лет остался круглым сиротой, воспитывался в интернате. Мамин отец – генерал Николай Чолдак-оолович Товарищтай – был объяв­лен «врагом народа», бабушка одна воспи­тывала шестерых детей.

Получали родители то, что получали все со­ветские люди. Машины никогда не было, слава Богу, хоть квартира была нормальная. Тряпок, шмоток у нас никогда не было. Так какой баловень судьбы?

– А какой вуз вы закончили?

– Я закончил Новосибирский торговый институт, в 1983 году поступил. Потом армия, потом женился. Так что обучение затянулось. Закончил уже заочно. Сейчас институт пере­именовали в Сибирский университет потре­бительской кооперации. Я там учусь в аспи­рантуре третий год. Планирую защитить дис­сертацию по экономике Тувы и стать кан­дидатом экономических наук, как отец. Я бы ее уже закончил, если бы не погряз в предвыбор­ных делах. Науку и политику совмещать непросто.

– Ваша семья, дети?

– Жена – Лариса Шимитовна – моя одно­­классница. Я ее преследовал с самого детства. Она закончила Иркутский Иняз, сей­час ра­ботает в Гослицее, преподает анг­лий­ский. Дети ее любят. Человек она твор­ческий, талант­ливый, интересный. Я своей женой горжусь.

Дочка Оля тоже учится в лицее, во втором классе, по-моему.

– «По-моему»? Ситуация, о кото­рой вы рассказали, когда ваш папа, все время работая, не помнил точно, сколько лет детям, повторяется?

– (Улыбается). Да, я как мой отец…

– Сейчас стало немодным иметь верных друзей. Все больше «сорат­ники по партии» и «конкуренты по бизнесу». А у вас есть друзья?

– У меня много друзей. Я всегда так жил, что у меня было много друзей. Самые лучшие, конечно – с детства. Ведь в детстве мы не обманывали друг друга, какие были, такие и были. А называть конкретно – зачем? Одного назовешь, другие обидятся (улы­бается).

– Среди ваших друзей был и Дидим-оол Донгак – «Герой», как его на­зывали, застреленный в декабре 1995 года у ресторана «Кызыл». Личность его оценивали неодно­знач­но: одни считали его прекрасным спорт­­сменом и спонсо­ром, другие – кри­ми­наль­ным авторитетом, тре­тьи – тувинским Робин Гудом. Я слы­­ша­ла, что у его гро­ба вы клялись, что най­дете убийцу. Но до сих пор след­ствие не дало ре­зуль­­татов, убий­ство не раскрыто…

– У гроба мы не клялись. А Дидим-оол Кончаевич Дон­­гак – действительно мой боль­шой друг. Дидим-оол сам себя сделал. Он ведь из обыч­ной аратской семьи. У него клич­ка «Ге­рой», и он, действительно, стал нацио­наль­­ным героем. Ничего кри­миналь­ного в этом имени нет. Просто Дидим-оол пере­водится как «смелый маль­чик», и его стали так по-русски называть – Герой. И приш­лось че­ловеку доказывать, что он – герой.

Узнаем, кто это сделал, кто заказывал убийство – будем принимать меры. Самые крайние.

– Вы уверены, что когда-нибудь это убийство будет раскрыто?

– Конечно. Все равно будет известно.

– Мне говорили, что вы, как «новый русский», носите на шее золотую цепь, поражающую очевид­цев своей величиной. Но я ее не вижу. Видимо, непроверенные слухи?

– Почему? Есть цепь золотая, массивная. Только к символу богатства, как у «новых русских», она отношения не имеет. Подарок друга. У Дидим-оола такая же была. У не­скольких друзей.

– Почему вы все вре­мя судитесь с кем-то? Ходить по судам – это же такое воло­китное, склочное и про­тивное дело. А вы то с редак­цией четвертый год суди­тесь по статье «Ан­типов и мафия…», то Кашину судом гро­зи­тесь.

– Вообще мне противно судиться с кем-либо. Я таких людей, которые по судам ходят, не уважаю. Единст­венный случай был в моей жизни, когда я судился с вашей газетой, телеком­па­нией «Тува-ТВ» и Анти­по­вым, по­то­му что пакости про меня всякие напи­сали незаслуженно.

Второй случай – я вынужден был подать в суд на Кашина, потому что он оболгал меня. Я пришел в суд, прокуратуру и изви­нился: «Мо­жет быть, я отнимаю ваше время, есть бо­­лее важные дела, преступления, но я вы­нуж­ден». Мне самому крайне неприятно об­ра­щать­ся в суд. Но суд – это последняя ин­станция.

Так что не «все время», а было всего два случая в моей жизни, когда вы про меня что попало написали, и вот сейчас – Кашин.

– Вы все время кого-то спон­си­руете – спорт, детей, культуру. Вы такой добрый или такой бо­гатый?

– Не богатый совершенно. Нет, правда. Может, просто видимость какая-то есть. У меня нет фирм, магазинов. Я не могу из собственного кармана выложить что-то. Просто у меня много друзей и я говорю: «Давайте, помогите людям, может, на том свете зачтется».

– На том свете? Вы – верующий человек?

– Я вообще неверующий. Не верю ни в Аллаха, ни в Христа. Коммунистическое воспитание.

– Ваша любимая книга?

– Я очень много прочитал, люблю читать книги, поэтому и зрение плохое. А любимой назвать не могу. Так нельзя сказать. По-моему, кто говорит: «Вот эта одна книга – люби­мая», говорит неправду. Книг хороших много, и одну назвать невозможно.

– Ваши любимые стихи? Или таких тоже нет?

– Почему? Были. Сейчас вспомнить не могу.

– А любимая газета?

– Газеты – «Комсомолка», «АиФ». Все местные газеты я обязательно читаю.

– Любимая марка автомашины?

– Я вообще к машинам равнодушен – лишь бы ехала. Сам машину не вожу. И лич­ной у меня нет. И у отца никогда не было.

– Любимое мудрое изречение? Вот Каадыр-оол Алексеевич Бичел­дей, на­пример, даже своим девизом сде­­лал изречение Чингиз-Хана: «Де­лаешь – не бойся, боишься – не делай».

– (Улыбается). Вот он и не делает… Я за­трудняюсь ответить на этот вопрос.

– Кто из исторических личностей является для вас примером?

– (Задумывается). Только не Ленин, не Сталин, не Брежнев. И даже не Ельцин.

– Ваше главное достоинство?

– Стараюсь быть добрым. Не доставлять людям неудобств. Помогать людям.

– А главный недостаток?

– Есть недостаток один. Главный. Но я о нем не буду говорить. Неудобно. (Смеется).

– Ваш характер, насколько я могу судить по предыдущим встречам с вами, весьма горячий, даже взры­во­опасный. Пытаетесь вы как-то с этим бороться? Думаете ли о послед­ствиях своих слов и по­ступков?

– Конечно. Но я стараюсь быть искрен­ним. По-моему, лучше выразить свое отно­шение так, открыто, чем скрывать, подличать за спиной, за глаза что-то делать.

– Кто ваш главный враг?

– (Улыбается). Я сам. Сам себе – главный враг.

Прошло время...

В 2000 году Орлан Тинмей защитил кандидатскую диссертацию, стал кандидатом экономических наук. Избран депутатом Кызыльского городского хурала, назначен председателем бюджетной комиссии.

Фото:

2. Семейный Новый год. Сидят: маленький Орлан на коленях у отца Дозур-оола Лайзаповича, брат Коля на коленях у мамы Клары, в центре стоит сестра Клара. Стоят: братья мамы Илья Товарищтай (слева) и Николай Товарищтай (справа).

3. О. Тинмей в армии. 1985-87 годы.Красноярский полк ПВО.