газета «Центр Азии» №33 (13 19 августа 1998) Люди Центра Азии Сергей Конвиз: Буду строить в Кызыле родовое гнездо13 августа 1998 г. |
Имя Сергея Конвиза в последнее время появляется на страницах местной печати все чаще и чаще. А на коммерческом телеканале «Тува-ТВ» он и вовсе стал «звездой экрана». Пожалуй, в этом отношении он уже составил конкуренцию даже Президенту РТ. Причем, очень интересно: если в одной газете он подается только в черном цвете, то в другой – только в белом. А каков же он на самом деле? Что он хочет, этот на вид совсем не воинственный человек, не лезущий «за словом в карман», постоянно «нарываясь» со своей критикой на неприятности? Прав ли он? И вообще – откуда он взялся? Об этом мы беседуем в его квартире в панельной пятиэтажке, расположенной в центре города. – Сергей Семенович, как бы вы сами охарактеризовали себя одним словом: бизнесмен, политик, оппозиционер? – Здравомыслящий человек. – Вас часто ругают «оппозиционером». Обижаетесь ли вы? Считаете ли это слово отрицательным? – Нет, конечно. Если бы в природе не было оппозиции, то не было бы никаких изменений. Оппозиция – это двигатель прогресса. Всегда должны быть оппоненты, чтобы в споре родилась какая-то истина. Главное, чтоб позиция была принципиальной и каждую неделю не менялась. Я, имея практический, деловой багаж, вижу, что правительство занимается не тем, чем нужно. И об этом говорю. Я человек прямой и достаточно смелый, чтоб об этом говорить. Вот и все. А то, что ругают... Я думаю, правильно ругают. Ведь, если меня не ругать, тогда им нужно принимать какие-то меры. Меры к самим себе. А они не могут. И вся энергия уходит в гудок. – Кого у вас больше – друзей или врагов? – Ну, если по большому счету, то у меня друзей только трое. Это друзья детства, с кем я родился, вырос. Один друг в Кызыле, один – в Омске, один – под Владивостоком. Я, невзирая на такую, вроде бы, открытость, не так просто схожусь с людьми. И вообще, я считаю, что настоящая дружба рождается тогда, когда нет меркантильных, деловых интересов. Когда просто душой дружат люди. И это – самое ценное в жизни. А товарищи, соратники – это все-таки другое. У меня еще с института была поговорка: «Мы сильны своими друзьями». И если есть друзья, на которых можно положиться всегда, в любую минуту, это значит – жизнь твоя будет нормальной. Я просто не представляю – есть люди, одиночки, которые не имеют близких друзей. Я не понимаю, как они живут? Так можно жить, только если у тебя все прекрасно. Но так не бывает. Жизнь состоит из взлетов и падений. А во время падений на помощь товарищи могут и не прийти. А вот друзья придут обязательно. – А у вас падений было много? – О, я всю жизнь только тем и занимался, что залазил на скалу и со свистом падал. Я в 23 года был начальником производства Тувинского машиностроительного завода. Оттуда, после ссоры с директором, со свистом ушел. А в 32 года был заместителем управляющего трестом «Тувинстрой». Когда сменился управляющий, я точно так же, со свистом, закрыл дверь там. В 34 года я был заместителем начальника Главснаба. И оттуда тоже – встал, и ушел. Правда, без свиста. И, уходя, никогда не переживал, найду ли другое место. И даже жена не беспокоилась, когда я в очередной раз «свистел». Я уходил, а через неделю поступало три-четыре предложения. И намного лучше, чем мое предыдущее место. Моя жизнь так распоряжается, что мне регулярно приходится проверять на прочность товарищей. Вот, допустим, взяли меня и посадили. Ну, сижу я и так про себя думаю: «Кто же там забеспокоится обо мне?» Что вы думаете? Генрих Яковлевич Эпп поднял на ноги всех: прокуратуру, весь город. И кроме меня им пришлось еще пол-ивээса (прим.: ИВС – изолятор временного содержания при горотделе внутренних дел) отпустить. Настолько большой был резонанс. А некоторые поступили наоборот. Вот так моя жизнь распоряжается, что мои товарищи все время проверяются на крепость. И я рад, что очень многие эту проверку регулярно выдерживают. – Не слишком ли вы категоричны в своих выступлениях и критике? Не накаляет ли это еще больше и без этого напряженную ситуацию? – Надо просто различать: когда народ живет плохо, а ему говорят, что жизнь прекрасна, то народ испытывает нетерпение, а когда народ живет плохо, и ему рассказывают, почему он так живет, это, наоборот, смягчает ситуацию. Есть и другой момент – если в такой ситуации продолжать гладить по голове наше правительство, наших руководителей, то не будет никаких предпосылок для улучшения положения. Не мне лично надо, чтоб экономика развивалась, чтоб у людей появилась уверенность в завтрашнем дне, чтоб они не уезжали из Кызыла, чтоб дети и внуки продолжали в Туве наше дело. Не мне лично это надо! Меня ведь звали и в Красноярск, и в Новосибирск, и в Санкт-Петербург. Предлагали открыть свое дело в Москве. Так что лично для себя я бы эти проблемы решил. Но как гражданин, уважающий, любящий республику, в которой я родился и вырос, отойти в сторону я не могу. Хотя в политику пришел совершенно случайно. Никогда и мысли у меня не было идти в политику. А получилось так: когда работал в Главснабе, его начальник Санчы баллотировался в Президенты (прим.: в 1992 году во время первых выборов президента Тувы Баир Санчы был единственным конкурентом Шериг-оола Ооржака). И хотя я почти не имел отношения к его предвыборной кампании, наш Президент Ооржак всех, кто был рядом с Санчы, записал во враги. И таким образом он меня втянул в эту политику. – Сергей Семенович, будьте справедливы: здесь-то уж за что президента критиковать? Если так было, надо спасибо сказать – он помог вам найти истинное призвание. Кстати, вы назвали себя «достаточно смелым». Это у вас приобретенное или врожденное качество? Кто ваши родные? – Я родился в Кызыле. Мама родилась в Ээрбеке, папа приехал из Москвы, его в Туву прислал Сталин. – В смысле направил или в смысле сослал? – Отец, Семен Львович, в 1941 году ушел добровольцем в московское ополчение. В 1943 году был капитаном, командиром батальона. Его сильно ранило и до 1946 года он был в госпиталях. Потом работал главным инженером строительства Химкинского комбината, и у него с высоты упал рабочий и разбился. А времена были строгие... Но позже его реабилитировали. А такой характер у меня, скорее, от мамы – Евгении Николаевны. Она, хотя уже и в возрасте – ей 66 лет, до сих пор человек прямой, смелый, решительный, всегда говорит правду. – А что это была за история с дочерью Пальмбаха? – Это было в 89-90 годах, где-то в то время, когда «Хостуг Тыва» был на подъеме с националистическими лозунгами. И какие-то парни-тувинцы на лошадях скачут по дачам. А моя мама летом всегда на даче живет, на Вавилинском затоне. Забор у нас там низенький, – подъехали и говорят: – Ты, бабка, собирайся и уезжай из Тувы. Тува – для тувинцев. А она прикинулась, что вроде как не поняла и по-тувински говорит им (а она тувинским в совершенстве владеет): – Мальчики, вы что прискакали, вам, может, огурчиков надо? Они были ошарашены, что русская старуха так запросто по-тувински говорит, и спрашивают: – Мать, ты кто? А она, не моргнув глазом: – Дочь Пальмбаха. А Пальмбаха же все знают. Тувинцы знают, что Пальмбах – еврей из России, создавший тувинскую письменность. Ну, они слезли с лошади, улыбаются и говорят: – Мать, ты живи здесь, и никто тебя не тронет. Это, кстати, с одной стороны маму мою характеризует, как человека очень находчивого, умеющего найти общий язык со всеми. А с другой, показывает, что разговоры о национализме надуманные. Если людей специально не стравливать, с ними, даже если они как-то воинственно настроены, а ты – нормально себя ведешь, сразу налаживается контакт. А был еще случай. Был такой депутат, Союза еще, Сергей Стрелавин. Его дача по соседству с моей. Так у него всегда была очень хорошая картошка. И однажды мама смотрит: приехали трое на ГАЗике – один караулит, а двое копают. Ну, она подходит и говорит водителю: – Милый, тебя участковый-то нашел? – Какой участковый? – Да участковый тебя спрашивал недавно. Ну, он сейчас вернется. Тот посигналил, быстро упали в машину и уехали. Хотя, конечно, какой там участковый – на дачах, кто их там когда видел! Но вот так картошку соседа спасла. – А что за легендарная семейная история о том, как мама спасла папу, используя свои личные связи с первым секретарем обкома КПСС? – Мама моя в 14 лет работала официанткой в правительственной столовой, обслуживала Салчака Калбак-Хорековича Тока. Как известно всем, Тока был очень мягкий, человечный. Она даже такой пример рассказывала. Тока страдал диабетом и сладкого не ел. Но он поест и закажет пять конфеток. А порядок был там такой: выносить из столовой ничего нельзя. Так вот, он заказывал эти пять конфеток, мама ему в кульке приносила, он его брал и говорил: «Дочка, ты меня проводи». Из столовой вышли – он ей отдает кулек, она берет, а жили рядом, бежит, относит домой. А потом, уже спустя годы, папу уволили из ОКСа МВД, который он возглавлял. Он не понравился какому-то секретарю обкома. А он был беспартийный, просто – профессионал. И дали команду – его уволить. А раньше, при коммунистах, ведь как было – уволят и никуда не брали на работу. На руках у мамы трое детей, папу никуда на работу не берут, да еще и корова перестала доиться! Ну, она и пошла к Токе. Это ведь не как сейчас, раньше первый секретарь был человек доступный. Она его возле дома подождала, когда он утром пойдет на работу. Он ее сразу узнал: – Женя, что у тебя за проблема? – Да вот, замуж вышла, а мужа уволили и никуда на работу не берут. – А кто твой муж? – Конвиз. – Скажи, пусть завтра ко мне зайдет. Папа на следующий день к нему пришел, он побеседовал с ним минут двадцать и сказал: – Семен Львович, возглавите городское коммунальное хозяйство? – Возглавлю. Надо отдать должное – после этого случая никто никогда моего папу не трогал. Видимо, Тока сказал: «Оставьте человека в покое, дайте ему работать». А работал отец буквально день и ночь. Я сам помню, хоть и маленький был, отец мой, с таким здоровьем неважнецким, одевал термокостюм и сам лазил в котел. Потом образовали Министерство коммунального хозяйства, он работал заместителем министра. При нем сменилось министров четверо или пятеро. А он был беспартийным, а беспартийных министрами не ставили, но он в партию не вступал, ему несколько раз предлагали – он принципиально не хотел. Папа умер давно – еще в 1967 году, сейчас уже люди, наверное, мало его помнят – времени-то прошло – будь здоров. Мне было 12 лет, когда папа умер и, конечно, я многое подзабыть мог. Но с мамой мы часто возвращаемся к этой теме. И я все помню. – В прошлом году у вас была романтическая отсидка в камере ИВС. Интересно, какой там микроклимат? – Ну, я должен сказать, что вопреки всяким ожиданиям, там хорошего народа намного больше, чем среди тех, кто встречается нам ежедневно, в жизни. Люди там ведут себя намного проще и человечнее. А вот как раз обслуживающий персонал... Это вообще... Это, в основном, люди, не имеющие никакой культуры, никакого багажа знаний. А очень многих надо просто проверять у психиатра. Это просто больные люди. Может, их такими делает сама система работы? Такое впечатление, что они так и остались с тридцать седьмого года. – Как бы вас снова не посадили за такие жесткие оценки сотрудников МВД. – Ну, от сумы и от тюрьмы – не зарекайся. Я знаю, что замминистра Шойжун, по распоряжению которого меня посадили, все пытается поймать меня – от перехода улицы на красный свет до перехода государственной границы в неположенном месте. Я даже наслышан о том, что пытаются «припрячь» оперативников, чтобы мне подбросили какой-нибудь патрон или наркотик, и на этом основании ко мне можно было бы прицепиться. – Даже так?! А это не плод вашей фантазии и завышенной самооценки? Зачем бы вы так понадобились МВД: вы что, и есть тот самый главный мафиози города Кызыла? – «Главный оппозиционер» – это уж точно. Вы же читаете правительственные газеты, неужели из них не поняли? Мельников, наш вице-президент, в прошлом году, за месяц до моей отсидки на аппаратном совещании в Правительстве, сказал: «Я дал распоряжение Монгушу Конвиза посадить, а Конвиз, мало того, что ходит на свободе, еще и по коммерческому телевидению выступает!» Вот откуда ветер дует! Мало того, что он нарушает закон, давая такие указания, он еще и набирается смелости заявлять об этом всему аппарату. – Не верится, что вице-президент заявил такое во всеуслышание. Вам, наверное, его недоброжелатели в искаженном виде передали. – Что вы! Дословно передали. – А вы сидели в общей камере, прямо с уголовниками? Меня эта тема очень интересует: давно хотелось бы сделать репортаж, да вот посидеть не удавалось. – А вас то же самое ждет. Для полноты ощущений жизни. –Порадовали. Спасибо. – Да не за что. А сидел в общей, конечно. Что ж, меня там в отдельную посадят, что ли? Было в камере и семь, и восемь человек, хоть и камера рассчитана на четверых. – Ну и как вас встретили уголовники? Судя по кинофильмам, новичков не очень то привечают. – Нормальные отношения. Там люди, у которых одна, общая беда. И они относятся друг к другу по-человечески. А учитывая и мой возраст, и мои личные качества, ко мне относились хорошо. – А как кормили? – Я там не ел. – Голодали в знак протеста? – Нет, просто не ел. То, что там дают, есть невозможно. – Так сколько же вы просидели без пищи? – Два раза по трое суток. Когда я в камере сидел я там спал спокойно: вечером ложусь спать, – и до утра. А сокамерник все удивлялся: «Ну, Семеновичи, видимо, ты честный человек – так спокойно спишь!» А я знал, что все будет нормально. Руки за голову – и спокойно сплю. Я там отоспался – будь здоров! Валентина Петровна: Зато у меня седины прибавилось. Сергей Семенович: Вот потому я на Шойжуна в суд подал, и сужусь, и засужу в конце концов. Не за себя, а за своих близких – за детей, маму, за жену. – Сколько я вас не встречаю, у вас на лице всегда улыбка. Вы такой большой оптимист? – Очень. Необыкновенный! (Смеется). – Четыре года назад, когда мы беседовали, вы возглавляли «Туваснабсервис», имели большие планы. Но сейчас этой фирмы нет. Вы – неудачливый бизнесмен? – Там очень просто. Налоговая инспекция на основании простых ошибок в бухгалтерии насчитала такой сумасшедший штраф, что дальше было невозможно работать. У нас же совершенно глупая фискальная система. Таких крупных плательщиков налогов, как «Туваснабсервис», у нас в Кызыле было пять-шесть. Пришли, насчитали – и плательщика налога не стало. Они не понимают: нельзя резать курицу, которая несет вообще хоть какие то яйца. И потом, как можно что-то здесь развивать, если русское население постоянно уезжает. Отъезд ведь не прекратился. Просто он раньше носил обвальный характер, а теперь – такой ровненький. Вы представляете, если из крана капает вода, то по капле очень много набежит. Вот мне говорят: «Ты зачем решил дом в Кызыле строить? У тебя что, с головой непорядок?» Люди уже потеряли надежду, что в Туве можно нормально жить и работать, и надеяться, что здесь будут нормально жить дети и внуки. – А зачем вы, действительно, решили дом строить? – Ну, я, с одной стороны, человек настырный, и сколько бы меня не уговаривали, никуда не уеду. Надо сказать, что меня выпроваживали под разными предлогами с 1990 года. А однажды даже через газеты, телевидение, радио, Народный фронт «Хостуг Тыва» давал нам два месяца на выселение, вместе с Эппом. И, кстати, «Хостуг Тыва» до сих пор никаких извинений не принес в связи с этим. Это говорит о том, что политика у них осталась прежней. Ну, а я, во-первых, чувствую себя тувинцем, коренным. Оказывается, во мне еще есть кровь казака. Мой тувинский дед по материнской линии был казаком. А казаки, вы знаете, всегда были форпостом государственности и, как бы трудно им ни было, охраняли границы государства Российского. Вот и я буду охранять. Вот сейчас, после выборов мэра города, у меня уже полностью есть уверенность, что в Кызыле мы будем жить долго, хорошо, крепко. И что так же будут жить и наши дети. Вот я и решил строить жилье, подал заявку, мне уже выделили землю. В этом почему-то усмотрели такое: «Вот, мало ему. Еще и землю давай». А я хочу сказать: если из нашего стотысячного населения один процент – одна тысяча, это в среднем двести семей, начнут строиться, то это будет, с одной стороны, строительный бум, а с другой – перелом в мышлении людей. Они поймут, что Тува и Кызыл – это всерьез и надолго, что здесь можно и нужно корни пускать, а не сушить их. Конечно, строить дом – это и дорого, и хлопотно. У меня еще и проекта нет. Но, я думаю, что сам факт того, что я начну строить – и друзья, и враги должны оценить и оценят так: я здесь всерьез и надолго. И те, кто не хочет нормально жить и дружить, будут иметь дело с моими внуками, правнуками и праправнуками. Потому что когда строится родовое гнездо – это серьезнее всех остальных дел. – А зачем вы тогда в Израиль ездили? Говорят, приглядывались, чтобы со временем перебраться на историческую родину? – С женой мы ездили в 1994 году в Израиль на международный форум «Пробуждающийся Ближний Восток». Из СНГ нас было двести человек – очень представительная делегация. Был президент «Зарубежстроя», президент «Межнефтегазстроя. Белорусию представлял премьер-министр. Были киевский, хабаровский губернаторы. Японию представлял министр финансов, а Турцию – сама премьер-министр. Просто потрясающая женщина! Был шикарный форум. Мы были там неделю. Хотя мы там почти не принадлежали себе: все было расписано по минутам, – Израиль все же увидели. Вале там понравилось больше, чем мне. Валентина Петровна: Да, страна замечательная. – Валентина Петровна, супруг часто балует вас поездками за границу? – Балует. Но в последнее время за границу, кроме как в Казахстан, никуда не езжу. Собирались семьей поехать отдыхать в Израиль, но пока не получается. Я ведь родом из Казахстана – из Талды-Кургана, неподалеку от Алма-Аты. У меня там отец, ему 83 года. Недавно ездила забрать его. Но он не поехал – дом не хотел оставлять. Сказал, что продаст и осенью приедет сам. – Валентина Петровна, а вы как относитесь к идее строительства в Кызыле дома? – Я – не очень. Я не верю, что он его построит (улыбается). С. С.: Она всегда так, всегда против, везде меня критикует. Поэтому – что тут скажешь... (Смеются). – А за что вы больше всего на мужа ворчите? – Я не ворчу, а именно, критикую. По разному поводу. Ежедневная злободневная тема у нас – политика. С. С.: Больше всего ей не нравится, что я занимаюсь политикой. – А в чем же у вас политические разногласия? В. П.: По разному поводу. Я, например, против такой резкой критики президента. Я считаю, что этого не надо делать. Я все время говорю: почему ты всегда за народ думаешь? почему считаешь, что люди все время думают только о политике и выборах? Ничего подобного! С. С.: Да уж говори честно! Она говорит: «Кончай заниматься политикой и занимайся только бизнесом» (смеется). – А вообще, трудно быть женой Конвиза: то в окно стреляли, то в тюрьму посадили, вдобавок постоянно критикуют? В. П.: И женой бизнесмена, и политика быть трудно. С. С.: А Конвиза – вдвойне. В. П.: Ну, не вдвойне, а просто трудно. И, я думаю, другая бы не смогла. – Валентина Петровна, как-то в одном из разговоров, удивляясь спокойной реакции жены одного из тувинских политических деятелей на его неожиданно странную смерть, Сергей Семенович сказал: «Странная реакция... Да если что со мной случится, моя Валентина весь мир перевернет». – Да, это правильно. Он это знает. Хотя мы об этом никогда не говорим. Он знает, что я за него жизнь отдам. И я знаю, что он для меня все сделает. И старается делать все. Мои мечты претворяет в жизнь. Подарки мне дарит – на день рождения, на день свадьбы. – Неужели и день свадьбы не забывает? – Мы каждый год отмечаем годовщину свадьбы. Это семейный праздник. В Израиле у нас было «совершеннолетие» – 18 лет со дня свадьбы. И он сделал мне там такие подарки! Я была просто в восторге! Не ожидала. – А как вы познакомились? – В студенчестве. Мы же вместе учились в Томске, в одной группе. С. С.: Она оказалась моей партнершей на эстетике. В группе из ребят я один мог танцевать вальс. И мы вместе танцевали. В. П.: И так дотанцевались. (Смеются). – Валентина Петровна, а кроме умения танцевать вальс, Сергей Семенович обладает другими нужными в хозяйстве умениями: ну, там, гвоздь прибить, лампочку вкрутить? – Он все умеет, но сейчас у него времени совсем нет, он этим не занимается. Он считает, что у нас есть сын, который должен все это делать, – заменять его. С.С.: Он у нас очень рукодельный. Он может прибить все, что нужно, починить телевизор, компьютер, отремонтировать машину. Он просто даже не в меня пошел. – Расскажите о ваших детях. – Дочь Женя учится заочно на юридическом отделении Томского государственного университета. Сразу сдает экзамены за третий и за четвертый курсы. Сын Саша тоже учится в Томске на юрфаке. Первый курс закончил, приехал с долгами. Плохо учится. У меня, видимо, хватает настырности воевать с президентом, а вот детей своих жалко. А любовь детей портит. Поэтому надо чаще пороть. – «Шура, это же не наш метод!» И разве всегда в пятерках наше счастье? Я слышала, например, что у вашего сына успехи в другой области: он дружит с самой красивой девушкой – первой вице-мисс прошлогоднего конкурса красоты Олесей Родионовой? – Да, у него есть тяга к прекрасному. – Вы – председатель независимого союза приватизированных и частных предприятий. Правда ли, что все члены вас покинули, Союз фактически распался и состоит из одного председателя? – Нет, неправда. У нас – коллективное членство, нас всего 21 человек. На последнем собрании было 12. Сейчас мы проводим перерегистрацию и прием новых членов, и, надо сказать, это идет очень успешно. Я очень надеюсь, что как раз наш союз станет опорой городской администрации в преобразованиях. А нашу организацию правительство хотело взорвать изнутри. Инициаторами выхода были швейная фабрика, «Обувьторг» и пароходство. Они заявили о том, что я слишком политизирую Союз, а они политикой заниматься не хотят и в знак протеста выходят. И, причем, правительство им поставило условие: выйдете – получите кредиты. Они их послушали. Но кредиты их не спасли и сегодня эти предприятия – в плачевном состоянии. Я вам так скажу: на предательстве далеко не уедешь. – Политика политикой, но ею сыт не будешь. Чем вы сегодня зарабатываете на хлеб насущный? – Я руководитель предприятия «Техоптторг». На хлеб, как видите, даже вот на сушки, – зарабатываю (показывает на столик, накрытый к кофе – конфеты, яблоки, баранки). – А чем занимается «Техоптторг»? – Нефтепродуктами. – Правда ли, что именно вы возродили цензуру в телекомпании «Тува ТВ» и газете «Тува ТВ-информ», соучредителем которой являетесь, что именно вы проверяете все материалы, даете указания – кого хвалить, кого – ругать и лично пишете под псевдонимами почти все статьи? – Ха! Если я еще и писать буду, то когда же заниматься политикой, бизнесом? Нет у нас никакой цензуры ни в газете, ни на телевидении. Да я в телевидении же ничего не понимаю. Мы просто полагаемся на профессионализм директора телекомпании Кузина. И только. Мы, учредители, действительно собираемся и обсуждаем работу. Начинаем с финансовых вопросов и заканчиваем тем, как должна работать телекомпания, чтоб сводить концы с концами. И в этой части, конечно, мы даем определенные советы. Но, опять же, не я один лично. Нас же, учредителей, четверо. Раньше было пятеро – еще и «Медавтотранс» – Тавберидзе. Это потом он хлопнул дверью. Что касается газеты, то здесь, конечно, есть возможность посмотреть, почитать материалы перед выходом. И если у меня находится время посмотреть, я, бывает, даю советы. Но редактор, Сергей Григорьевич Горев, настолько человек самостоятельный, что сразу, когда дав согласие стать редактором, поставил условие: принять протокольное решение о том, что никто в работу редакции газеты не вмешивается. В том числе и Кузин. Мы это приняли и подписали. Конечно, человеку можно что-то внушить, уговорить. Но он – человек созревший, с большим жизненным опытом – работал следователем по особо важным делам в МВД, прокуратуре, – и ему что-то внушить, сделать из него какую-то марионетку просто невозможно. Другое дело, и я с этим соглашусь, что из всех учредителей я больше всех читаю нашу газету, от корки до корки, и больше всех смотрю передачи нашей телекомпании. Причем, если что-то не посмотрю, то иду и прошу показать из архива. Я считаю, что и газета, и телевидение хорошо развиваются. И мне ничего не жалко – лишь бы газета была читаемой, телевидение – смотрибельным, чтобы, в основном, всю информацию люди получали из наших СМИ. – Только из ваших? – Да. Потому что главное в нашей работе, и это мы сразу определили и запротоколировали: «Гласность, демократия, рыночные реформы». Мне очень нравится, что наша газета «Тува ТВ-информ» и наше телекомпания «Тува ТВ» все больше формирует общественное мнение в Кызыле. И выборы мэра города ясно показали, что, по крайней мере, 52,25% горожан, проголосовавших за Александра Кашина, поддерживают ту точку зрения, которую с экрана дает наше телевидение, а в газете – редакция. Это меня очень радует. Мы довольны, что уже два года газета себя окупает, да еще и содержит телекомпанию. Мы, учредители, единственно, сбрасываемся только на развитие. Завтра мы не сможем помогать газете и телекомпании – и они не умрут, будут продолжать сеять «разумное, доброе, вечное». – Разумное, доброе, вечное... Вы считаете, что сеете именно это? Но разве разумное – в бесконечном агрессивном разборе политических дрязг, а вечное – это избрание нового мэра? Почему вы так уверены, что именно вы имеете право «формировать» общественное мнение? – Если средства информации придерживаются гласности, демократии, действительно позитивных изменений, то уже вся их работа будет направлена на формирование объективного общественного мнения. А вешать лапшу на уши, как делает правительственная «Тувинская правда»... Вы посмотрите, как уже два года работает «Тувинская правда»: на первой полосе – все хорошо в нашей республике, на последней – все плохо в стране... – Сергей Семенович, давайте сменим тему. У меня, как у профессионального журналиста, в вопросе взаимоотношений с коллегами, с другими газетами – свои принципы. Поэтому на страницах «Центра Азии» лучше покритикуйте меня, газету «Центр Азии». – Я вам честно могу сказать: я вашу газету почти не читаю. Я читаю только свою газету и «вражескую». – Ой, ну никак не свернешь вас с темы «врагов»! Давайте, все же, перейдем к теме «друзей». Например, вы считаетесь одним из главных организаторов победы Александра Кашина в выборах мэра Кызыла. – Кашин сам себе сделал выборную кампанию. Я-то тут при чем? Мой вклад довольно скромный. С одной стороны – да, мы принимали решение, что телекомпания «Тува-ТВ» будет его поддерживать. Поэтому не я делал предвыборную кампанию, а телекомпания. А самое главное – Кашин сам лидер. Он журналист, понимает, как это делать, его из Москвы депутаты консультировали. Так что насчет моей роли – это преувеличение. Тем более, что я занимался своей предвыборной кампанией в Верховный Хурал. Но они подстраховались и мне выборы сорвали. – Внешне вы совсем не похожи на «серого кардинала», но правда ли, что именно вы исполняете его роль в новой администрации города и именно к вашим советам прислушивается мэр Александр Кашин? – (Вздыхает). Как ответить, чтоб не подумали, что лукавлю? Вы читали, в одном из номеров «Тува ТВ-информ» Богдановский пишет: «Ну, не я эти статьи пишу, не я!» Но все поняли, что это он. Поэтому я не хочу вставать в ту же позу и говорить: «Не я». Я могу так сказать: сегодняшняя администрация, мэр города, его заместители – это мои товарищи. Одних я больше знаю, других – меньше. Они все – разные люди, у них разная партийная принадлежность, они разной национальности: мэр – русский, один заместитель – украинец, другой – немец, два зама – тувинцы. Это люди, одержимые желанием воплотить свои мечты. Эпп, например, одержим желанием сделать бюджет города бездифицитным, и, честно говоря, я верю, что у него получится. У Вусатого идея: накормить и обогреть всех обездоленных. Он сам по себе такой человек и просто одержим работой. Анай-оол спит и видит, как сделать, чтобы все муниципальные предприятия дружно и в лад работали. Моломдай хочет создать надежную систему жизнеобеспечения города. А Кашин одержим одной большой идеей: сделать в городе Кызыле такое, чтоб его запомнили на всю Россию. Вот такая команда одержимых. И никто ими рулить не может. Они все – самодостаточные люди. Другое дело, что я с ними со всеми в хороших отношениях, к моим предложениям они прислушиваются. А из этого уже строится такое: вот, «серый кардинал», рулит, командует. Пытаются показать, что, вроде, Кашин – марионетка. Неправда. Он настолько самостоятельный, «упертый» человек, что даже мне, с моим даром вести полемику, бывает сложно его убедить. Бывает, что на одну тему беседуем два, три раза. Я, конечно, пользуюсь тем преимуществом, что могу встретиться с ним вечером, в нормальной обстановке и доказать, что бывает другая точка зрения, отличная от кашинской. И, конечно, я все-таки участвовал в предвыборных делах, и просто отмахнуться от меня не может никто: ни Эпп, ни Кашин. Потому что я – их, все-таки, соратник, мы вместе сделали общее дело, и уж выслушать меня просто обязаны. Вот и все, наверное. – Сергей Семенович, четыре года назад я задавала вам вопрос: «Чего вы боитесь больше всего?» Вы не помните, что на него ответили? Нет? Напомнить? – Предательства, наверное. – Я скажу, что вы ответили на этот же вопрос четыре года назад: «Стать ненужным». – Ну, теперь я этого не боюсь.
|
Беседовала Надежда АНТУФЬЕВА http://www.centerasia.ru/issue/1998/33/4892-sergey-konviz-budu-stroit-v-kizile.html |